О первой любви рассказы – . . . .

istoriipro.ru

Рассказ «История первой любви » – читать онлайн

Прошло десять лет. Я давно окончила школу, университет. Но сейчас всё чаще возвращаюсь в прошлое. Всё чаще, сидя под бескрайним ночным небом, я ощущаю неутолимую тоску по прошлому. Тоску по времени, когда казалось, что всё впереди, когда легко давались любые решения и открывались тысячи дорог. Но больше всего я тоскую по первой любви. По этому сладкому чувству нежности и окрылённости, когда сердце замирает от одного слова, а щёки начинают пылать от одного взгляда. Когда в твоих мыслях есть только ты и он – такой идеальный, единственный и неповторимый.  

Моя история началась ещё в старших классах школы. Мы вместе учились. Он был отличником, серьёзно относился к каждой мелочи и никогда не гонялся за модой. Любил одиночество и сторонился лишних знакомств. В общем, Он не был тем, на кого мог упасть взгляд молодой, расцветающей девушки. Я же была его полной противоположностью. Всегда была в центре внимания, с детства мелькала на большой сцене и получала удовольствие от громких аплодисментов. Каждый день у меня появлялись новые знакомые, ведь так просто было притягивать к себе людей, заражая их нескончаемым оптимизмом. И я не собиралась останавливаться. Мне хотелось больше, меня тянуло к непокорённым вершинам, к новым городам и людям. А разговоры о том, что пора сбавить темп, сразу же отвергались.  

Я не считала Его изгоем. Он был просто одноклассником, с которым можно было поболтать о всякой ерунде, сидя на скучных уроках. Шло время, и я всё больше замечала, что Он всегда рядом, где-то там, за моей спиной, готов подставить плечо в самый трудный момент жизни. Между нами появилось доверие, причины которого я не могу пояснить и сейчас. Я просто знала, что все мои слова, сказанные ему, останутся только с ним. Я знала, что он никогда не сможет сказать что-то против меня. Одной моей улыбки хватало, чтобы растопить его каменное сердце. Его верность мне начали замечать и остальные. А я заставляла себя верить в то, что эти чувства никогда не будут взаимны. Что я не смогу быть рядом с ним. Что ко мне придёт что-то большее, ведь я так этого жаждала.  

Настал выпускной вечер. Ночь, которую я буду помнить всю жизнь. Всё началось обычно: поздравления, дискотека, шикарные платья и множество приглашений на танец. Я была счастлива и польщена вниманием. Но в душе нарастала тревога – Он до сих пор не пришёл. Я боялась, что не смогу поговорить с ним в последний раз, мне хотелось увидеть его и обнять на прощание, ведь я собиралась уезжать в другой город. Через пару часов мне прошло сообщение, в котором Он попросил, чтобы я вышла на крыльцо. Не думая, я выбежала из зала и обомлела от того, что увидела. На улице, под ярким светом звёзд, стоял Он. Такой родной и в то же время не похожий на себя. В шикарном смокинге, добавляющем статности, и большим букетом алых роз в руках. Я замерла, впервые ощущая неуверенность. Он взял меня за руки и, глядя в глаза, сказал самые важные слова: «Я знаю, что уже слишком поздно. Знаю, что завтра ты уедешь в другой город и начнёшь новую жизнь. Знаю, что в этой жизни нет места для меня. Я не тот, о котором ты мечтала ночами. Но я хочу, чтобы ты знала, как я люблю тебя. Люблю давно и не требую того же взамен. Я не могу просить тебя отказаться от мечты ради меня. Поэтому запомни только одно: Я всегда буду тебя ждать. Сколько бы лет ни прошло, ты всегда будешь той единственной. Ради тебя я откажусь от всего, лишь бы ты была счастлива. Не сомневайся в моих словах ни сейчас, ни потом. Я буду верен только тебе». Слёзы нахлынули на меня. Он мягко поцеловал мою щёку и ушёл, оставив меня наедине с собой. Тот миг навсегда остался в моём сердце. Но он был прав: было слишком поздно исправлять мои ошибки, ведь я была так слепа по отношению к нему и отказывалась верить, что тоже полюбила его. Не той громкой любовью, когда хочется кричать на каждом шагу, а той, тихой, о которой молчат, которую берегут в сердце до конца дней.  

