Россия родина моя картинка: Россия-Родина моя | Пейзажи, Живописные пейзажи, Рисунки пейзажей

Она считает, что Европа и США «уважают только силу». У многих россиян близкие отношения с друзьями и членами семьи, с которыми, по их словам, несправедливо обошлись украинцы на Донбассе, говорит Ксения. «С ними обращались как с тупыми сепаратистами, недочеловеками». 900:03 Украинская группа со своей 122-мм реактивной системой залпового огня БМ-21 «Град» ждет на этой неделе на юге Донбасса, Украина. Фотография: Скотт Петерсон/Getty Images

Когда, по ее словам, в России началась мобилизация, ей и в голову не пришло покинуть страну.

«Да, я боялась и надеялась, что мужа не вызовут. Но он был спокоен и сказал, что обязательно пойдет и будет исполнять свой долг, если его [призовут], и я горжусь им. Россия будет [бороться] до конца, чтобы сделать мир двухполярным и [убрать] гегемонию США. Потому что, если мы проиграем, Россия станет подчиненной США», — говорит она.

«Я молюсь за всех украинцев и русских солдат, но я хочу, чтобы моя страна победила».

*Имена и некоторые реквизиты изменены

«Вы что, дураки? Почему против Родины?»

Второй месяц идет война в Украине. По данным ОВД-Инфо, независимой российской правозащитной медиа-инициативы, за это время в России в ходе антивоенных протестов было задержано 15,5 тыс. человек. Наиболее активные русские вышли на улицы в первые недели войны. Рекорд по количеству задержаний — 5558 человек в 77 городах — был 6 марта. ОВД-Инфо сообщает, что силовики бросали протестующих на асфальт, били дубинками, душили, били в живот, в лицо, бились головой о стену и заламывали руки.

На данный момент ОВД-Инфо сообщает о 84 фигурантах уголовных дел, 26 из которых обвиняются по новому закону о публичном распространении заведомо ложных сведений о применении Вооруженных Сил Российской Федерации (ст. 207.3 УК РФ). УК РФ). Обвиняемым грозит до 15 лет лишения свободы. Еще тысяча протестующих были арестованы судами.

Задерживают людей за плакаты с цитатами из Библии («Не убий») или из речи Путина на Параде Победы 9 мая, 2021 («Война принесла столько горя, что забыть ее невозможно. Нет прощения тем, кто снова строит захватнические планы»), радиолюбитель «Мираторга», фраза «Нет войне», «Два слова», плакат со звездочками вместо слов («*** *****»), чистый лист, флаг Украины или кроссовки в цветах этого флага.

Как некоммерческая журналистская организация мы рассчитываем на вашу поддержку в освещении глобальных конфликтов. Помогите нам продолжать финансировать серьезные расходы на подробное освещение вторжения в Украину, включая поездки, обучение технике безопасности в условиях враждебной среды и повышенные расходы на безопасность, связанные с репортажами в зонах боевых действий.

За открытое несогласие с войной, расклейку антивоенных листовок или даже за ношение черной одежды и белой розы в руке соседи, знакомые, студенты и коллеги доносят на несогласных с полицией.

Несмотря на донос, жестокость силовиков, новые уголовные и административные статьи, отсутствие массовых митингов, в России остаются люди разных возрастов и профессий, которые объединяются в «партизанское» антивоенное сопротивление, организуют акции против Русская агрессия, выходи с «молчаливыми пикетами», развешивай листовки, рисуй граффити, завязывай зеленые ленточки или просто раздавай антиутопии бесплатно.

«Важные истории» узнали, почему в России продолжают протестовать, верят ли в возможность остановить войну, и изменить страну к лучшему «тихими» партизанскими действиями.

Дарья Хейкинен

«Я еще могу уехать из России, но не уеду».

Дарья Хейкинен, 18-летняя блогерша TikTok и глава оппозиционного общественно-политического движения «Маяк» в Санкт-Петербурге. Маяк открыто выступает против войны, информирует подписчиков, создает петиции.

