Японские картинки со смыслом: 40 японских картинок, которые показывают все болезни нашего общества

Как японские «веселые картинки» заполонили мир

MIUKI.INFO Аниманга, Арт / Дизайн, Искусство / Культура, История / Общество, Манга, Современная Япония Искусство / Культура, История / Общество, Культура, Манга, Современная Япония

Тридцать лет назад, когда на советские экраны вышел первый аниме-фильм «Волшебный корабль-призрак», японские нейлоновые куртки доставали по особому блату. Позже мальчишки облизывались на магнитолы из Японии, выставленные в витринах «Березок» и комиссионных магазинов.

Сегодняшние тинейджеры смотрят «Чобитов» и «Наруто» по федеральным каналам, скачивают их через торренты, монтируют аниме-клипы на любимую музыку. «Тойота», «Субару» и «Мицубиси» распределились среди населения в соответствии с уровнем классности, а число ресторанов японской кухни едва ли не больше, чем европейской.

Но одно массовое культурное явление долго оставалось чисто японским. Оно осторожно вторгалось на европейский и американский рынки, интегрируясь в них и меняя сложившиеся традиции.

Потому что комиксы у нас читать не принято.

Так думали.

И вот в метро появились молодые люди, листающие «задом наперед» пухлые книжки, состоящие из черно-белых картинок, а в меню «Кофе-хаузов» – изображение рыжеволосого мальчика-ниндзя по имени Наруто Удзумаки.

Манга, бывшая до недавнего времени увлечением энтузиастов-любителей и одержимых издателей, «вышла в тренд».

Манга – «романы в картинках», которые, впрочем, совсем не похожи ни на романы «в буквах», ни на обычные комиксы. Японцы читают их взахлеб, всей страной. Американцы и европейцы переводят их, восхищаются ими и пытаются рисовать свои.

«Когда я увидел первую в своей жизни книжку манги, еще в конце 1970-х, это произвело эффект разорвавшейся бомбы! Для меня, мальчишки, это было счастье!», – признается Федор Еремеев, один из первых российских издателей манги, руководитель «Фабрики комиксов» в Екатеринбурге.

«Разумеется, это новый, экспериментальный для нашей страны продукт, – рассказывает Еремеев. – И первое время у нас были проблемы: книготорговцы не понимали, что это такое, как это продавать и в какой раздел ставить. Пришлось все объяснять. Зато, как только они увидели, что покупатели хлопают в ладоши от радости, вопросы исчезли».

______________________________________________

Сейчас в России около 100 тысяч поклонников манги, хотя не все из них – постоянные покупатели. Учитывая, что о манге в России знают всего-то года четыре, об успехах и неуспехах говорить пока рано.

«Мы начали сотрудничать с Comix-art с начала года, выпустив в количестве 10 000 экз. «Принцессы Аи», над созданием которой трудилась гранж-дива Кортни Лав. Ни для кого не секрет, что интерес к анимационной продукции в нашей стране растет с каждым годом. Мы недавно узнали, что на «Наруто» за месяц в поисковой системе Yandex поступило 600 000 запросов! У комиксов подобного рода – большое будущее», – считает Татьяна Скотникова, брендменеджер издательства «Эксмо».

Кроме пионеров издания манги, «Фабрики комиксов», московской «Сакуры-пресс» и питерского Comix-аrt, в 2008 году появились сразу несколько новых издательств, как, например, «Палма Пресс» и Maglatronix. Уникальная особенность последнего – работа только с российскими авторами.

Совсем не узкий японский взгляд

Теоретики предпочитают выделять мангу в отдельное направление, а не ставить в один ряд с обычными комиксами. Первое, что бросается в глаза, – в манге напрочь отсутствует цвет, а все герои – как будто на одно лицо. Тут главное – не красочность, а действие. Рисунок в манге – не более, чем знак. Что-то типа иероглифа. Так что, многие считают, что

«Манга – это вообще не комиксы, – считает Елена Жикаренцева, руководитель издательства Comix-Art. – То есть это, конечно, тоже «рисованные картинки». Но в манге куда больший упор делается на сюжет. Это в буквальном смысле «графический роман».

Основоположник манги Осаму Тэдзука признавался: «Для меня манга – это не более чем условный язык, набор выразительных средств. То есть я, пожалуй, даже не рисую, а скорее пишу свои истории особого рода буквами». Ну, что ж, язык так язык. И, как у любого языка, у манги есть свои четкие правила. Так, каждой эмоции отведен свой шаблон, отступать от которого нежелательно. Знаковый язык манги, с одной стороны, делает ее наполовину понятной и без перевода. К чему слова, когда на небе звезды: ясно, что герой обо что-то ударился, и у него кружится голова. С другой стороны, та же знаковость создает немало проблем переводчикам. К примеру, шумы и посторонние звуки

Как все японское, мангу читают «наоборот», то есть справа налево. Если переводчик решит «перевернуть» мангу, то сердце у влюбленного юноши окажется справа, письмо своей возлюбленной он станет писать левой рукой, а машина повезет влюбленных по правой стороне дороги, вопреки японским правилам движения.

В России этот вопрос решили просто: японскую мангу не переворачивают.

Манга небесная

Предположение о том, что манга – чисто японское изобретение, у которого в Японии большие культурные связи, верно только отчасти. Мангу, в ее нынешнем виде, изобрели не так давно, сразу после Второй мировой войны. И, пожалуй, ничто не повлияло на фирменный стиль японского комикса так, как знакомство с американской мультипликацией. В первую очередь – с мультиками Уолта Диснея. Микки-Маус потряс японцев настолько, что глаза у их рисованных персонажей стали круглыми: такими же, как у американского мышонка.

Позже традиции манги переняли Корея и Тайвань, а потом манга нанесла «ответный визит» Соединенным Штатам.

Одной из первых работ, переведенных на английский язык, стал «Босоногий Гэн», повествующий об атомной бомбардировке Хиросимы. Эта страшная, откровенная рисованная история заставила американцев рыдать.

«Японцы честные, – говорит Федор Еремеев.

В современной Японии манга – четвертая часть всей печатной продукции. Комиксы читает вся страна: женщины и мужчины, взрослые и дети, студенты и профессора, банкиры и домохозяйки. Существует около трех десятков жанров манги, а тематика японских комиксов так велика, что иногда даже политики не гнушаются ссылаться на них. Словом, мангой охвачена вся японская жизнь!

Новые комиксы выходят в специальных периодических журналах, которых в Японии очень много. Манга-сериалы, ставшие популярными, переиздают в виде отдельных томов, танкобонов. Прочитываются они быстро, средний японский читатель способен осилить толстый манга-журнал объемом в 320 страниц за какие-то двадцать минут!

Как правило, мангу не хранят, а выбрасывают сразу после прочтения. В книжных магазинах часто открывают отделы «манга на раз»: покупаешь за полцены, возвращаешь за четверть суммы. Можно вообще не покупать мангу, а просто зайти в ближайшее манга-кафе и полистать свежие «веселые картинки» (именно так слово «манга» можно перевести на русский язык).

Учимся читать комиксы

В России про рынок комиксов обычно говорят так: не развит, но с перспективами. Рынок может развиться, а может и нет – издатели это хорошо понимают. Факторов риска много. Один из них – сомнение, поймет ли массовый российский читатель японского мангаку?

Суть иероглифического чтения – видение картинок и осмысление увиденного. Поскольку манга – это тоже «письмо картинками», японцам она в принципе ближе, чем европейцам. В европейских языках чтение происходит совсем по-другому: сначала буква преобразуется в звук, а потом звук – в смысл. Чтобы понимать мангу, нужно сперва научиться ее читать. Российский массовый читатель не привык к такой подаче.

«По большому счету, массовый читатель в России не воспринимает мангу вообще, как не воспринимает никакие комиксы, – считая их недостойными своего внимания, – считает Сергей Харламов, руководитель издательства «Сакура-пресс». – Увы, это до сих пор так. Во-первых, их априори считают детской литературой (если вообще считают литературой). Во-вторых, после тридцати-сорока лет, как показывает практика, человек практически неспособен научиться читать комиксы, и они остаются вне его поля интересов. Впрочем, если говорить об аудитории заинтересованной, тут дела обстоят иначе. Молодежь читает мангу довольно охотно».

Но, пожалуй, главный фактор риска – общее мировое падение книжного рынка. Зачем покупать книгу, когда есть ноутбук, подключенный к интернету? А если книга уже куплена – почему бы не выложить ее в сеть?

«Конечно, мы плохо относимся к интернет-пиратству, – рассказывает Елена Жикаренцева. – Но большинство этих «пиратов» – никакие не пираты. Ведь они не руководствуются жаждой наживы, а занимаются любимым делом, переводят мангу на русский и делятся своими трудами с другими поклонниками. Точно так же, как мы».

«Думаю, и наши книги сканируют и выкладывают в Сеть, – полагает Федор Еремеев. – Но я никогда не отслежу это, да и не стану отслеживать. Это все равно, что идти против прогресса».

Да будет романга

Несмотря на всю неопределенность и кучу подводных камней, эксперимент продолжается и становится чертовски интересным. В США уже давно растет интерес к «америманге» – комиксам, стилизованным под японские, но придуманным и нарисованным в Америке.

Сейчас в России достаточно переводной манги, а вот российской как до недавних пор не было, хотя необходимость назрела давно. Российские мангаки уже несколько лет публикуются как самиздат. Было очевидно, что когда-нибудь кто-то возьмет на себя смелость официально напечатать отечественную мангу.

«Мы – фанаты манги, – рассказывает директор издательства Maglatronix Виктор Попов. – Среди наших друзей есть художница-мангака. Подумали – а почему бы не попробовать?»

Молодые издатели напечатали мангу «Портрет/ShoZo» мангаки Светланы Чежиной (Мидорикава Цуеши) небольшим тиражом – для исследования спроса. А заодно решили отправить ее на конкурс International manga award, проводимый японским МИДом.

Рисунки в посольство Японии сдавали в последний день приема работ.

«Пока ждали окончания конкурса, разошелся весь пробный тираж. И тут мы узнали, что манга «Портрет/ShoZo» получила 2 место», – рассказывает Виктор Попов.

Термин «романга» уже входит в обиход, и через пару лет будет казаться странным, что еще недавно кто-то не знал такого слова. Пройдет еще немного времени, и кто-нибудь любопытный спросит: а почему эти увлекательные красивые русские книжки читают задом наперед?