yapishu.net

первая любовь — Истории из жизни

Мне кажется, что всё же есть вселенская справедливость. Мне было 16 лет, когда мы с родителями переехали в Новосибирск. Новая квартира, новая школа, новые друзья. Я помню, что мне очень понравилась одна девочка. Это была первая любовь. София была самой красивой девочкой в классе. Думаю, что не только я в неё был влюблён. Наверное, все мальчишки из нашего класса сохли по ней. Читать далее «Из королевы в алкоголичку»

Школа

В школе влюбился в девушку чуть старше себя: Фонета была на год старше и уже заканчивала одиннадцатый класс, тогда как я всё ещё был в десятом. Встретились первый раз на школьной дискотеке. Было по-настоящему здорово. После дискотеки неделю ходили за ручку, даже целовались. Но потом с ней что-то случилось, она на время пропала: то она «была у подруг», то «уезжала к бабушке в деревню», то «отправлялась на дальней сектора галактики для патрулирования от вторжения инопланетян». И чем дольше, тем тупее становились отмазки. Я понял, что она меня игнорировала. Читать далее «Девушка не даёт покоя»

Не могу больше так! Скоро останусь без ногтей и ещё без волос, потому что первые грызу постоянно, а вторые дергаю и расчесываю по пятьдесят раз в день. Мы с моим парнем Вовой расстались где-то два месяца назад – он со мной расстался, объяснив это тем, что я слишком маленькая (мне 16, а ему 19). Сказал так еще романтично, типа будет ждать, когда я подрасту, ну я и поверила, а зря. Читать далее «Глупо, конечно, но я ревную бывшего»

Я ещё на втором курсе заметила, что новенький в нашей группе (перевёлся из другого университета) положил на меня глаз. Часто смотрел именно в мою сторону, делал комплименты, старался рассмешить, пытался садиться рядом со мной. Читать далее «Другие мужчины делают хорошие подарки, а ты нет»

За последний год уже не раз в новостных таблоидах проскальзывают новости: «В США арестована учительница за сексуальную связь с учеником«, «Мать «застукала» сына-школьника во время секса сучительницей в Москве» и прочие. После прочтения всех этих новостей становится стыдно только за учеников. Ну что за человеком нужно быть, чтобы подставить взрослую женщину? По крайней мере, моя мама никогда не знала, что у меня были серьёзные отношения с учительницей английского языка в старшем классе.  Читать далее «Мой первый сексуальный опыт, или как мы с учительницей не только английским занимались»

y-story.ru

Читать книгу Камасутра. Короткие рассказы о любви (сборник) Ирины Лобусовой : онлайн чтение

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Ирина Лобусова
Камасутра. Короткие рассказы о любви (сборник)

Было так

Почти каждый день мы встречаемся на площадке главной лестницы. Она курит в компании своих друзей, а мы с Наташкой ищем женский туалет – или наоборот. Она похожа на меня – может, потому, что мы обе совершенно теряем способность ориентироваться в огромном и бесконечном (так кажется нам каждый день) пространстве института. Длинные запутанные корпуса которого словно специально созданы для того, чтобы давить на мозги. Обыкновенно к концу дня я начинаю звереть и требовать немедленно выдать ту обезьяну, какая построила это здание. Наташка смеется, и спрашивает, почему я уверенна, что эта архитектурная обезьяна до сих пор существует в живых. Впрочем, бесконечное блуждание в поисках нужной аудитории или женского туалета – это развлечение. Их так немного в нашей жизни – простых развлечений. Мы обе ценим их, я узнаю всё по глазам. Когда в самый неожиданный момент мы сталкиваемся на лестнице и врем друг другу, что наша встреча абсолютно неожиданна. Мы обе умеем просто классически врать. Я. И она.

Обыкновенно мы сталкиваемся на лестнице. Потом отводим глаза и делаем важный вид. Она степенно объясняет, как только что вышла из аудитории. Я – что прохожу по коридору рядом. Никто не признается даже под видом жуткой смертной казни в том, что на самом деле мы стоим здесь и ждем друг друга. Об этом никому, кроме нас, не дано (и не будет дано) знать.