Я проснулась 24 февраля в 9 утра от того, что мне начали звонить. Выяснилось, что ребята из движения [Маяк] звонили, потому что не понимали, что делать. И это было ясно. Я тоже проснулась и не знала, что делать. Я ложился спать с мыслью, что ничего не заведется, ведь как такое вообще возможно. Первые несколько часов я был в шоке.

Потом стало понятно, что если удастся организовать какой-то масштабный митинг в этот день, то, возможно, это принесет результат: Это первый день войны и люди очень агрессивно к нему относятся. Поэтому мы были одними из тех, кто анонсировал вечернюю акцию. А потом в тот же день ко мне по месту жительства приехала полиция, поэтому мне было опасно идти на эту акцию. Но в итоге я все равно пошла: три раза была на волосок от задержания, но мне повезло.

В первые дни мы [движение «Маяк»] в основном занимались информированием. Я только что вышел из ИВС [изолятора временного содержания], и было сложно организовать какие-то действия, потому что была угроза сесть надо мной. Сейчас пробуем почву под собой: создаем петиции, например, с требованием обнародовать информацию о погибших на крейсере «Москва».

5 марта ко мне пришли с обыском по уголовному делу о «телефонном терроризме» ( ст. 207 УК РФ. — Примечание изд.  ), но никаких обвинений пока не предъявлено. Я думаю, что целью было именно изъять всю технику, чтобы труднее было дальше работать, и продержать ее в изоляторе временного содержания двое суток, потому что как раз на 6 марта планировалась большая антивоенная акция.

Я еще могу уехать из России, но я не уеду, потому что для меня это принцип: Если власти попытаются меня выслать или заставить замолчать, то я этого делать не буду из принципа. Это часть моего внутреннего протеста. Это моя родина, я здесь родился, здесь жил, за границу выезжал не очень часто. С начала войны на моей двери дважды писали, обливали краской, заливали замки пенополиуретаном и оставляли фекалии под дверью. На двери написали, что я финский нацист, потому что у меня финская фамилия, и угрозы типа «Подожди, мы рядом». Я думаю, что это такой акт давления, что я просто уехал из страны.

Я не чувствую, что мало кто против войны. Социологические опросы в такой ситуации явно не работают, ведь у нас уголовная статья даже за слово «война». Может я в информационном пузыре, среди людей, которые остаются в стране и как-то воюют или воюют из-за границы. Так что я не чувствую себя [одиноко]. Может быть, поэтому я продолжаю это делать.

Я понимаю, что если против меня захотят сфабриковать дело, то сфабрикуют. Но я воспринимаю это как неизбежное, а к неизбежному нужно относиться равнодушно. Особенно в России, что мы сейчас и наблюдаем: если вы занимаетесь антивоенной деятельностью, шансы, что на вас заведут уголовное дело, сильно возрастают. Поэтому я стараюсь не принимать это на свой счет, пока это не произойдет.

Татьяна Савинкина

«Ну да, будут судить, посадят или оштрафуют — им наплевать»

Татьяна Савинкина, 77 лет, пенсионерка, общественный деятель, г. Петрозаводск. Развешивает листовки с текстом «Путин, вон из Украины».

Я не сомневаюсь, что наша страна совершила преступление, а вместе с ним и все мы, напав на соседнюю страну. Как Путин посмел совершить такое преступление? Ведь мы всю жизнь говорили: «Самое главное, чтобы не было войны!» Поэтому я решил, что должен этим заниматься [расклеивать листовки].

У меня там муж [в городе Белая Церковь Киевской области]. Там он окончил среднюю школу и провел там много времени. Потом учился в России и работал здесь [в Петрозаводске] в правительстве. Мы расстались с ним, но очень часто общаемся.

Муж проснулся утром, в половине шестого, 24 февраля от грохота. Я выглянул в окно, а там взорвали аэропорт. Он вместе со своими соседями по дому прожил в подвалах 8 дней. Наша дочь долго искала, как его оттуда вытащить. Но он сказал: «Нет, я останусь. Я останусь, как все. Я не буду скрывать». В Украине с 19 лет.96, он считает, что это теперь его люди, хотя приезжал в Россию каждый год.