В манге изображения эмоций каноничны, но некоторые из этих канонов кажутся непонятными. Например, когда мальчик видит голую девочку или думает о ней, у него из носа начинает течь кровь. Он закрывает рот и нос рукой, но кровь просачивается сквозь ладонь и капает на все вокруг. Только так, а не иначе, мангаки изображают то, что американцы изобразили бы эрекцией в штанах.

Похожие записи на сайте miuki.info:

Путеводитель по японскому искусству • Arzamas

У вас отключено выполнение сценариев Javascript. Измените, пожалуйста, настройки браузера.

• История
• Искусство
• Литература
• Антропология

Мне повезёт!

17 октября 2018Искусство

Гравюра, каллиграфия и живопись: Arzamas составил инструкцию, как смотреть японское искусство

Автор Анна Егорова

Европейцы познакомились с японским искусством во второй половине XIX века, после вторжения американской эскадры коммодора Мэттью Перри в 1853 году. На международных выставках оно произвело фурор, и в моду тут же вошло все японское: кимоно, ширмы, фарфор, гравюры. «Японизм» проник в европейскую живопись и декоративно-прикладное искусство, повлияв на импрессионистов, постимпрессионистов и мастеров ар-нуво. И все же для большинства японское искусство оставалось диковинкой: картины казались незаконченными эскизами, свитки напоминали обои, а гравюра — карикатуру. И даже сегодня многие аспекты японского искусства не вполне понятны западному зрителю. Как же его понимать?

Живопись

Японская живопись опиралась на принципы, разработанные в Древнем Китае: система жанров, мировоззренческие основы живописи, символизм и многие другие чисто художественные средства были заимствованы с континента одновременно с буддизмом. Система жанров разительно отличалась от евро­пей­ской. Даже самый, казалось бы, понятный — пейзаж — в традиции Дальнего Востока имеет свои особенности.

Что такое японский пейзаж

Хаттори Нанкаку. Пейзаж. Период Эдо, не позднее 1759 года

Главная идея спрятана в названии: японское слово сансуй и китайское шань-шуй переводятся как «горы и воды». Это не портре­тирова­ние какого-то уголка природы, но создание образа идеального космического порядка, опирающегося на натур­филосо­фию  Натурфилософские представления диктуют и особенности других жанров — например, «цветов и птиц», а также «цветов и насеко­мых» и даже декоративной живописи на ширмах, раздвижных перегородках и стенах.. Горы и воды — репрезентация противоположностей, составляющих движительную силу Вселенной. Мужское и женское начала, твердое незыблемое и мягкое изменчивое, светлое и темное (все то, что скла­дывается в пару ян и инь) — противоположности, бесконечно порождающие друг друга и присутствующие друг в друге, формируют гармонию мироздания, отражение которой (а заодно утверждение) и есть главная задача художника. Восточный пейзаж, как правило, умозрительный, это плод кабинетной работы художника-мыслителя. Реалистичность, схожесть, копирование природы, которые стали основой классической живописи Запада, не имели для японцев безусловной ценности.

Как читать свитки

Формат горизонтального или вертикального свитка связан с формой рулона шелка — одного из самых ранних носителей письменности на Дальнем Востоке. Живопись на свитках шелка или бумаги не имеет рамы; четкой границы между изображением и окружающим пространством нет. Именно поэтому у первых западных коллекционеров и возникла ассоциация с обоями. Европейскому взгляду оказалось сложно приспособиться и к технике живописи, и к организа­ции пространства в изображении. В классической японской живописи прост­ранство выстраивается с помощью особой системы приемов. Четко обозначен­ные деталями (постройками на берегу, лодками на воде и т. д.) или тональ­ны­ми акцентами планы композиции на вертикальных свитках легко расслаива­ются, часто отделенные друг от друга туманными полосами пустоты. Эти паузы в изображении и диагональные композиции помогают неторопливо переходить от рассматривания первого плана к дальним, создавая эффект глубины пейзажа.

В горизонтальных свитках, рассчитанных на медленное рассматривание по ходу чтения справа налево, этот «временной» аспект живописи еще более очевиден. В пейзаже мастера Сюгэцу зритель «входит» в изображение из пустого пространства воды и неба в правой части свитка, беседует с поэтами и мудрецами на скалистом берегу, любуется старой сосной и «поднимается» в беседку, откуда перед ним открывается вид на темный абрис пологих гор на втором плане, а потом, глубже и выше, — на дальние вершины третьего плана, подернутые дымкой.

Почему дома изображены без крыш

Отсутствие в классическом репертуаре дальневосточной живописи сцен в замкнутых помещениях и городских пейзажей делало неактуальной линейную перспективу. А там, где следовало придерживаться строгих геометрических форм, на помощь как художнику, так и зрителю вновь приходило воображение.

В японской живописи ямато-э с эпохи Хэйан (794–1185) для изображения сцен в дворцовых покоях использовался прием «интерьера со снятой крышей», когда художник и зритель смотрели на происходящее в дворцовых залах сверху, словно заглядывая в кукольный домик и видя фрагмент помещения со скошен­ными балками, занавесями и сидящими в них героями.

Этот прием, появившийся еще в ХII веке в иллюстрированных свитках (так называемых эмакимоно), позднее широко применялся в росписи ширм или по­движных перегородок фусума в дворцовых и замковых интерьерах. Японские мастера вообще любили взгляд с высоты птичьего полета, открывавший перед зрителями широкую картину празднеств, военных действий или городских видов. Чтобы подчеркнуть эту высокую точку зрения, удаленность объектов и их отделенность друг от друга, использовался прием ункин. Купы деревьев, показанных как бы сверху, или декоративные позолоченные стилизованные облака позволяли разделить плоскость изображения на регистры и планы. Сам термин ункин состоит из иероглифов «облако» и «парча»: это отсылка к пыш­ным облакам цветущей сакуры и парче осенних краснеющих кленов, сквозь которые показаны пейзажи.

Отделенные друг от друга фрагменты императорской процессии кажутся раз­не­сенными в пространстве, и каждое из них обладает собственной перспек­ти­вой. Художник следует принципу «подвижного ракурса», когда в одном произ­ведении действует множество точек зрения и точек схождения перспек­тивы.

Что же касается моделирования объема предметов, то переходы от насыщен­ного цвета туши к акварельной прозрачности были призваны не столько передать реальные светотеневые соотношения, сколько выявить «костяк» формы, который может внушить ощущение объема. А живописный фон часто вовсе исчезает из изобразительного текста, заставляя поверхность бумаги или шелка работать как бесконечное пространство.

Каллиграфия

Практически все принципы дальневосточной живописи так или иначе приме­нимы к произведениям каллиграфии — искусству красивого письма. Первая причина этого родства лежит в общности материалов и инструментов письма и живописи. Кисть и тушь, бумага или шелк диктуют одни и те же особенности визуального языка: мазок, формирующий абрис гор или ствол бамбука, мало чем отличается от черты в написании иероглифа. В письме и живописи движе­ния руки художника одинаковые. Также одинаково мастер регули­рует толщину и яркость линии или пятна нажатием на кисть, скоростью пись­ма, насыщением кисти водой.

Вторая причина — сложная природа иероглифа. Иероглиф обладает формой, цветом, композиционной связью с форматом произведения и другими эле­мен­тами изображения. Как письменный знак, восходящий к пикто­грамме — схема­тизированному, упрощен­ному изображению реального объекта, — он сохра­няет далекую связь с формой предмета или природ­ного явления (и наибо­лее близкими к пикто­грамме остаются иероглифы, обозначающие устойчивые при­родные формы: гору, воду, огонь, человека и другие). Как знак письмен­нос­ти он обладает фонетическим звучанием и значением, которое связано с целым рядом литературных, религиозных или философских ассоциаций.

Системы почерков: кайсё, гёсё и сосё

Каллиграф Дальнего Востока создает каллиграфическое произведение, не просто чтобы зафиксировать смысл, но чтобы выразить и воплотить идею отдельного слова, целого стихотворного или прозаического произведения. При этом, как правило, он связан устоявшимися формами письменных знаков: основой каллиграфии является система почерков, каждый из которых обладает смысловыми нюансами и соответствует замыслу автора.

Нейтральный и легко читаемый уставной стиль кайсё ближе всего к печатным знакам; «полукурсив» («бегущий стиль») гёсё — свободнее и выразительнее, динамичнее и гибче: движения кисти тут более плавные и слитные. Но наи­боль­­шим выразительным потенциалом обладает сосё, или «травяное пись­мо», в котором отдельные знаки сливаются в плавно изгибающиеся строки, похожие на спутавшиеся или стелющиеся травы. Каллиграф сокращает письменные знаки, опуская или объединяя мелкие элементы.

Иероглифическая письменность пришла в Японию из Китая. Чтобы приспо­собить ее к японскому языку, к концу первого тысячелетия были созданы две слоговые азбуки — хирагана и катакана, которые дополняли иероглифические тексты. Знаки письменности хирагана, часто встречающиеся в каллиграфии наравне с иероглифами, составляли особый связный стелющийся текст, кото­рый у великого мастера ХVII века Хонъами Коэцу превращает строки стихов в продолжение свисающих побегов плюща или травы и кустарник, в которых пасутся олени.

Текст, изображение и иероглиф

1 / 2

Хакуин Экаку. Два слепца переходят по мосту-бревну. Период Эдо, не позднее 1768 года萬葉庵 The Manyo’an Collection of Japanese Art

2 / 2

Хакуин Экаку. Хитомаро. Период Эдо, не позднее 1768 года萬葉庵 The Manyo’an Collection of Japanese Art

За этой самой общей классификацией стилей, или почерков, стоит огромное разнообразие авторских вариаций. Один знак может быть написан по-разному даже у одного мастера, поскольку в каждом новом случае он будет выражать новую идею и новый аспект явления. Именно родство каллиграфии и живо­писи, гибкость японской письменности, связь каллиграфии с литературой и поэзией породили уникальные японские синтетические жанры. Хайга — это небольшой живописный набросок на тему японского трехстишия с каллигра­фией. Дзэнга — каллиграфия и живопись буддийской школы дзен, призванная в лаконичной и часто парадоксальной форме выразить суть учения. Этот синтез проявляется в органичном и порой изобретательном сочетании живо­писи и каллиграфии. Так, дзенский художник Хакуин Экаку (1685–1768) как одну горизонтальную черту проводит бревно-мост, перекинутый через поток. У него же широкие и плавные мазки, формирующие абрис одежд великого поэта Какиномото Хитомаро, одновременно являются и изображе­нием, и каллиграфией, частью текста.