Обе очень дружно делаем вид, что безумно рады видеть друг друга. Со стороны всё выглядит так, что поверить нам легко.

– Так приятно встретить знакомых!

– Ах, я даже не знала, что ты будешь здесь проходить… Но я так рада!

– Что у тебя есть курить?

Она протягивает сигареты, моя подруга Наташка нагло хватает сразу две и в полной женской солидарности мы втроем молча курим до звонка на следующую пару.

– Ты не дашь мне на пару дней свой конспект по экономической теории? У нас зачет через пару дней… А ты зачет уже досрочно сдала… (она)

– Без проблем. Позвони, зайдешь и возьмешь… (я).

Потом расходимся по лекциям. Она учится на том же курсе, что и я, только в другом потоке.

В аудитории сыро от утреннего света, а парта еще влажная от мокрой тряпки уборщицы. Сзади народ обсуждает вчерашний телевизионный сериал. Через несколько минут все дружно погружаются в глубины высшей математики. Все, кроме меня. Во время перерыва я, не отрывая глаз от конспекта, сижу за столом, пытаясь хотя бы увидеть то, что написано на открытом передо мной бумажном листе. Кто-то медленно и тихо подходит к моему столу. И, не поднимая глаз вверх, я знаю о том, кого увижу. Кто стоит за моей спиной… Она.

Она входит боком, как будто стесняясь незнакомых людей. Садится рядом, преданно смотрит в глаза. Мы – самые близкие и лучшие подруги, причем с давнего времени. Глубокую сущность наших отношений невозможно выразить словами. Мы просто ждем одного мужчину. Обе ждем, без успеха, который год. Мы – соперницы, но ни одному человеку в мире не пришло бы в голову так нас назвать. Наши лица одинаковы потому, что отмечены несмываемой печатью любви и тревоги. За одного человека. Наверное, мы обе его любим. Может, он тоже нас любит, но для сохранности наших общих с ней душ легче уговаривать себя, что ему по-настоящему на нас наплевать.

Сколько времени прошло с тех пор? Полгода, Год, два года? С того времени, когда был один, самый обычный телефонный звонок?

Кто звонил? Имени сейчас и не вспомнишь… Кто-то с соседнего курса… или из группы…

«– Привет. Приходи прямо сейчас. Тут все собрались… есть сюрприз!

– Какой сюрприз?! Дождь на улице! Говори толком!

– Как у тебя насчет английского?

– Ты мозгами поехала?

– Слушай, тут у нас сидят американцы. Двое, приехали по обмену, на факультет романо-германской филологии.

– А почему они сидят у нас?

– Им там не интересно, кроме того, они познакомились с Виталиком и он привел их к нам в общагу. Они забавные. По-русски почти не говорят. Она (назвала имя) запала на одного. Все время сидит с ним рядом. Приходи. Ты должна на это посмотреть! “

Дождь, который бил в лицо… Когда я вернулась домой, нас было трое. Трое. Так повелось с тех пор.

Я поворачиваю голову и смотрю на ее лицо – лицо человека, который, преданно положив голову мне на плечо, смотрит глазами жалкой побитой собаки. Определенно она любит его больше, чем я. Так любит, что для нее праздник – услышать хотя бы одно слово. Даже если это его слово предназначено для меня. С точки зрения ущемленного самолюбия я смотрю на нее очень пристально и со знанием дела отмечаю, что сегодня она плохо причесана, эта помада ей не идет, а на колготках – петля. Она, наверное, видит синяки под моими глазами, ногти без признаков маникюра и уставший вид. Я давно знаю, что грудь у меня красивей и больше, чем у нее, рост выше и глаза более яркие. А вот ее ноги и талия более стройны, чем мои. Наш взаимный осмотр почти незаметен – это привычка, укоренившаяся в подсознании. После этого мы взаимно ищем странности в поведении, говорящие о том, что кто-то из нас недавно видел его.

– Вчера до двух часов ночи смотрела международные новости… – голос ее осекается, становится хриплым, – наверное, в этом году им не удастся приехать… Я слышала, кризис в Штатах..