Из-за вывешенной в лифте листовки «Путин, вон из Украины» мне сообщил председатель ТСЖ. Суд будет на следующей неделе. Теперь я [в своем доме] каждый день отправляю ей письма. Пишу, что мне очень за вас стыдно, потому что благодаря таким доносам в 30-50-е годы в нашей стране было арестовано и расстреляно огромное количество людей. Я раньше работал в МВД, занимался реабилитацией [осужденных] людей, видел такие доносы.

Но я продолжаю расклеивать [флаеры]. Здесь нет никакого героизма. Это должно быть нормальное человеческое отношение к тому, что сделала наша страна. Ну да, будут меня судить, посадят или оштрафуют — им наплевать. Для меня важно [продолжать протестовать], несмотря на риск попасть в тюрьму. В троллейбусах, если зайду и увижу, снимаю афиши благотворительных концертов в поддержку нашей армии. Кто-то возмутится, а кто-то скажет: «Так и есть». Мы с женщиной столько разговаривали в почти пустом троллейбусе, что гибнут не только украинцы, но и наши. Водитель услышал нас и заорал прямо, не поворачиваясь к нам лицом: «Вы что, дураки? Почему вы против Родины?» Ну, все, мы дураки.  

Я очень надеюсь, что люди начнут просыпаться. А я завожу разговоры в автобусе, например. И многие говорят: «Ну и что? Если бы не мы, Америка напала бы». Народ затыкает рот этим телевидением так, что просто стыдно их слушать. От этого мне становится очень одиноко. Даже многие родственники считают, что война – это Я пытаюсь говорить, что-то рассказывать, но это никому не интересно. Они говорят: «Что, тебе это больше всего нужно?» А мне нужно! 

«Я хочу показать людям, что в России есть сопротивление»

Художница и активистка «Феминистского антивоенного сопротивления» из Свердловской области, 27 лет. Она просила не разглашать ее имя.

На второй день войны появилось Феминистское антивоенное сопротивление (ФАС), и я стала участвовать в придуманных ими акциях. расклеивал листовки на автобусных остановках с текстом «Нет войне»; «Для мира»; «Это не спецоперация, а война». Я оставляю [антивоенные] послания на деньгах, потому что они ходят по рукам и люди видят эти надписи. Я стараюсь делать все это в другом стиле, поэтому сложно угадать, это сделал один человек или несколько разных людей.

Еще была акция «Мариуполь 5000». Люди в Украине хоронили своих близких прямо во дворах, ставили кресты на могилы, и мы в России тоже ставили кресты на домах. На них кто-то писал факты о преступлениях в Мариуполе. Я никаких цифр не использовал, потому что знаю, что когда вы используете якобы неподтвержденные факты, например, пишете количество погибших, то за это могут быть очень серьезные последствия. — «Будущее» или «За что?» Другие люди стали присылать мне фотографии крестов, которые они поставили, и я отправил их в ФАС. После этого мне позвонили из Федеральной антимонопольной службы, чтобы выяснить, как еще проводить акции , но я пока ничего не успела сделать в этом направлении, потому что на меня как раз составили административный протокол за акцию «Женщины в черном». Я ходила по городу в черной одежде с белой розой. Наверное, кто-то видел мое фото в соцсетях ФАС, признали его д сообщил об этом. Теперь жду суда [за «дискредитацию» российских военных (20.3.3. КоАП)].

Но и сейчас я продолжаю высказывать свое мнение в социальных сетях. У меня 90 тысяч подписчиков в Instagram. А я продолжаю искать какие-то новые формы протеста и при этом остаюсь свободным. Я думаю, что я более полезный человек, когда я свободен.