Экстравагантная манера письма дзенских мастеров иногда делала иероглиф практически нечитаемым, а вера в способность знака передавать суть сложных философских идей породила такие, казалось бы, современные художественные формы, как абстрактная живопись. Сложно определить, к какому виду искус­ства — живописи или каллиграфии — отнести знаменитый свиток Сэнгая Гибона (1750–1837), получивший на Западе условное название «Вселенная».

Гравюра

Гравюра укиё-э, «картины изменчивого мира», стала, пожалуй, самым ярким явлением городской культуры XVII–XIX веков. Именно с бытованием в город­ской среде связано и жанровое многообразие гравюры, и особенности ее художественного языка.

Жанры: красавицы, герои, актеры и пейзажи

1 / 3

Судзуки Харунобу. Влюбленные под зонтом в снегопад. Около 1767 годаArt Institute of Chicago

2 / 3

Китагава Утамаро. Ханацума из дома Хёгоя. Период Эдо, 1794 год東京国立博物館 (Токийский национальный музей)

3 / 3

Утагава Куниёси. Миура Дзироэмон Камэцукэ (из серии «47 преданных вассалов»). Около 1847 годаKuniyoshi Project

Наиболее известными жанрами печатной графики Японии стали изображения красавиц бидзин-га, портреты актеров театра кабуки и изображение сцен из спектаклей якуся-э, героический жанр муся-э, пейзажи фукэй-га, поздрави­тельные листы суримоно и эротическая гравюра сюнга. Эта тиражная художе­ственная продукция выполняла функции рекламы, афиши, постера и, разу­меется, служила развлечению, а порой и просвещению.

Художественный язык гравюры должен был быть максимально ясным и выра­зительным, автор должен был ухватить типичное или, наоборот, уникальное (в той же степени, в которой живописец должен был показать идею пейзажа, а каллиграф — иероглифа). Стремление граверов к простой вырази­тельности изображения и возможности резчиков, переносивших их эскизы на деревянные доски, привели к формированию особого стиля японской гра­вюры с присущей ей игрой линий и пятен цвета и обобщенностью форм  Некоторые подобные обобщения имели в искусстве Японии глубокие корни. Еще в живописи свитков «Гэндзи-моногатари» для изображения миниатюрных лиц героев использовался прием «хикимэ-кагихана (кагибана)» — «глаз штрихом — нос крюч­ком».. Основную информа­цию о героях, а также об их настроении и чувствах несли композиционные приемы, костюмы, колористическое решение. Так, в «портретах» красавиц прославленного Китагавы Утамаро (ок. 1753 — 1806) героиня узнавалась не по внешнему сходству, а благодаря платью, аксессуарам, гербам и, конечно, текстам, сопровождающим гравюру.

Что касается гротескно яростных поз и физиономий прославленных героев, то они восходят к иконографии гневных буддийских божеств — и словно стя­нутая кверху кожа головы, и резко поднятые углы глаз под сведенными бро­вями, и открытый рот, и преувеличенная, порой фантастическая муску­латура должны были подчеркивать сверхъестественную силу и божест­венную ярость таких героев. Так изобразил одного из 47 преданных вассалов Утагава Куниёси (1798–1861), признанный мастер гравюры муся-э.

В то же время бидзин-га и муся-э были связаны с театром кабуки — с его утри­рованными сценическими движениями, выразительными позами и броскими костюмами.

Почему власти боялись гравюру

1 / 3

Кацусика Хокусай. Большая волна в Канагаве. 1832 годThe Metropolitan Museum of Art

2 / 3

Утагава Хиросигэ. Мoст Суидо и Саругадай (из серии «100 знаменитых видов Эдо»). 1857 годFreer Gallery of Art

3 / 3

Утагава Хиросигэ. Лунная сосна в Уэно (из серии «100 знаменитых видов Эдо»). 1857 годГосударственный Эрмитаж

С усложнением техники многоцветной печати в XVIII веке гравюра превра­щается в сложное художественное произведение, предмет любования и кол­лекционирования. За ней стоит мир японской городской культуры с его слож­ной иерархией, особым языком иносказаний, аллюзий, символов, своей мифо­логией, специфическим духом свободы (или ее иллюзии в жестко устроенном феодальном мире Японии) и особой эстетикой. Эта эстетика нашла выражение в понятии ики, олицетворявшем свободу от условностей и откры­тость к воз­можностям. Эстетика ики чужда вульгарности, но наполнена глубоким пережи­ванием полноты жизни, напряженностью восприятия каждого момента. Это именно то, что также заключалось в понятии укиё (изменчивый бренный мир), ставшем общим названием японской гравюры.

Гравюра никогда не считалась высоким искусством и, напротив, вызывала опасения японского военного правительства как продукция, способствующая моральному разложению и вольнодумству. Как любая печатная продукция, укиё-э проходила цензуру, и многие темы попадали под запрет. Дух ики, несом­ненно содержавший протестное начало, к новому прочтению традицион­ных повествовательных приемов в гравюре, например уподобления митатэ, когда запрещенные сюжеты и герои появлялись в печатных листах в «под­ставных» образах, а события преподносились в иносказательной форме.

Эти запреты на некоторые жанры, вкупе с так называемыми «Указами против роскоши»  «Указы против роскоши» — ряд законов, введенных военным правительством Току­гава (1603–1868), которые ограничивали владение предметами роскоши для разных социальных слоев, в том числе регламен­тировали использование дорогих тканей, драгоценных материалов, стоимость некото­рых ремесленных и художественных изде­лий. , особо строгими в 1840-х годах, значительно меняли репертуар гравюры и влияли на палитру. Но те же ограничения вызвали расцвет пейзаж­ной гравюры, в которой блистательно работали такие мастера, как Кацусика Хокусай (1760–1849) и Андо Хиросигэ (1797–1858). Их серии пейзажей, объеди­ненные единой темой — будь то виды на гору Фудзи, окрестности столицы или дорога Токайдо, соединяющая Эдо (Токио) и Киото, — не только прослав­ляли достопримечательности Японии, но и были своеобразными виртуальны­ми путешествиями для горожан, ограниченных в передвижениях по стране. Надо ли говорить, что многие из этих видов были так же умозри­тельны, как и философские пейзажи живописцев прославленных школ.

Как возникли новые жанры

1 / 2

Пара грабителей. Иллюстрация из «Токийской газеты» от 26 ноября 1872 годаnishikie.com

2 / 2

Цукиока Ёситоси. Девочка успокаивает лошадь, накинув ей на морду свою куртку. Иллюстрация для газеты «Почтовые новости» № 472 от 1875 годаLACMA

Именно в гравюре разных жанров проявилось отдаленное влияние западного искусства, в том числе и попытки применения прямой линейной перспективы, оказавшейся актуальной в театральных интерьерах и городских пейзажах. Но, несмотря на гибкость и способность к переменам, гравюра укиё-э была так тесно связана с реалиями японской жизни эпохи Эдо (1603–1868), что после коренных изменений Японии с реставрацией Мэйдзи  Реставрация, или революция, Мэйдзи — политические, военные и социально-эконо­мические реформы в Японии 1868–1889 го­дов. В результате этих изменений из от­ста­лой аграрной страны Япония преврати­лась в одно из ведущих государств мира.  в 1868 году она испы­тала кризис. Появление фотографии и снижение спроса на прежние темы укиё-э привели к появлению двух художественных форм. Син-ханга — новая гравю­ра, создававшаяся по старой схеме разделения труда всех участников процесса, но изображавшая новые реалии современной Японии. Сосаку-ханга — автор­ская гравюра, в которой один мастер вел все этапы производства, от наброска до печати. Прежде актуальные темы потеряли свою насущность, и появились новые: с развитием периодической печати в Японии в 1870-е годы возникли «новые парчовые картины» (син-нисикиэ) как приложения к газетам, в привыч­ной форме информировавшие читателей о сенсационных, скандальных или просто любопытных событиях. В этом жанре работал и последний боль­шой мастер гравюры Цукиока Ёситоси (1839–1892), и целый ряд его совре­мен­ников.

Декоративно-прикладное искусство

В японском прикладном искусстве нарочито скромные, если не грубые пред­меты сосуществуют с вызывающе роскошными вещами. В зависимости от предпочтений западного зрителя первое может расцениваться как народное ремесло, интересное лишь в этнографическом аспекте, а второе — как резуль­таты пагубного внешнего влияния и экспортного стиля, спрос на который возник на Западе после революции Мэйдзи. Однако на самом деле и то и дру­гое — отражение разных аспектов японской культуры и много­образия эстети­ческих систем, сосуществующих в Японии.

Керамика

Под японским стилем в прикладном искусстве сегодня часто подразумевают минимализм и лаконичность художественного языка. Благодаря популяриза­ции чайной церемонии и икебаны на Западе стали известны такие эстети­чес­кие категории этих искусств, как ваби — безыскусность, непритязатель­ность, даже кажущаяся грубость, и саби — меланхоличное очарование старины. Особенно ярко эти представления о красоте выразились в керамике, и этало­ном ваби в керамике по праву считаются произведения мастерской Раку, с XVI века работавшей в Киото. Непритязательность чайной керамики ваби сродни нарочитой небрежности и грубости живописи дзэнга: за ней стоит осознанная и возведенная в эстетический и этический идеал идея сущности вещи и содержания понятия «красота». Для адептов дзена поистине прекрасная вещь не принадлежала системе противопоставлений «прекрасное — безобраз­ное», а являла собой нераздельную, целостную природу Будды. Для последо­вателей чайной церемонии тя-но ю предметы, участвующие в чайном действе, помимо функциональности и удобства должны были быть философскими собеседниками.

Японская керамика — в подкасте «Зачем я это увидел?»

Как нелепые и кривоватые горшки стали национальной гордостью и символом страны? И какие идеи за ними стоят?