– А если и приедут, несмотря на свою пошатнувшуюся экономику, – подхватываю я, – к нам они вряд ли зайдут.

Ее лицо вытягивается, я вижу, что сделала ей больно. Но остановиться уже не могу.

– И вообще, я уже давно забыла про всю эту ерунду. Даже если он снова приедет, ты все равно его не поймешь. Как в прошлый раз.

– Но ты мне поможешь с переводом…

– Вряд ли. Я давно забыла английский. Скоро экзамены, сессия, надо заниматься русским… будущее за русским языком… а еще говорят, что скоро на РГФ приедут по обмену немцы. Не хочешь сесть за словарь и сходить на них посмотреть?

После нее он переметнулся ко мне – это было нормально, я давно привыкла к такой реакции, но я не знала, что его обыкновенные мужские поступки смогут причинить ей такую боль. Он до сих пор пишет мне письма – тоненькие листочки, отпечатанные на лазерном принтере… Я храню их в старой тетрадке, чтобы не показать никому. Она не знает о существовании этих писем. Все ее представления о жизни – это надежда, что он забудет меня тоже. Я догадываюсь, что каждое утро она открывает карту миру и с надеждой смотрит на океан. Она любит океан почти так же, как и его. Океан для нее – бездонная пропасть, в которой тонут мысли и чувства. Я не разубеждаю ее в этой иллюзии. Пусть живет так, как легко. Наша история примитивна до глупости. Так нелепа, что стыдно даже говорить. Окружающие твердо уверенны, что, повстречавшись в институте, мы просто так стали подругами. Две самых близких подруги. Которым всегда есть, о чем говорить… Это правда. Мы подруги. Нам интересно вдвоем, всегда есть общие темы и понимаем мы друг друга тоже с полуслов. Мне она нравится – как человек, как личность, как друг. Я нравлюсь ей тоже. У нее есть черты характера, которых нет у меня. Нам хорошо вдвоем. Так хорошо, что на белом свете никто не нужен. Даже, наверное, океан.

В открытой на всеобщее обозрение «личной» жизни у каждой из нас есть отдельный мужчина. У нее – студент-биолог из университета. У меня – компьютерный художник, довольно забавный тип. С ценным качеством – неумением задавать вопросы. Наши мужчины помогают нам пережить неизвестность и тоску, и еще мысль о том, что он не вернется. Что наш американский роман никогда не свяжет нас по-настоящему с ним. Но за эту любовь мы тайно обещаем друг другу всегда проявлять беспокойство – беспокойство не о себе, о нем. Она не догадывается, я понимаю, как мы смешны и нелепы, цепляясь за треснутую, разорванную соломинку, чтобы выплыть на поверхность и заглушить какую-то странную боль. Боль, похожую на зубную, возникающую в самый неподходящий момент в самом неподходящем месте. Боль – о себе? Или о нем?

Иногда я читаю в ее глазах ненависть. Словно по молчаливому сговору мы ненавидим все, существующее вокруг. Институт, в который поступили просто так, ради диплома, друзей, которым на тебя наплевать, общество и наше существование, а главное – ту пропасть, которая навсегда разделяет нас с ним. И когда мы устаем до безумия от вечной лжи и плохо скрытого равнодушия, от круговерти ничего не значащих, но многих событий, от глупости чужих любовных историй – мы встречаемся с ней глазами и видим искренность, настоящую, правдивую искренность, чище и лучше которой нет… Мы никогда не говорим на тему любовного треугольника потому, что обе прекрасно понимаем – за этим всегда кроется что-то более сложное, чем дилемма обычной неразделенной любви…

И еще: мы очень часто вспоминаем о нем. Вспоминаем, испытывая разные чувства – тоску, любовь, ненависть, что-то гадкое и противное или наоборот, светлое и пушистое… И после потока общих фраз кто-то вдруг замолчит на полуслове и спросит:

– Ну, что?

И другая отрицательно качнет головой:

– Ничего нового…

И, встретившись глазами, поймет немой приговор – не будет нового, ничего… Никогда.