Я просто не могу по-другому, другого выхода нет. Жизнь делится на до и после, я не могу жить так, как жил раньше. Я хочу показать людям, всему миру, что в России есть сопротивление, что мы не молчим, мы пытаемся что-то делать. У нас плохой режим, у нас очень сложная ситуация внутри страны, но тем не менее ни раньше, ни сейчас не было ситуации, при которой абсолютно все люди в России поддерживают власть. Мне важно это показать. У меня есть друзья в Украине, я хочу их поддержать, выразить солидарность. Но моя борьба и за Россию, чтобы больше не было таких ситуаций, в которых мы сейчас находимся.

Все мои друзья абсолютно на моей стороне, здесь я чувствую единство. Есть ощущение, что это «большинство», поддерживающее власть, сильно преувеличено, что нас пытаются заставить поверить, что таких людей большинство. Мне кажется, что на самом деле очень много людей, которые против этого. Просто кто-то более активен, а кто-то менее.

У нас в семье разные мнения. Сложно сказать, что мама за войну, очень больно режет эта фраза. Она поддерживает Путина. Однако если я спрошу у мамы: «Мама, ты за войну?» она скажет «нет», но начнет объяснять, что это необходимость, что нам врут, что жертв нет и т. д. Кто-то перестает общаться и с родителями, и с детьми, у моих знакомых просто разрушаются семьи. Но для меня будет лучше, если я не прекращу общение с мамой, несмотря на то, что у нас разные взгляды. Она беспокоится о моей безопасности, пытается сказать мне не протестовать так прямо, но не навязывает. Она пытается если не понять меня, то хотя бы принять.

Иногда мне кажется, что все напрасно, вообще ничего не поможет. И тогда я думаю, что надежда еще есть, пока есть такие люди. Поэтому я просто продолжаю это делать. Я стараюсь слишком много не думать [о результатах], потому что боюсь прийти к выводу, что вряд ли я смогу что-то изменить. Нам нужно, чтобы хоть кто-то остался [в России], чтобы попытаться приблизить нашу страну к чему-то светлому. Я не знаю, сработает ли это, но я хотел бы быть частью этого.

«Ну как можно говорить, что мы меньшинство, когда нас сажают за слово «война» ?

Анонимный организатор всероссийского флешмоба «Зеленая лента».
Участники флешмоба повязывают на улицах зеленую ленту как символ мира и в знак протеста против войны с Украиной.

Идея флешмоба «Зеленая лента» возникла 26 февраля как реакция на призывы лидеров оппозиции выступить против войны. Уже первые массовые митинги в Петербурге у Гостиного двора показали, что организация митингов хромает: силовики всегда заранее знают место митинга и готовы подавить любые массовые выступления с численным преимуществом. В Telegram-чатах оппозиции царило разочарование и обсуждались дальнейшие форматы борьбы: Как быть и что делать. Тогда и возникла идея рассредоточенного партизанского протеста, где каждый может самостоятельно быть активным звеном, не дожидаясь указа или организационного решения. Каждый воин в поле.

Завязывание ленточки — это минимально рискованный поступок, безопасный способ высказать свое мнение в стране, где нет свободы слова. Люди, которые никогда раньше не знали о ленте, но видели ее на улице, гуглили, находили нашу страницу и писали нам: «Здорово, что в России есть адекватные люди». Они знакомятся в комментариях, получают поддержку, понимают, что они не одиноки. Буквально пару дней назад нам написал подписчик и решил повесить ленту. В парке я увидел человека, который тоже развешивал ленточки. Нас много и везде есть люди.

Если сравнить количество фотографий зеленых ленточек, присланных нам в начале запуска кампании и сейчас… Сегодня мы не успеваем все публиковать. Участвуют в основном люди 25-45 лет, судя по статистике подписчиков. Больше всего, конечно, из городов-миллионников: Москвы, Санкт-Петербурга, Екатеринбурга. Зеленые ленточки висят даже в Нью-Йорке, Лондоне и на Сейшелах.