Сибуй и карэй

1 / 2

Интерьер японского дома в стиле сибуй. Фотография Бернара Лангийе. Йокогама, 2013 год© Bernard Languillier

2 / 2

Шкатулка для бумаг в стиле карэй. Период Адзути-Момояма, начало XVII векаThe Metropolitan Museum of Art

Однако принципы ваби и саби появились и имели ценность в ограниченном социальном и интеллектуальном кругу и не могут представлять японскую эстетику в целом. При сёгунах Асикага в XIII веке в Киото, императорской столице Японии, утонченная роскошь описывалась словом сибуй. Это прила­гательное, в зависимости от контекста, можно перевести как «терпкий», «приглушенный», «тонкий», «со вкусом» (содержание этого «вкуса» часто сравнивали со вкусом хурмы). К XVII веку красота сибуй стала предполагать элегантную сдержанность и благородство, отсутствие эксцентричности или вульгарности. Это определение подходит к интерьерам традиционного японского дома, в котором цвет старого дерева сочетается с деталями пати­нированного металла, а бумажные окна пропускают мягкий свет без ярких бликов. По отношению к человеку сибуй означает «скромный и полный достоинства», а образ жизни сибуй подразумевает умение наслаждаться простыми вещами и видеть красоту в окружающем мире.

Однако ни фарфор с полихромной росписью, ни лаковые изделия уруси с зо­лотым декором, ни яркие кимоно и аксессуары не попадают под определение ваби и саби или сдержанной красоты сибуй. Противоположное этому духу уме­ренности понятие карэй, «пышная (цветущая) красота», с IX века использо­ва­лось для описания церемоний императорского двора эпохи Хэйан (794–1185). Позднее и церемониальное платье, и костюмы театра Ногаку, золотофонные ширмы, лаки отвечали представлению о роскоши аристократии и попадали в эстетическую категорию карэй.

Кабуку

Фурута Орибэ. Чайная чаша формы куцугата («смятого башмака»). Период Адзути-Момояма. Начало XVII века

Представления о пышной красоте карэй и спокойной элегантности сибуй, не­смотря на заметную разницу в содержании и визуальных воплощениях с ваби и саби, предполагали следование нормам социального поведения своего вре­мени. Философу и интеллектуалу, стремящемуся к идеалу древнего мудреца, следовало окружать себя вещами утонченными и сдержанными, аристокра­тия же должна была демонстрировать блеск своего положения. В то же время в искусстве Японии, в том числе прикладном, есть и гротеск, и экстравагант­ность — все то, что вызывало у образованных японцев осуждение и возмуще­ние.

Одним из возмутителей эстетического спокойствия был городской театр кабуки, оформившийся как особый театральный жанр в начале XVII века. Само название несло явно негативную оценку того, что творилось на сцене: оно про­исходило от глагола кабуку, означающего «отклоняться, кривляться, вести себя вызывающим и неподобающим образом». Позднее название театра стали запи­сывать другими иероглифами, чтобы слово можно было прочитать как «песня, танец, мастерство», но понятие кабуку стало обозначать не только яркие дина­мичные представления, но и особый стиль в прикладном искусстве. Таким «отклонением», например, была чайная утварь Фуруты Орибэ (1544–1615), которая отличалась преувеличенно искаженными и экстравагант­ными форма­ми, контрастными сочетаниями цветов, броским, намеренно грубоватым деко­ром. Эта нарочитость была чужда органичности старой чайной утвари и порой вызывала осуждение. Но Орибэ создавал свой дизайн уже в иных исторических условиях, чем основоположники стиля Раку, и дерзкие формы его керамики были одинаково эпатирующими как для чайных мастеров стиля ваби, так и для военной аристократии, устанавливав­шей в то время правление последней династии сёгунов Токугава.

Аудио!

Курс «Культура Япо­нии в пяти предметах»

Искусствовед Анна Егорова о том, почему японский меч — не меч, как ширма спасает от злых духов и зачем всем пить чай из одной чаши

Басара

1 / 4

Мужские доспехи в стиле басара. Япония, XVIII векThe Metropolitan Museum of Art

2 / 4

Кусама Яёй. Работа из серии «Сон, который мне приснился». 2014 год© 草間 弥生 (Кусама Яёи) / 예술의전당 (Центр искусств Сеула)

3 / 4

Кусама Яёй. Работа из серии «Сон, который мне приснился». 2014 год© 草間 弥生 (Кусама Яёи) / 예술의전당 (Центр искусств Сеула)

4 / 4

Такаси Мураками. «В 500 Архатов». © 村上 隆 (Такаси Мураками) / Arthive

Стремление к экстравагантности, а вернее к сильному эмоциональному воз­действию, почти шокирующему и внушающему смятение, разрушающему все эстетические конвенции традиционного японского общества, руководило многими художниками и ремесленниками, создававшими и живописные свитки, и доспехи самураев или предметы воинского снаряжения.

Применительно к подобным брутальным экзальтированным внешним формам использовали слово басара, изначально — имя одного из Двенадцати небесных генералов, божеств гневной формы, охраняющих престол Будды. Специалисты и галеристы склонны видеть эстетику басара даже в работах современных японских художников, восстающих против любых авторитетов в искусстве, классических принципов живописи, привлекающих маргинальные сюжеты и образы или создающих китч. Ярким примером может служить Такаси Мураками, чья выставка в Москве вызвала много дискуссий, или Кусама Яёй, чьи работы в керамике, инсталляции и живописи вполне укладываются в систему басара.

***

Все эти представления о смысле и функции искусства, о красоте — далеко не исчерпывающий список принципов, лежащих в основе искусства Японии. Для его понимания нужно учитывать не только разницу эстетических и худо­жественных принципов Востока и Запада, но и исключительное разнообразие внутри самой японской художественной культуры — родст­венную близость к континентальным культурам Китая и Кореи, удивительную способность к адаптации внешних идей, сложное синкретическое мировоззре­ние японцев, особенности истории и богатство мифологической, фольклорной и лите­ратур­ной традиций.

Можно ли воспринимать японское искусство, не имея представления о его основах, истории и языке? Конечно. Так и происходит с большинством зри­телей, восхищающихся гравюрами Хокусая или пышными вышивками на ки­моно. Но они открывают в японском искусстве прежде всего нечто свое. Зна­ние же принципов творчества и восприятия, исходных функций произве­дений и технических особенностей в конечном счете помогают постичь смысл, кото­рый эти произведения несли при своем рождении для самих японцев. А это означает приблизиться к адекватному пониманию японского искусства.

посмотрите наш большой видеокурс о японии

Как понять Японию

Александр Мещеряков о главных японских символах и о том, как менялось к ним отношение японцев под влиянием европейской цивилизации

Изображения: Утагава Куниёси. Гравюра из серии «Известные виды восточной столицы». 1834 год
LACMA

Источники

• Гришелева Л. Д.  Формирование японской национальной культуры (конец XVI — начало XX века.).

  М., 1986.

• Николаева Н. С. Декоративное искусство Японии.

  М., 1972.

• Николаева Н. С. Япония — Европа. Диалог в искусстве. Середина XVI — начало XX века.

  М., 1996.

• Роули Дж. Принципы китайской живописи. Книга Прозрений.

  М., 1997.

• Соколов-Ремизов С. Н. Литература. Каллиграфия. Живопись.

  М., 1985.

• Успенский М. В. Из истории японского искусства. Сборник статей.

  СПб., 2004.

• Graham P. J. Japanese Design.

  Tuttle Publishing, 2014.

• Tsuji N. Lineage of Eccentrics Matabei to Kuniyoshi.

  Kaikai Kiki Co., Ltd., 2012.

Теги

Шпаргалка
Живопись

микрорубрики

Ежедневные короткие материалы, которые мы выпускали последние три года

Карикатура дня

Прием слабительного, или Новости о стрельбе в короля Швеции!

Романс дня

Трагические девушки у Островского

Дизайн дня

Консольный стул

Архив

История, Литература

Гюго, Дефо и Казанова: кого запрещала Католическая церковь?

Самые известные авторы, оказавшиеся под цензурой Ватикана

О проектеЛекторыКомандаЛицензияПолитика конфиденциальностиОбратная связь

Радио ArzamasГусьгусьСтикеры Arzamas

История, литература, искусство в лекциях, шпаргалках, играх и ответах экспертов: новые знания каждый день

© Arzamas 2022. Все права защищены

Что сделать, чтобы не потерять подписку после ухода Visa и Mastercard из России? Инструкция здесь

Традиционные японские узоры | Nippon.com

Традиционные японские орнаменты, использующиеся на кимоно, полотенцах и других предметах, часто имеют благопожелательное значение. Орнаменты «семь драгоценностей» и «чешуя» использовались при создании официальной формы для церемоний открытия и завершения Олимпийских и Паралимпийских игр Токио-2020. В последнее время они привлекают внимание юного поколения как узор кимоно и хаори персонажей «Клинка, уничтожающего демонов» (Кимэцу-но яйба). Здесь мы познакомим вас с несколькими японскими орнаментами.

Некоторые традиционные узоры очень часто встречаются на головных повязках тэнугуи и других японских вещах. Их названия и происхождение говорят о том благопожелательном смысле, который в них вкладывали. Здесь мы расскажем о некоторых из самых распространённых узоров.

✻Конопляные листья (

Как и говорит название, мотив этого узора – листья конопли. Это выносливое растение растёт прямым и высоким без особенного ухода, поэтому такой узор часто использовали для детских кимоно, вкладывая в него пожелание вырасти большим и сильным.

✻Связанные иероглифы

Этот орнамент представляет собой многократное переплетение иерглифов 工 (ко:). Бесконечность таких переплетений ассоциируется с вечным процветанием, из-за он часто используется в тканях для кимоно.

✻Чешуя (

Сочетание треугольников напоминает чешую змеи или рыбы. Самураи носили одежду с таким рисунком в качестве оберега, чтобы защитить себя от вреда.

✻Оперение стрел (

Этот узор – стилизованное изображение оперения стрел, которое делалось из соколиных или орлиных перьев. Стрела, поражающая цель, с древности была благопожелательным символом. В период Эдо в узор добавили новый смысл – как выпущенная стрела не возвращается, так и невеста, которую выдают замуж, получая от родителей кимоно с таким узором, понимает этот как пожелание успешного брака, в котором ей не придётся вновь искать убежища в родительском доме. Во второй половине 1970-х годов очень популярной была манга «Современная девушка» (Хайкара-сан га тоору), героиня которой, Бэнио, носила кимоно с узором ябанэ и хакама цвета эбитя, и такое сочетание до сих пор популярно у выпускниц вузов.

✻Акулья кожа (

Узор из дугообразно расположенных мелких точек напоминает кожу акулы с мелкими чешуйками. Этот узор использовала ветвь дома Токугава, из которой происходил восьмой сёгун, Токугава Ёсимунэ.