Дома, наедине с собой, когда никто меня не видит, я схожу с ума от пропасти, в которую падаю все ниже и ниже. Мне до безумия хочется схватить ручку и написать на английском: «оставь меня в покое… не звони… не пиши…» Но я не могу, не способна это сделать, и потому мучаюсь кошмарами, от которых моей второй половиной становится только хроническая бессонница. Наше безревностное разделение любви жутким ночным кошмаром снится мне по ночам… Как шведская семья или мусульманские законы о многоженстве… В кошмарах я даже представляю себе, как мы обе выходим за него замуж и хозяйничаем на одной кухне… Я. И она. Меня передергивает во сне. Я просыпаюсь в холодном поту и мучаюсь с искушением сказать, что от общих знакомых узнала о его гибели в автомобильной катастрофе… Или что где-то упал еще один самолет… Я изобретаю сотни способов, знаю, что не смогу это сделать. Я не могу ее ненавидеть. Так же, как и она – меня.

Однажды, в тяжелый день, когда мои нервы были расшатаны до предела, я прижала ее к лестнице:

– Что ты делаешь?! Зачем ты меня преследуешь? Почему продолжаешь этот кошмар?! Живи своей жизнью! Оставь меня в покое! Не ищи моего общества, ведь на самом деле ты меня ненавидишь!

В ее глазах появилось странное выражение:

– Это неправда. Я не могу и не хочу тебя ненавидеть. Я люблю тебя. И немного его.

Каждый день на протяжении двух лет мы встречаемся на площадке лестницы. И каждую встречу мы не говорим, но думаем о нем. Я даже ловлю себя на мысли, что каждый день отсчитываю по часам и с нетерпением жду того момента, когда она тихонько, словно стесняясь, войдет в аудиторию, сядет со мной и начнет глупый бесконечный разговор на общие темы. А потом, в середине, прервет разговор и вопросительно посмотрит на меня… Я виновато отведу глаза в сторону, чтобы отрицательно покачать головой. И вздрогну всем телом – наверное, от вечной холодной сырости по утрам.

Два дня до нового года

В телеграмме было «не приезжай». Снег царапал щеки жесткой щетиной, затоптанный под разбитым фонарем. Край особо наглой из всех телеграмм высовывался из кармана сквозь мех шубы. Вокзал был похож на огромный феонитовый шар, слепленный из грязного пластилина. Ярко и ясно падала в пустоту дверь, уходящая в небо.

Прислонившись к холодной стене, она изучала железнодорожно-кассовое окно, где давилась толпа, и думала только о том, что хочет курить, просто до безумия хочет курить, втягивая в обе ноздри горький морозный воздух. Было нельзя идти, нужно было только стоять, наблюдая толпу, прислонившись к холодной стене плечом, щуря глаза от привычной для зрения вони. Все вокзалы похожи один на другой, как упавшие серые звезды, плавали облаками чужих глаз скопищем привычных неоспоримых миазмов. Все вокзалы – похожие один на другой.

Облаками – чужих глаз. Это было существенно самым важным.

В телеграмме было «не приезжай». Так не приходилось искать подтверждений тому, что собирается сделать. В узком проходе выпал из-под чьих-то ног затоптанный пьяный бомж, выпал прямо под ноги ей. Исключительно осторожно отползла по стене чтобы не задеть краем длинной меховой шубы. Кто-то толкнул в спину. Обернулась. Показалось – хочет что-то сказать, но ничего не смогла, и так, не сумев ничего сказать, застыла, забыв, что хочет курить потому, что мысль была более свежей. Мысль о том, что решения могут грызть мозг точно так, как грызут недокуренные (на снегу) сигареты. Там, где была боль, оставались красные воспаленные точки, тщательно спрятанные под кожей. Провела рукой, пытаясь отрезать самую воспаленную часть, но ничего не произошло, а красные точки ныли все мучительнее, все больше, оставляя позади злость, похожую на раскаленный разбитый фонарь в привычном феонитовом шаре.

Резко толкнув от себя часть стены, врезалась в очередь, профессионально отшвыривая всех мешочниц уверенными локтями. Наглость вызвала дружное раскрытие ртов видавших виды перекупщиц билетов. Она прижалась к окну, боясь, что снова не сможет ничего сказать, но сказала, и там, где дыхание падало на стекло, окошко становилось влажным.