На данный момент наш план состоит в том, чтобы привлечь к сопротивлению как можно больше людей. Зеленая лента — это первый шаг, посвящение. Когда это станет массовым для миллионов, тогда будут предпосылки для перемен. Пока все тихо и молча сидят дома, в России не будет революции. Многие хотят протестовать, но боятся, потому что не знают других форм, кроме митингов. Наша цель — побудить миллионы людей совершить простое и безопасное действие: Возьми и завяжи ленточку! Сделав первый шаг, человек становится смелее, преодолевает пассивность, включается. Потом хочется чего-то большего, каких-то других акций. Главное расшевелить горожан.

Ну как можно говорить, что мы меньшинство, когда нас сажают за слово «война»? Никакие результаты опроса не будут действительными при таких условиях. Люди, которые против войны, напуганы и запуганы, поэтому часто молчат и не высовывают головы. Это одна из целей нашей акции — «разговорить» людей через зеленую ленточку.

Мы сами в России и уезжать не собираемся. Мы напуганы? Да, страшно, конечно. Война — это вообще страшно. Глупо думать, что гибель людей можно остановить в комфортных условиях.

Дмитрий Силин

«Если хоть кто-то задумается и станет чуть меньше бояться, это хорошо».

Дмитрий Силин, 52 года, бизнесмен из Иваново.
Раздает на улицах города романы-антиутопии « 1984 » Джорджа Оруэлла и « Мы » Евгения Замятина.

Где-то с середины апреля мы с моей помощницей, юристом и блогером Анастасией Руденко раздаем книги, содержащие сразу два романа — 1984 и Мы . Я покупаю их за свои деньги. Мы уже выходили 7-8 раз и раздали около 400 книг. В основном их берут студенты, потому что мы раздаем их недалеко от университетов. Люди старше 30–35 лет редко подходят, отворачиваются и проходят мимо. И студенты очень положительно воспринимают нашу благотворительную акцию, берут книги. Мы были удивлены, что около половины из них сказали, что уже прочитали 1984 . Из оставшейся половины около 25% слышали и хотели читать, и только 25% не слышали.

Подходит в основном для вопросов: «Что за книга?» — Почему ты раздаешь? Мы говорим, что просто хотим, чтобы люди больше читали, меньше смотрели телевизор и формировали собственное мнение. Эта книга, я думаю, заставляет людей задуматься о чем-то. Я сам прочитал 1984 совершенно случайно лет пять назад. «Комната 101» [камера пыток] меня тогда напугала. Интересный мир… Становится похожим на наш. Я решил, что сейчас необходимо дать людям возможность ее прочитать, чтобы они начали о чем-то думать сами. Если хоть кто-то задумается и станет чуть меньше бояться, это хорошо.

Первое время было немного страшно выходить на улицу. Трудно было в первый раз взять стол, стул, сумку с книгами и выйти. С этими книгами меня никто никуда не водил. Если меня возьмут [в полицию], то им нужны все продавцы книжных магазинов. Иногда спрашивают, кто посылает тебе эти книги. Я говорю, что здесь нет никакой политики, эти книги продаются в любом книжном магазине. Я всегда был далек от политики, практически не участвовал ни в каких мероприятиях. К Российскому государству отношусь сдержанно, ничего против не имею. Мои компании всегда работали исключительно по госконтрактам. Я здесь живу, я здесь работаю и никуда не ухожу. Но я просто считаю, что в этой ситуации нужно что-то делать.

Меня поражает равнодушие людей. Что люди в 30 лет проходят мимо, машут рукой, отворачиваются. Они заняты своими проблемами, ростом цен, семьей, детьми и так далее. Жив, зарплату платят, ну меньше, но есть, и есть что покушать. Поэтому лучше вообще ни во что не ввязываться, они не хотят ни во что ввязываться, ни во что вмешиваться — живут и живут. Им легче. Людей учили так жить годами. Люди устали и ничего не хотят, живут в своей скорлупе. И молодежь интересуется, меня удивила их позиция. Никто из них ничего плохого мне не сказал. Вся надежда на них.