✻Зелёные морские волны (

Этот узор напоминает множество волн на бескрайних морских просторах. Название орнамента происходит от одноимённой мелодии старинной музыки гагаку: одежду с таким узором надевают люди, исполняющие танец под эту мелодию. В знаменитом классическом романе, «Повести о Гэндзи», есть эпизод, в котором главный герой, принц Гэндзи, танцует этот танец.

✻«Семь драгоценностей» (

Круги накладываются на четыре соседних, их центральные части напоминают звёзды, а накладывающиеся – лепестки цветов. Этот узор символизирует пожелание потомкам процветания, успеха и согласия.

✻Панцирь черепахи (

Шестиугольники напоминают панцирь черепахи, которая символизирует долголетие. Изначально узор состоял из простых шестиугольников, но потом претерпел ряд модификаций – в него иногда добавляют стилизованное изображение рогульника (узор кикко-ханабиси, 亀甲花菱), группируют шестиугольники по три (узор бисямон-кикко, 毘沙門亀甲), существует много других разновидностей этого узора.

✻Черепаховый панцирь Бисямон, тройной черепаховый панцирь (

Узор из трёх шестиугольников, соединённых в одну фигуру в форме,которая традиционно используется при изображении доспехов буддийского божества Бисямонтэн (санскр. Вайшравана). Благодаря соединению теней и рисунка орнамент может выглядеть трёхмерным.

✻

Узор из перемежающихся квадратов двух цветов, напоминающие европейскую клетку. Узор использовался с древности, а получил нынешнее название потому, что актёр театра Кабуки Саногава Итимацу любил наряжаться в хакама с этим узором.

✻Поднимающийся пар (

Вертикальные волнистые линии напоминают поднимающийся пар. В период Хэйан (794-1192) кимоно с этим узором часто носили аристократы. У узора есть ряд вариантов – в промежутки между линиями вписывают другие узоры. Это «поднимающийся пар с облаками» (кумо-татэваки, 雲立湧), «поднимающийся пар с бамбуком» (саса-татэваки, 笹立湧) и т. п.

✻Китайские травы (

Этот узор попал в Японию по Шёлковому пути. Он изображает вьющуюся лозу, разрастающуюся во всех направлениях, и символизирует долголетие и процветание. Сложилось представление о том, что воры складывают наворованное в доме в платок-фуросики с этим узором – в действительности это говорит о необычайной популярности узора каракуса – такие фуросики имелись едва ли не в каждом доме.

✻Оленёнок (

Узор напоминает пятнистую спину оленёнка. Орнамент создается узелковым крашением сибори, что представляет очень трудоёмкий процесс, и кимоно, полностью сделанное из такой ткани, мог позволить себе далеко не каждый.

✻Рогульник (

Это геометрический узор, получающийся за счёт пересечения параллельных линий, идущих в разных направлениях, встречается ещё на керамических изделиях эпохи Дзёмон (около 13 000 – 300 гг. до н. э.). Предполагают, что он возник спонтанно. Узор хиси также встречается во множестве вариаций.

✻Бобы (

Это очень популярный узор головных повязок тэнугуи в период Эдо. Соя – выносливое растение, и этот узор также имеет благопожелательный смысл, уберегая от болезней и несчастий. Сейчас этот узор делают печатью или тиснением, круги получаются правильной формы, но раньше использовали узелковое крашение сибори, и круги получались неровными.

Красивые японские имена – женские и мужские японские имена, самый полный список популярных и редких имен для мальчиков и девочек

СОДЕРЖАНИЕ СТАТЬИ:

Список японских женских имен со значениями

Список японских мужских имен со значениями

Редкие японские имена для мальчиков

Редкие японские имена для девочек

Популярные японские имена

Что идет первым: имя или фамилия?

В японском книжном магазине вы не найдёте книгу с значениями имён. В Японии нет конкретного списка рекомендаций, как в Европе. Фамилия передаётся ребёнку по наследству, а вот для имени родители могут взять любое японское слово. При выборе имени есть три пути:

• Дать традиционное имя.
• Добавить к традиционному имени красивый корень: -ко- (ребёнок), -ми- (красота).
• Пофантазировать и назвать ребёнка любым японским словом.
• Придать иероглифу имени прочтение, основанное на его современном, а не историческом значении.

Собранные с нуля имена иногда критикуются в Японии, для них существуют иронические термины: “кира-кира нэму” (сверкающие имена), “докьюн-нэму” (имя, заставляющее сердце биться сильнее). Но правда в том, что очень быстро выдуманные интересные имена становятся популярными и привычными. 

Японцы считают, что запись иероглиф и его значение определяют судьбу ребёнка. До Второй мировой войны в Японии не было никакого запрета на использование знаков. Сегодня в записи имён разрешены только 166 иероглифов.

Рекомендуем почитать самые интересные статьи про Японию и Китай –

Какая пенсия в Китае в 2022 году?

Особенности японской кухни

Китайская чайная церемония кратко

Многие традиционные красивые женские имена заканчиваются на -ко: Томоко, Йоко. Сегодня они считаются старомодными. Устарели имена, оканчивающиеся на суффикс -химэ. Раньше его добавляли ко всем именам знатных девушек. 

Распространено окончание женских имён на:

• -и после гласной: Аи, Аои, Маи.
• -хо: Михо, Кахо.
• -ми: Асами, Аюми, Мегуми, Томоми, Нанами.
• -ри: Каори, Сиори.
• -ка: Аяка, Асука, Эрика, Юка.

Чаще всего значение имени для девушки связано с природой или чувствами, красотой и женственностью.

Айяно — шёлковый цветок.

Аки — яркая осень.

Акико — дитя осеннее.

Амайя — ночной дождь.

Асука — дивный аромат.

Ая — шёлк сотканный.

Банко — дитя литературы.

Джанко — чистое дитя.

Джун — послушание.

Изэнэми — приглашающая женщина.

Иоши — чудесный залив.

Кам — долгота жизни.

Кей — почитающая.

Кимико — правящее дитя.

Котоун — звучание арфы.

Кумико — красивое дитя.

Кэтсуми — побеждающая красота.

Мизэки — красивейший цветок.

Минори — красивая область, гавань.

Митсуко — яркое дитя.

Мичико — правильный путь.

Морико — лесное дитя.

Мэйко — танцующее дитя.

Нана — седьмая.

Нобуко — преданная.

Нэоко — честь дитя.

Нэтсуми — красота лета.

Рей — вежливость.

Рико — дитя жасмина.

Сора — небеса

Сузьюм — воробышек.

Сумико — думающее дитя.

Сэйери — маленькая лилия.

Сэчико — счастливое дитя.

Тсукико — ребёнок Луны.

Тэкэко — благородное дитя.

Умеко — расцвет сливы.

Хана — цветочная.

Хикэри — светящаяся.

Чика — мудрая.

Шизука — тихоня.

Шика — робкий олень.

Шинджу — жемчужинка.

Эйка — любовная песня.

Эйуми — долгая прогулка.

Эмико — дитя-улыбка.

Юки — снежное счастье.

Юко — полезное дитя.

Юрико — дитя лилии.

Ясу — спокойствие.

Мужские имена легче распознать не по окончаниям, а по части начертанного знака. Часто встречаются иероглифы со значением: большой, здоровый, муж, сила и доблесть. 

Есть несколько закреплённых окончаний для традиционных красивых мужских имён:

• -суке: Дайсукэ, Кейсукэ, Сюнсукэ.
• -то: Хирото, Харуто, Такуто, Ямато.
• -уо: Кадзуо, Тэцуо, Харуо.
• -ро: Кэнтаро, Рёнтаро, Хиро.

Список красивых японских имён для мальчиков:

Акио — красивый.

Атсуши — сердечность.

Джун — послушание.

Джуничи — повиновение.

Изаму — воин, храбрец.

Иошикэзу — справедливость или гармоничность.

Иошинори — великие принципы.

Иошихиро — заметное совершенство.

Иуоо — человек из камня.

Кен — здоровье и сила.

Кеничи — главный строитель.

Кииоши — чистота и святость.

Кио — имбирь.

Коджи — сын правителя.

Кэзуки — исток нового сияния.

Кэзухиро — гармоничность.

Кэйташи — твердыня.

Макото — истинность.

Мичайо — находящийся на истинном пути.

Мэзэто — изящность.

Нобору — поднимающийся к добродетели.

Нобуо — преданность.

Озэму — руководитель.

Рэйден — громовой.

Рюу — дракон.

Сузуму — прогресс.

Сэтору — просвещающий.

Сэтоши — ясность ума.

Такаши — заслуживающий похвалы.

Тетсуо — человек из железа.

Тсуиоши — сила.

Тэкехико — солдат.

Тэкэхиро — распространенное широко благородство.

Хидики — роскошь, яркость личности.

Хизэши — долголетие.

Хиройуки — всеобъемлющее счастье

Хироши — изобилие.

Шин — истина.

Шоджи — способный исправить.

Юичи — храбрец.

Ютака — находящийся в изобилии.

Юудэй — величие героя.

Ясуо — человеческая честность.

Акияма — осенняя гора.

Даичи — величие мудрости.

Кэзухико — принц-первенец.

Мэзэки — яркость и правильность.

Осаму — твердыня закона.

Хару — весной рождённый.

Харуто — свобода солнечная.

Ямато — великое примирение.

Вакана — музыка в гармонии.

Дзина — цвет серебра.

Мацуко — сосновая.

Рина — место для белого жасмина.

Рури — изумрудная.

Садаши — амбициозность.

Сати — счастливица.

Шома — в поисках правды.

Традиционные женские имена:

Ёсико — хороший ребёнок.

Йоко — ребёнок моря.

Микки — ствол дерева.

Минами — прекрасный Юг.

Сакура — японская вишня.

Сэцуко — ребёнок снега.

Фудзико — дитя глицинии.

Ханако — дитя цветка.

Харуко — ребёнок весны.

Юко — ребёнок ночи.

Традиционные мужские имена:

Дэйки — огромная ценность

Иоширо — хороший сын.

Кента — здоровый.

Тсуиоши — сильный.

Хидео — благородный человек.

Шиджеру — превосходный.

Юичи — храбрец.

Юкайо — счастливый человек.

Юудэй — великий воин.

Ючи — второй сын или храбрец.