– Один до… на сегодня.

– Нету.

– А в общий?

– Я сказала нету.

Звуковая волна голосов ударила в ноги, кто-то усиленно драл меховой бок, и совсем рядом отвратительная луковая вонь чьей-то истерической пасти попала в ноздри – так возмущенные народные массы праведно пытались ее отъять от железнодорожно-кассового окна.

– У меня, может, заверенная телеграмма.

– Иди в другое окно.

– Ну посмотрите – один билет.

– Ты че, издеваешься, блин ты…., – сказала кассирша, – не задерживай очередь… ты…, отошла от кассы!

Шубу больше не рвали, в пол ушла звуковая волна, бившая ноги. Она толкнула, уходящую в небо, тяжелую дверь и вышла туда, где мороз сразу же впился в лицо отточенными вампирскими зубами. Мимо глаз (чужих глаз) проплывали бесконечные ночные вокзалы. Вслед кричали – вдоль стоянок такси. Разумеется, она не понимала ни слова. Ей казалось – забыла все языки очень давно, и вокруг сквозь аквариумные стены, не доходя к ней, исчезают людские звуки, забирая существующие в мире цвета с собой. Стены были до самого дна, не пропуская ушедшую симфонию цвета. В телеграмме было «не приезжай обстоятельства изменились». На ресницах высыхало совершенное подобие слез, не дошедшее до щек на вампирском морозе. Эти слезы исчезали, не появившись, совсем и сразу, только внутри, под кожей, оставляя тупую заскорузлую боль, похожую на осушенное болото. Она достала из сумочки сигарету и зажигалку (в форме цветной рыбки) и глубоко втянула в себя дым, вдруг застрявший в горле тяжелым и горьким комком. Она тянула дым в себя до тех пор, пока державшая сигарету рука не превратилась в деревянный обрубок, а когда превращение произошло, сам собой окурок шлепнулся вниз, похожий на огромную падающую звезду, отраженную в бархатном черном небе. Кто-то снова толкнул, за край шубы зацепились елочные иголки и упали на снег, а раз упали иголки – она обернулась. Впереди в заячьем отметке маячила широкая мужская спина с прикрепленной к плечу елкой, которая плясала на спине фантастический смешной танец. Спина шла быстро и с каждым шагом уходила все более далеко, а потом на снегу остались только иголки. Замерев (боясь дышать)б она смотрела на них очень долго, иголки были похожи на маленькие огни, а когда в глазах зарябило от искусственного света, вдруг увидела, что идущий от них свет – был зеленый. Это было очень быстро, а потом – совсем ничего, только сдавленная быстротой боль вернулась на прежнее место. Защипало в глазах, завертелось на месте, сжался мозг и внутри кто-то сказал отчетливо ясно и четко «два дня до Нового года», и сразу не стало воздуха, был горький дым, спрятанный в груди глубоко так же, как и в ее горле. Черное, как растаявший снег, выплыло число и что-то сбило с ног, понесло по снегу прочь, только не на одном месте, куда-нибудь – от людей, к людям.

– Да стой, ты… – сбоку чье-то тяжелое дыхание отдавало полным набором сивушных масел. Обернувшись, под вязанной шапкой разглядела лисьи глаза.

– Сколько бегать за тобой можно?

Кто-то за ней бежал? Чушь. Так никогда не было – в этом мире. Было все, кроме двух полюсов – жизни и смерти, в полном избытке.

– Что?

– Ты билет спрашивала до…?

– Допустим.

– Так у меня есть.

– Сколько.

– С тебя как с родной – отдам за 50.

– Да пошел..

– Ну жалкие 50 баксов, тебе как родной отдаю – так шоб взять…

– Ладно.

– Ага, один, на сегодня, даже нижнее место.

Она поднесла билет к фонарю.

– Да верно, в натуре, не сомневайся.

Парень похрустел, покрутил на свет денежную бумажку в 50 долларов.

– А поезд в 2 часа ночи.

– Я знаю.

– Ну ладно.