Ануш Панина

«Ну сколько можно? Держись подальше до конца жизни?»

Панина Ануш, петербуржка, 35 лет.
Ануш организовала антивоенное представление на Сенной площади в Санкт-Петербурге. Ее оштрафовали на 40 000 рублей и задержали на 10 суток.

На антивоенном митинге 24 февраля я впервые прокричал «Нет войне», когда ОМОН отвернулся в другую сторону. Но потом мне надоело стоять как-то так далеко от них, чтобы меня не задержали. (  Ануш дважды задерживали на других акциях протеста.  —  Прибл. изд.  ). Ну сколько можно? Остаться в стороне, как это для остальной части вашей жизни? Я стала подходить к ОМОНу и людям без опознавательных знаков, смотрела им в лица, спрашивала, сколько им лет. И в какой-то момент вся толпа начала кричать «Нет войне». А я была как раз рядом с ОМОНом, на расстоянии метров пять, почти с глазу на глаз с ними, и тоже кричала.

После освобождения 4 (  9  марта0084 Ануш получила 8 суток ареста за участие в антивоенном митинге 24 февраля.  —  Ред.  ), я понял, что хочу заниматься чем-то активным. Мой друг придумал плакаты, похожие на рекламу проституции: заглавными буквами женские имена типа «Люба», а затем строчными буквами «будет жить без отца». У нас с другом был долгий спор о том, будет ли это считаться дискредитацией [российской армии]. Я был напуган. Я понимал, что выйду и попаду в тюрьму, больше всего боялся, что меня побьют. Но я успею сфотографировать и это привлечет внимание многих людей. Поэтому я не хотел тратить эту попытку впустую, а хотел написать что-то, что потрясло бы умы людей, что-то, что проникло бы в них.

Я хотел, чтобы люди думали: «О, она с нами разговаривает?» чтобы это был своего рода диалог, а не только мое высказывание «Остановите войну». И это случилось! У меня даже в отделении милиции почему-то не сняли повязку на голове с кровью и на вопрос «Сколько?» и не включил его в протокол. Спросили, что за перья: «Это индеец?» Я объяснил, что это древнегреческий бог Гермес — проводник душ из мира живых в мир мертвых. И надпись на плакате «Мы наивны» — о том, что в России тысячи слоев этой наивности на совершенно разных уровнях и в разных масштабах. Одни не представляют, что есть политзаключенные, вторые не представляют, что омоновец может кого-то избить на митинге, а не раздавать печенье. Третьи не знают, где Мариуполь, третьи говорят, что быть изнасилованным не стыдно, а насиловать стыдно… 

Сейчас жду апелляцию и надеюсь, что меня оправдают, тогда я снова смогу выступить с каким-то художественным высказыванием, публичным размышлением. Параллельно думаю, какие документы мне нужно будет собрать и какие вещи взять с собой на случай отъезда, если против меня заведут уголовное дело.

Марина Антонова

«Сейчас власти ведут две войны одновременно: одна у нас, другая на Украине».

Марина Антонова, художница и Instagram-блогер из Москвы, 33 года.

В первый же день войны Марина нарисовала картину — голубь мира на фоне флага Украины — и вышла на «тихий пикет»: решила проехаться с рисунком в общественном транспорте чтобы люди обратили на нее внимание. В тот день людей еще не «накрутили» массово, поэтому Марина гуляла с фотографией по людным местам, фотографировала себя и размещала антивоенные посты в социальных сетях. После того, как начались массовые задержания, аресты и штрафы, артистка продолжила свои «тихие пикеты» в отдаленных районах Москвы.

«Люди подходят к Марине в транспорте и у них обычно бывает два типа реакции: либо просто ничего не замечают, как обычный пассажир, либо говорят, что тоже против [войны], они говорят что круто, респект, машут рукой поддерживают издалека. Иногда она разговаривает с людьми, а окружающие все это слышат. Возможно, это заставляет их о чем-то задуматься. Ни разу никто не подходил и не говорил, что поддерживает войну, никакой агрессии и критики.