В общении японцы крайне редко обращаются друг к другу только по имени. Даже в кругу семьи для обращения используется и фамилия, и имя. Фамилия для японцев — это имя рода. Поэтому она записывается первой, а имя — вторым. Запись состоит из нескольких иероглифов, над которыми указано их правильное прочтение. Дело в том, что значение иероглифов в Японии строго не закреплено, они могут читаться по-разному. Японцы указывают правильное прочтение на визитках и дарят их новым знакомым.

Часто встречающиеся фамилии в Японии:

• Ватанабе,
• Ито,
• Като,
• Кобаяси,
• Накамура,
• Сато,
• Судзуки,
• Ямамото.

Япония может похвастаться очень большой вариативностью имён и фамилий. Сегодня большинство имён может иметь одинаковое написание, но совершенно разный смысл и звучание. 

Можно ли уработаться до смерти? Японцы кое-что про это знают

• Зарайя Горветт
• BBC Capital

26 сентября 2016

Подпишитесь на нашу рассылку ”Контекст”: она поможет вам разобраться в событиях.

Автор фото, Thinkstock

Жизнь в японских мегаполисах не останавливается и ночью — как и работа

«Смерть от переработки» так широко распространена в Японии, что для обозначения этого явления придумали специальное слово. Обозреватель BBC Capital выясняет, насколько это физически возможно.

Японцы обожают придумывать новые слова — некоторые из них должен знать любой уважающий себя офисный работник.

Взять хотя бы «аригата-мэйваку» — это выражение употребляют, когда кто-нибудь оказывает вам услугу, о которой вы не просили, — и пусть даже этот человек причинил вам большое неудобство своей услужливостью, все равно вы обязаны его поблагодарить.

• Самая вежливая страна в мире. Как им это удается?
• Инэмури: японское искусство (не) спать
• Полный санук. Что Западу стоит перенять у Таиланда
• Уроки Индии: расслабьтесь и позвольте изменить себя

Или, например, «мадзимэ» — честный и надежный сотрудник, который может сделать дело, не поднимая лишнего шума.

Но есть один чисто японский термин, к которому не хочется иметь никакого отношения, — «кароси», что переводится как «смерть от переработки».

Истории кормильцев страны — «белых воротничков», умерших от непосильного труда, вот уже несколько десятилетий не сходят со страниц печатной прессы.

Но, может быть, это просто одна из легенд эпохи урбанизации?

Отнюдь. Впервые это социальное явление было зафиксировано в 1987 году, когда министерство здравоохранения страны забило тревогу после целого ряда случаев внезапной кончины высокопоставленных руководящих работников крупных корпораций.

Эта проблема в Японии достигла такого масштаба, что в каждом признанном случае «кароси» семья погибшего получает компенсацию от государства в размере около 20 тысяч долларов США в год, а выплаты от работодателя могут достигать 1,6 миллиона долларов.

Автор фото, Getty Images

Смерть от переработки в Японии общепризнанная проблема

Сначала государство фиксировало пару сотен таких случаев в год. Но к 2015 году, по данным министерства труда Японии, число ежегодных сообщений о «смерти от переработки» достигло рекордного значения — 2310.

Причем вполне возможно, что это лишь малая часть полной картины: как утверждает Национальный совет защиты жертв «кароси», на самом деле число погибших может составлять целых 10 тысяч — примерно столько же, сколько гибнет каждый год в результате дорожно-транспортных происшествий.

Но правда ли, что человек умирает именно из-за переработки? Или дело лишь в преклонном возрасте, недиагностированных заболеваниях?

В мире, где все стараются постоянно быть на связи, а технологии загоняют людей в плен круглосуточного доступа, график работы становится все менее нормированным.

А что если «кароси» свирепствует и в других местах, где люди еще просто не осознали масштаб этой проблемы?

«Смерть от переработки»

Возьмем для иллюстрации типичный случай «кароси». Кэндзи Хамада, которого дома тщетно ждала молодая и любящая жена, работал в охранном предприятии в Токио, отличавшимся жестким трудовым графиком.

Обычно он проводил в офисе по 15 часов, еще четыре занимала дорога от дома до работы и обратно.

Автор фото, Thinkstock

Япония не одинока в своей беде, та же проблема — у многих развивающихся стран

Однажды коллеги заметили, что он сидит за письменным столом, уронив голову на руки. Все решили, что он спит, но когда спустя несколько часов он так и не пошевелился, стало ясно: человек умер.

Хамада скончался от сердечного приступа в возрасте 42 лет. Это случилось в 2009 году; к тому времени со дня смерти первой жертвы «кароси» — здорового 29-летнего мужчины, отработавшего в наказание несколько дополнительных смен в отделе отгрузки самой крупной японской газеты, — минуло уже 40 лет.

«После поражения во Второй мировой войне японцы работали больше всех народов мира — они стали трудоголиками, каких поискать», — утверждает Кэри Купер, специалист по вопросам стресса из Ланкастерского университета (Великобритания).

В послевоенную эпоху работа давала мужчинам новый смысл жизни, работники были мотивированы не только финансово, но и психологически.

Работодатели с радостью приняли этот новый порядок и начали финансировать создание профсоюзов и кружков по интересам, предоставление корпоративного жилья и транспорта, учреждение досуговых центров, поликлиник и детских садов. Вскоре работа заняла центральное место в жизни японцев.

Несколько десятилетий спустя, в середине 1980-х годов, у этого явления обнаружилась темная сторона.

Автор фото, Getty Images

Торги на Токийской фондовой бирже в марте 1992 года

Дисбаланс в экономической системе страны привел к стремительному и нестабильному росту курсов акций и цен на недвижимость. Сопутствующий экономический рывок, известный как японский финансовый пузырь, довел японских тружеников до полного истощения.

На пике набухания японского финансового пузыря почти 7 миллионов человек (около 5% тогдашнего населения страны) вкалывали по 60 часов в неделю, тогда как в США, Великобритании и Германии все еще преобладал более щадящий график «с девяти до пяти».

По данным исследования, проведенного в 1989 году, 45,8% руководителей отделов и 66,1% руководителей департаментов в крупных компаниях считали, что умрут от переработки.

К концу 1980-х от непосильного труда ежегодно стало умирать столько офисных работников, что это явление привлекло внимание государства.

«Кароси» объявили острой национальной проблемой, и министерство труда стало публиковать соответствующие статистические данные.

Умерший может быть отнесен к категории жертв «кароси», если он отработал сверхурочно более ста часов в течение месяца, предшествующего смерти, или по 80 часов в течение двух или более месяцев подряд в последние полгода своей жизни.

В начале 1990-х, когда экономический пузырь лопнул, стало еще хуже. В течение последующих лет, известных под названием «потерянное десятилетие», число случаев «кароси» достигло масштаба эпидемии — число смертей среди руководящих работников и специалистов резко выросло и больше уже не сокращалось до прежнего уровня.

Автор фото, iStock

Стресс может стать причиной вредных привычек, таких как курение или пристрастие к алкоголю, которые преждевременно сводят человека в могилу

Повышенная смертность среди мужчин среднего возраста, страдающих хроническими заболеваниями, такими как болезни сердца или диабет, — это одно.

Но массовый уход в мир иной молодых и здоровых людей в самом расцвете сил, врачей, университетских преподавателей и инженеров — это совсем другое дело, и тут просто нельзя не бить тревогу.

Может ли переработка быть смертельно опасной?

Анализ тысяч самых разных случаев позволяет выявить две основных потенциальных причины ранней смерти — стресс и дефицит сна.

Но способны ли они и в самом деле убить человека? И сколько времени надо проторчать в офисе, чтобы свалиться от усталости?

Разумеется, если пойти на работу после бессонной ночи, самочувствие может быть ужасным.

Однако свидетельств в пользу того, что дефицит сна может стать причиной смерти, на удивление мало.

Несмотря на множество подтверждений того факта, что дефицит сна может косвенно способствовать преждевременной смерти ввиду повышения риска развития болезней сердца, диабета и некоторых видов рака, а также нарушения работы иммунной системы, от сознательного воздержания от сна пока никто не умер.

Конечно, длительное бодрствование вредно для здоровья, но вряд ли возможно, чтобы человек без видимых причин вдруг упал замертво, проработав в офисе ночь напролет.

Мировой рекорд по продолжительности бодрствования, занесенный в Книгу рекордов Гиннесса, принадлежит Рэнди Гарднеру, который в 1964 году провел без сна 264 часа (11 дней).

В последний день он присутствовал на пресс-конференции и выступал, четко выговаривая все слова, а потом проспал 14 часов 40 минут.

Автор фото, Getty Images

Дефицит сна может привести к развитию серьезных заболеваний

Рекордсмен до сих пор жив и проживает в американском городе Сан-Диего.

И вопреки всем ожиданиям, на данный момент нет никаких свидетельств в пользу того, что стресс — по крайней мере, сам по себе — способен вызвать сердечный приступ или даже болезнь сердца.

Однако под действием стресса у человека могут выработаться вредные привычки (курение, злоупотребление алкоголем, неправильное питание), и уж они-то способны на все!

Но что если учесть смертность от бессимптомно развивающихся заболеваний, таких как рак?

Бытует мнение о том, что стресс смертельно опасен, однако в прошлом году группа ученых из Оксфордского университета (Великобритания) изучила это явление подробнее.

Специалисты проанализировали данные, полученные по итогам так называемого «Исследования миллиона женщин», в рамках которого в течение почти десяти лет велись наблюдения за состоянием здоровья около 700 тысяч женщин. За это время умерли 48 314 участниц.

Анализ показал, что у женщин, испытывавших большой уровень стресса и считавших себя менее счастливыми, здоровыми и способными контролировать свою жизнь, вероятность наступления ранней смерти была выше.

Однако и состояние здоровья у них изначально было хуже — причиной стресса было наличие какого-либо заболевания.

При исключении из общего числа участниц женщин, имевших заболевания или такие вредные привычки, как курение, взаимосвязь между стрессом и негативными эмоциями с одной стороны и риском преждевременной смерти с другой переставала прослеживаться.

По-видимому, даже очень сильный стресс на работе в течение дня, месяца или года не может сам по себе вызвать смерть здорового человека.

Как это ни удивительно, причиной «кароси» может оказаться не стресс или дефицит сна, а количество времени, проведенного на работе.

Анализ образа жизни и состояния здоровья более чем 600 тысяч человек, проведенный в прошлом году, показывает, что у тех, кто работает 55 часов в неделю, вероятность инсульта на треть выше, чем у тех, кто работает менее 40 часов.

Причина этого неизвестна, но ученые предположили, что такой исход может быть просто результатом долгого сидения за рабочим столом.