Он растаял в пространстве, как тают люди, которые не повторяются при дневном свете. «Не приезжай обстоятельства изменились».

Она усмехнулась. Лицо расплывалось белым пятном на полу прилепленным к брови окурком. Выступало из-под сонных опущенных век, и, вписываясь в грязную окружность звало далеко, дальше и дальше. Там, где была, резкие углы кресла давили тело. Голоса сливались в ушах где-то в забытом за спиной мире. Сонная паутина окутывала несуществующим теплом даже лицевые изгибы. Она клонила голову вниз, пытаясь уйти, и только расплывалось лицо грязным белым пятном в вокзальных плитках. Этой ночью она не была больше собой. Кто-то рожденный и кто-то мертвый изменялся так, как нельзя было думать. Никуда не упав, отвернула от пола лицо, где вокзал жил ночной, не подвластной для рассмотрения жизнью. Около часа ночи телефонный звонок раздался в одной из квартир.

– Это я.

– Где ты?

– Я уезжаю.

– Ты решила.

– Он прислал телеграмму. Одну.

– Он хоть будет тебя ждать? И потом, адрес…

– Я должна ехать – там это, в телеграмме.

– Ты вернешься?

– Будь что будет.

– А если подождешь пару дней?

– В этом нет абсолютно никакого смысла.

– А вдруг одумаешься?

– Права нет на другой выход.

– Незачем к нему ехать. Не нужно.

– Я плохо слышу – в трубке шипит, но ты все равно говори.

– Что говорить?

– Что-нибудь. Как хочешь.

– Довольна, да? Нет на земле второй такой идиотки!

– До нового года остается два дня.

– Ты хотя бы на праздник осталась.

– Я выбрана.

– Тебя никто не выбирал.

– Все равно.

– Не уезжай. Не надо ехать туда, слышишь?

Короткие гудки благословили ее путь и сквозь стекло телефонной будки внутри неба чернели звезды. Она подумала, что ее нет, но долго думать об этом было страшно.

Поезд полз медленно. Тускло светились вагонные окна, тускло горела лампочка в плацкартном проходе. Прислонившись затылком к пластику поездной перегородки отражавшему лед, ждала, когда все уйдет и размоется за окном темнота теми слезами, которые, не появляясь в глазах, не высыхают. Мелкой болезненной дрожью задрожали давно не мытые стекла. Разболелся затылок от пластикового льда. Где-то внутри скулил маленький зябкий зверенок. «Я не хочу… – где-то внутри плакал маленький, усталый больной зверь, – я не хочу никуда уезжать, не хочу, господи, слышишь…»

Мелкой болезненной дрожью в такт поезду рассыпались стекла. «Я не хочу уезжать… плакал маленький зверь, – вообще никуда… я никуда не хочу ехать…я домой хочу… я хочу домой, к маме…»

В телеграмме было «не приезжай». Это означало, что в выбор не входило остаться. Ей казалось: вместе с поездом она катится вниз по осклизлым стенкам мерзлого оврага, с талыми снежинками на щеках и елочными иголками на снегу, вниз, к самому беспросветному дну, где так по-домашнему светят электричеством застывшие окна бывших комнат и где в тепле растворяются лживые слова о том, что существуют на земле окна, к которым, бросив все, еще можно вернуться… она дрожала, зубы выбивали дрожь там, где агонией хрипел скорый поезд. Сжавшись, она думала о елочных иголках, застрявших в снегу, и что в телеграмме было «не приезжай», и что два дня оставалось до Нового года и что однажды (это согревало болезненным искусственным теплом) придет день, в который больше не нужно будет никуда ехать. Старым больным зверем поезд выл по рельсам что счастье – это самая простая на земле вещь. Счастье – это когда нет дороги.

Красный цветок

Она обняла себя за плечи, наслаждаясь идеальной бархатистостью кожи. Потом неторопливо пригладила волосы рукой. Холодная вода – чудо. Веки стали прежними, не сохранив ни единого следа из того, что…. Что она проплакала всю ночь накануне. Все смыла вода, и можно было смело идти вперед. Она улыбнулась своему отражению в зеркале: «Я – прекрасна!». Потом – безразлично махнула рукой.