Дело в том, что японцы уже не являются рекордсменами по продолжительности рабочей недели. В 2015 году среднестатистический сотрудник в Японии проводил на работе меньше времени, чем его коллега в США.

Не говоря уже о Мексике, которой принадлежит мировая пальма первенства в области переработок: там трудящиеся вырабатывают аж 2246 часов в год.

Автор фото, Thinkstock

В прошлом году число сообщений о «кароси» достигло рекордно высокого уровня

Как и следовало ожидать, число сообщений о случаях «кароси» за пределами Японии растет. В Китае эта беда, которую там зовут «голаосы», ежегодно уносит жизни 600 тысяч человек — примерно по 1600 в день.

«Новое поколение развивающихся стран — Индия, Южная Корея, Тайвань, Китай — делает то же самое: они идут по стопам послевоенной Японии в сторону увеличения продолжительности работы», — отмечает Ричард Вокуч, преподаватель управленческих дисциплин в Политехническом университете Виргинии (США) и автор книги, посвященной проблеме охраны труда в Японии.

«Разве у нас не было такого в лондонском Сити (деловом районе британской столицы — Прим. пер.)? Мы просто пока не придумали названия этому явлению», — утверждает Купер.

Он прав. В августе 2013 года стажер крупного американского инвестиционного банка Bank of America Merrill Lynch 21-летний Мориц Эрхардт был найден мертвым в душевой кабине после того, как отработал 72 часа подряд.

Причиной смерти молодого человека стал эпилептический припадок, который мог быть вызван тяжелым трудом, как выяснилось в ходе следствия.

После того случая банк ввел ограничение на продолжительность рабочего дня стажеров — не более 17 часов в сутки.

Можно ли винить в этой проблеме культуру сидения в офисе до упора? По мнению Купера, можно.

Во многих странах проблема состоит не столько в культуре усердной работы, сколько в необходимости демонстрировать свое усердие.

Автор фото, iStock

Дефицит сна может способствовать развитию смертельно опасных заболеваний, но от сознательного бодрствования пока никто не умер

«Сегодня речь идет скорее о том, чтобы показать всем, как много времени мы проводим в офисе — отсюда и ранние явки и поздние уходы, — однако это отнюдь не способствует производительности труда», — полагает он.

Многие молодые работники в Японии чувствуют дискомфорт, если уходят с работы раньше своего начальника.

«Когда я там работал, я видел, как в конце обычного рабочего дня люди достают газету и начинают читать. Они не уходят домой, но даже если в это время они изучают деловую колонку, нельзя сказать, что они трудятся в поте лица», — рассказывает Вокуч.

Так что в следующий раз, когда вы, сидя на работе, будете обновлять свой статус в соцсетях или читать в интернете статью о разных странных японских словах, помните: засиживаясь в офисе допоздна, чтобы что-то кому-то продемонстрировать, вы рискуете жизнью…

Прочитать оригинал этой статьи на английском языке можно на сайте BBC Capital.

Насекомые в шутку и всерьёз

До 14 июня в Центре восточной литературы Российской государственной библиотеки открыта выставка «Насекомые в шутку и всерьёз». Художественная часть экспозиции, посвящённой традициям и символике изображения насекомых в японской и китайской тушевой живописи, подготовлена Творческим Союзом художников японской живописи Cуми-э. Выставку художественных работ дополняют уникальные книжные издания из фонда Центра восточной литературы РГБ.

Слово о живописи из Сада с горчичное зерно. Китай, между 1679 и 1818. Фрагмент. Фото: Мария Говтвань, РГБ

Традиционное искусство Китая и Японии отличает утончённое эстетическое видение природы. Каждое изображение наполнено таинственным смыслом и символизмом. И художник, и зритель учатся у природы красоте и гармонии. Любуясь тушевой живописью, важно увидеть, какие чувства и эмоции вкладываются в те или иные образы, ещё важнее — научиться их понимать.

В 1788 году в Японии появился альбом гравюр «Книга насекомых» за авторством художника Китагава Утамаро. Его учитель Торияма Сэкиэн написал в предисловии к этой книге следующие строки: «Кто хочет писать картины, тот должен строение живых существ сначала понять сердцем, а затем уже копировать кистью. … он заимствует у блестящего жука его сверкание и затмевает старую живопись, берёт оружие у кузнечика, чтобы с ней сражаться, и, как дождевой червь, подкапывается под цоколь старого здания. Он старается проникнуть в тайны природы с чуткостью личинки, причём светлячки освещают ему путь, и не успокаивается до тех пор, пока не дойдёт до конца паутины…».
 

Художественная часть выставки представляет примеры самых распространённых символов из мира насекомых. Среди них жуки, кузнечики, пауки, комары, бабочки, пчёлы и многие другие.

Бабочка — у японцев символ лёгкости и грации. Обозначает бессмертие, досуг в изобилии, радость и лето. В китайской живописи — изображённая со сливой бабочка символизирует долгожительство и красоту, с хризантемой — красоту в старости. Две бабочки на картине — это намёк на счастливую семейную пару, любовь и гармонию.

Пчела — символ трудолюбия, усердия, бережливости, тяжёлого труда и домашнего очага. Изображение пчелы может быть намёком на повышение по службе. Пион в окружении пчёл символизирует влюблённую девушку.
 

Сверчок. Мелодичное стрекотание любимца детских сказок — символ домашнего очага, уюта и покоя. В китайской живописи сверчок символизирует лето, храбрость и боевой дух. Сверчок во многих странах символизирует удачу, мужество, тепло, а благодаря сказочному Говорящему сверчку — ещё и совесть (внутренний голос).

Божья коровка — символ удачи.

Кузнечик — в Китае ассоциируется с изобилием и многодетностью (причём множеством сыновей), а изображённый вместе с хризантемой указывает на высокий пост.

Муравей — «насекомое-праведник», символизирует трудолюбие, порядок, добродетель, патриотизм, субординацию.

Стрекоза для китайцев — лето, нестабильность. У японцев — национальная эмблема, её образ синонимичен образу Японских островов.
 

Книжный раздел выставки представляет уникальные издания с иллюстрациями китайских и японских художников.

Среди них классический трактат по живописи «Слово о живописи из Сада с горчичное зерно» (Китай, 1679—1771) — замечательный образец китайского книжного искусства. «Слово о живописи…» с самого начала было задумано как книга, раскрывающая секреты живописи, предназначенная помогать художникам. В основу многотомного трактата вошли рисунки художника эпохи Мин Ли Люфана (1575—1629). При создании «Слова о живописи…» была применена самая прогрессивная техника печати. Над этим произведением работали лучшие мастера — Шэнь Синью, Ван Юньань, Ван Ши и Ван Ни. Все иллюстрации выполнены в технике ксилографии. Бóльшая часть иллюстраций — цветные; для воспроизведения одного цветного рисунка гравировали несколько деревянных досок, печать с которых осуществлялась поочерёдно.

Настоящая экспозиция содержит 2 тома «Слова о живописи. ..»: «Цветы и птицы» и «Насекомые».
 

На выставке экспонируются также уникальные издания с иллюстрациями великого японского художника Кацусика Хокусая (1760—1849). Его творчество знаменует целую эпоху в истории японского искусства. «Манга» (Зарисовки Хокусая) — одна из главнейших работ в творческом наследии художника, созданная им в зените славы. «Мангу» Хокусая нередко называют «энциклопедией японского народа». На выставке представлено несколько ксилографических сборников, изданных в Токио (Эдо) в 1814—1878 годах.

Японскую живопись представляют преимущественно издания XIX века с иллюстрациями гравюр известных художников, выполненных в жанре «Цветы и птицы». «Картины о цветах и птицах» (катё-э) — поджанр японской гравюры укиё-э. Живопись катё-э ведёт своё происхождение из традиционного жанра китайской живописи «Цветы и птицы» (хуаняо), основным предметом которого являются растения, птицы, насекомые.
 

Рисунки в этом жанре выполнены художниками Байрэй Коно (1844—1895) в издании Байрэй хакутё гафу, опубликованном в Токио в 1884 году, а также Такидзавой Киёси (XIX век) в книге Сэнрюдо гафу, изданной в 1881 году. Особый интерес представляет четырёхтомное издание Рансай гафу — собрание чёрно-белых рисунков растений, птиц и насекомых, выполненных тушью художником Мори Рансай (1731—1801). Издание опубликовано в 1801 году одним из учеников художника.

Тема насекомых и птиц также часто используется в детской иллюстрированной книге. На выставке демонстрируется книжка-картинка про воробья Накаёси судзумэ, изданная в Токио в 1933 году и сказка Иссумбоси, опубликованная в Токио в 1933 году.

1 июня художник Алла Михайловна Соловьёва, член правления Творческого Союза художников японской живописи Cуми-э, провела мастер-класс по монохромной живописи тушью Суми-э для всех желающих без возрастных ограничений.

Акацуки Канэнари. Ункин дзуйхицу. 1862. Различные заметки художника Акацуки Канэнари. Фрагмент. Фото: Мария Говтвань, РГБ

Япония в 10 культовых изображениях

Известная своими художниками, которые усовершенствовали мастерство «Арэ-Буре-Боке» — грубой, размытой и зернистой, фотография из Японии часто характеризуется своим андерграундным ощущением и экспериментальной сущностью.

─── Изабель О’Тул, 1 октября 2019 г.

Не только знаковые бренды камер, такие как Nikon, Canon, Fuji, Mamiya, Pentax и Contax, прославили Японию в области фотографии, но и остров произвел одни из самых инновационных, передовых и раздвигающих границы фотографов всего мира.

© Эйко Хосоэ

1. Эйко Хосоэ – Юкио Мисима, Испытание розами №32, 1961-1962

Юкио Мисима был японским писателем, поэтом, драматургом, актером, кинорежиссером и националистом, чьи работы сочетали современную и традиционную эстетику, разрушая культурные границы. сосредоточив внимание на сексуальности, смерти и политических изменениях. В 1970 году он сформировал правое ополчение под названием «9-й».0019 Tatenokai , который устроил попытку государственного переворота, пытаясь захватить контроль над японской военной базой, чтобы вдохновить солдат на восстановление довоенной власти Императора в соответствии с концепцией суверенитета Мисимы. Когда это не удалось, Мисима публично совершил ритуальное японское самоубийство сэппуку (самопотрошение). Попытка государственного переворота стала известна как «Инцидент Мисима» .

За десять лет до этого Эйко Хосое по личной просьбе Мисимы было поручено сфотографировать знаменитого писателя. «Баракей — убит розами» станет одной из самых печально известных фотокниг 20-го века, в которой Мисима участвует в сюрреалистических сценах, чтобы заново изобрести свой публичный образ.

© Вернер Бишоф

2. Вернер Бишоф – синтоистские священники храма Мэйдзи, 1951 г.

Вернер Бишоф, который был принят в Magnum Photos в 1949 году, провел большую часть своей карьеры в Азии. Фотографируя монашескую жизнь в храме Мэйдзи в Токио, он сделал этот культовый снимок. Здание на заднем плане — синтоистский храм императора Мэйдзи, важной фигуры в истории Японии, который помог стране вступить в современную эпоху, проведя образовательные, социальные и правительственные реформы. Результат его правления привел к более тесным связям с Западом. Религия синто почитает мир природы, и образ этой нежной метели Бишофа вызывает духовные принципы их учений, которые обожествляют такие элементы, как ветер и снег, как священных духов умерших.

© Нобуёси Араки

3. Nobuyoshi Araki – Colourscapes, 1991

Самый неоднозначный фотограф Японии, Араки сделал себе имя, изображая своих героев, в основном женщин, в соблазнительных позах, часто связанных и обнаженных. Из-за законов о непристойности в Японии, которые подвергают цензуре гениталии и лобковые волосы, работы Араки часто конфисковывались или запрещались японскими властями. Стирая грань между искусством и эксплуатацией, Араки провозглашается как иконой сексуального освобождения, так и извращенцем.

Плодотворный художник опубликовал более 500 фотокниг за свою карьеру и в основном известен своими черно-белыми изображениями женщин в рабстве. Однако его более позднее путешествие в мир цвета мгновенно доказало, что творческая сила Араки не ограничивалась монохромом. Точно так же его цветные пейзажи исследуют темы секса и социальных табу.

© Масахиса Фукасэ

4. Масахиса Фукасэ – Одиночество воронов, 1977

Фукасе стал известен как фотограф после Второй мировой войны, и поэтому его самая известная серия, Вороны , иногда читалась как комментарий к тени брошенный на нацию после ее поражения в войне. Тем не менее, эта часть работы, которая намекает на Ворона как на предвестника темных времен, обладает абстрактными качествами, которые позволяют читать ее по-разному. Сам Фукасе говорил о .Вороны как монолог, отражающий его личный плач по поводу потери жены. Навязчивые образы Ravens , которые историки фотографии считают одной из самых важных серий японских фотографий, неподвластны времени и продолжают вызывать предчувствия и вдохновлять публику сегодня.

© Кохей Ёсиюки

5. Кохей Ёсиюки – Парк, 1971-1973

Когда Кохей Ёсиюки прогуливался по парку однажды ночью в 19В возрасте 71 года он невольно наткнулся на группы мужчин и женщин, совокупляющихся в кустах. Эта ночная прогулка должна была стать одной из самых плодотворных работ в истории японской фотографии, результатом которой стал The Park , рассказ о похоти, которая оживает ночью, о целом подпольном обществе влюбленных и корчащихся телах, закутанных в темнота.

Сериал Ёсиюки характеризуется призрачными фигурами в белом, вуайеристами, которые кажутся привидениями. Этот захватывающий сериал, запечатлевший одиночество и отчаяние, которые могут преследовать людей, живущих в таком мегаполисе, как Токио, становится еще более наэлектризованным благодаря использованию Ёсиюки инфракрасной пленки и вспышки, что приводит к зернистому и выжженному негативному эффекту.

© Дайдо Морияма

6. Дайдо Морияма – Артист на сцене, Симидзу 1967

Морияма, возможно, крупнейший международный экспорт японской фотографии, использовал фотографию, чтобы задокументировать разрушение традиционных японских ценностей во время ускоренной модернизации послевоенной Японии. Отличительный стиль Мориямы характеризуется тяжелой зернистостью и высокой контрастностью, а его персонажи часто — это люди, живущие на обочине общества, люди, которые, по его мнению, представляют собой хаос городского опыта. Его работа динамична, олицетворяя японскую идею ‘ваби-саби’ – эстетика поиска красоты в несовершенстве. Его сосредоточенность на потерянном и брошенном только усиливает его четкое намерение найти смысл в каждой мелочи, кажущейся незначительной, которая открывается ему.

© Сёмей Томацу

7. Сёмей Томацу – Такума Накахира, 1964

Сёмей Томацу, возможно, был самым влиятельным фотографом послевоенной эпохи. Он представил миру японской фотографии стиль «аре, буре и бокэ», означающий «сырой, размытый и зернистый», стиль, которому японские фотографы остались верны даже сегодня. Его разрыв со сдержанным формализмом, преобладавшим в японском искусстве того времени, сделал его наследие еще более драматичным.

Известно, что Томацу оказал сильное влияние на представителей своего поколения, включая Дайдо Морияму, а также основателей оригинального журнала Provoke ; Такума Накахира, Ютака Таканаси, Кодзи Таки и Такахико Окада, которые устали от разочарования десятилетия бесплодных протестов и потрясений.

© Брюс Гилден

8. Брюс Гилден — два члена якудза, Асакуса, 19 лет.98

«Мне было комфортно делать эти снимки. Некоторые из людей, которых я фотографировал, могли быть или не быть якудза, и я не знал, были они или нет. Я сделал фотографии, потому что чувствовал себя комфортно… Они даже не спрашивали, они были крутыми».

Полвека, с 1995 по 2000 год, индивидуалист Magnum Брюс Гилден фотографировал городскую японскую культуру, прогуливаясь по улицам, чтобы раскрыть настоящую изнанку за вежливым фасадом японского общества. Пытаюсь поднять японца «Маска единообразия» , Гилден фотографирует бездомных, рабочих, Бозозуку (банды байкеров) и Якудза (японская мафия). черно-белые изображения, классические Gilden в их темной, сюрреалистической жестокости. Его неподражаемый подход проявляется в напористости и неудобной близости каждого изображения, даже при съемке печально известных персонажей, таких как якудза.

© Мао Исикава

9. Мао Исикава – Женщины Окинавы

Исикава, протеже Сёмеи Томацу, бросила художественную школу с Окинавы, острова в Восточно-Китайском море. Окинава, которая была оккупирована американцами в 1975-1977 годах, имела на ней крупную военную базу, где были изолированы солдаты GI. Исикава фотографировала жизнь своих подруг, которые часто работали в этих изолированных барах. Образы этих беззаботных 20-летних и их бойфрендов, чернокожих солдат, часто посещавших бары, показывают сторону Окинавы, которая резко контрастирует с разделяющей напряженностью на острове.

© Кинео Кувабара

10. Кинео Кувабара – Станция Уэно, Токио, 1936

Считающийся «портретистом» Токио, тихие и красивые фотографии Кинео Кувабара рисуют мегаполис в почти безмятежном свете. Прославившийся благодаря своему давнему другу и фанату Араки, Кувабара впервые представил свои работы на выставке «Люблю тебя, Токио» в 1993 году. Фотографии профессора и историка фотографии Кувабары представляют собой вдумчивое исследование сложной местности, относящееся к самым ранним дням модернизации.

Все изображения © их владельцев

Эстетика японского искусства ~ бродячие тануки

Вы когда-нибудь задумывались, что означает ваби-саби? Звучит как васаби! На самом деле это прекрасный способ описать традиционную японскую эстетику.

Если вы интересуетесь японским искусством и культурой, возможно, вы уже встречали это слово. Фактически, многие люди за пределами Японии приняли эту уникальную эстетику, и вы увидите это влияние в современном искусстве.

Окунемся в уникальный мир ваби-саби!

Слово ваби-саби на самом деле состоит из двух отдельных понятий «ваби» и «саби». Люди склонны группировать их вместе, но у каждого из них есть свое собственное значение. в состоянии выполнить то, что вы хотите сделать». Со временем это слово стало означать менталитет принятия плохих ситуаций и даже нахождение в них радости.

Это художественная эстетика, которая находит красоту в тишине и одиночестве. Оно происходит от слова 寂ぶ (сабу), которое охватывает вещи, увядшие или имеющие признаки старения.

Когда они соединяются вместе, они объединяют эмоциональное чувство (ваби) с представлением о визуальной красоте, например (саби). В основе ваби-саби лежит эстетика, которая находит красоту в несовершенстве, простоте, непостоянстве, природе и уникальности.

Происхождение ваби-саби происходит от смешения буддийских идей из Китая с эстетикой, которая уже была у японцев.

Концепция просветления поддерживает идеи ваби-саби. Это включает в себя его принятие и оценку природы и того, каковы вещи.

Это уникальный тип японского искусства, который использует разбитый гончар и наполняет в крэк. Результатом стал прекрасный способ ремонта гончарных изделий, который также развивает свою уникальную красоту. Это относится к ваби-саби, потому что вы можете найти красоту в несовершенстве.

Вы можете подумать, что эта эстетика применима только к изобразительному искусству, но традиционная японская поэзия также демонстрирует такие концепции. Вот пример японского хайку Мацуо Басё, написанного в 1686 году.

В вольном переводе этого стихотворения говорится, что есть старый пруд, лягушка прыгает в него и слышен шум воды. В этом стихотворении отражены простота звучания и непостоянство плеска воды.

Это тип японского сада, в котором камни и гравий создают символический образ мира природы. Скалы, как правило, покрыты мхом, со следами природы и времени. Каждый день гравий сгребают в разные узоры, которые могут представлять воду. При создании сада, в котором используются только два основных элемента, ценится красота, существующая в чем-то, что обычно не имеет значения.

Другой тип японского искусства, где вы можете увидеть ваби-саби, — это деревья бонсай. Бонсай — это деревья, которые обрезают так, чтобы они оставались небольшого размера. Их часто хранят сотни лет! Со временем они естественным образом вырастут в разные формы. Японцы восхищаются этими деревьями за их уникальные формы и старость, которую можно почувствовать по стволам и ветвям.

Это традиционное искусство аранжировки цветов. Они склонны акцентировать внимание на асимметрии, чтобы она выглядела более естественно. В икебане главными элементами являются сезонные цветы и ветки деревьев. В отличие от того, что мы могли бы подумать о западной аранжировке цветов, в каждой композиции обычно меньше цветов. Это чтобы оценить простоту того, что есть.

 Другие татуировки: Rad Японские татуировки: Dan Sinnes