Она прошла коридор и оказалась там, где должна была оказаться. Взяла с подноса бокал с шампанским, не забыв одарить сверкающей улыбкой ни официанта, ни тех, кто находился вокруг. Шампанское показалось ей отвратительным, и на искусанных губах сразу же застыла жуткая горечь. Но из присутствующих, наполнявших большую залу, об этом бы не догадался никто. Она очень нравилась себе со стороны: прелестная женщина в дорогом вечернем платье пьет изысканное шампанское, наслаждаясь каждым глотком.

Разумеется, он все время был там. Он царил, окруженный своими раболепными подданными, в сердцевине большого банкетного зала. Светский лев, с непринужденным очарованием строго следящий за своею толпой. Все ли пришли – те, кто должен прийти? Все ли очарованы – те, кто должен быть очарован? Все ли испуганы и подавлены – те, кто должен быть испуган и подавлен? Гордый взгляд из-под чуть сдвинутых бровей говорил, что все. Он полусидел в центре стола, окруженный людьми, и, в первую очередь, красивыми женщинами. Большинство людей, встречавшихся с ним впервые, были очарованы его простодушной, располагающей к себе внешностью, его простотой и показным добродушием. Он казался им идеалом – олигарх, который держится так просто! Почти как обычный человек, как свой. Но только те, кто сталкивался с ним ближе или те, кто осмеливался просить у него денег, знали, как из-под внешней мягкости высовывается грозная львиная лапа, способная разорвать виновного легким движением грозной ладони.

Она знала все его жесты, его слова, движения и повадки. Она хранила в своем сердце каждую его морщинку, как клад. Годы приносили ему деньги и уверенность в будущем, он встречал их гордо, как океанский флагман. В его жизни было слишком много других людей, чтобы ее замечать. Изредка он замечал ее новые морщинки или складки на теле.

– Дорогая, ну так нельзя! Нужно за собой следить! Посмотри в зеркало! С моими-то деньгами…. Я слышал, открылся новый косметический салон…

– От кого слышал?

Он не смущался:

– Да, открылся новый и очень хороший! Сходи туда. А то ты скоро будешь выглядеть на все свои сорок пять! И я не смогу даже выйти с тобой в свет.

Он не стеснялся демонстрировать свои знания в области косметики или моды. Наоборот, подчеркивал: «видишь, как любит меня молодежь!». Он всегда был окружен этой самой «просвещенной» золотой молодежью. По бокам от него сидели две обладательницы последних титулов. Одна – мисс город, другая – мисс очарование, третья – лицо модельного агентства, которое таскало своих подопечных на любую презентацию, где мог оказаться хоть один, зарабатывающий больше 100 тысяч долларов в год. Четвертой была новенькая – она не видела ее прежде, но такая же злобная, подлая и наглая, как все. Пожалуй, у этой наглости было даже больше, и она отметила про себя, что эта далеко пойдет. Та девица полусидела перед ним прямо на банкетном столе, кокетливо положив ручку ему на плечо, и заливалась громким смехом в ответ на его слова, всем своим видом выражая жадную хищную хватку под маской наивной беспечности. Женщины всегда занимали в его окружении первые места. Мужчины теснились за спиной.

Сжимая бокал в руке, она словно читала на поверхности золотистого напитка свои мысли. Вокруг ее провожали льстивые, заискивающие улыбки – все-таки она была женой. Она была его женой долго, так долго, что он всегда подчеркивал это, а значит, ей также принадлежала главная роль.

Холодная вода – чудо. Она больше не чувствовала свои припухшие веки. Кто-то задел ее локтем:

– Ах. Дорогая! – это была знакомая, жена министра, – ты прекрасно выглядишь! Вы замечательная пара, я всегда вам завидую! Это так здорово – прожить больше 20 лет и сохранить в отношениях такую легкость! Смотреть друг на друга всегда. Ах, замечательно!

Оторвавшись от ее назойливой болтовни, действительно поймала на себе его взгляд. Он смотрел на нее, и это было как пузырьки в шампанском. Она улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой, подумав, что он заслуживает шанс…. Он не встал, когда она подошла, а девицы и не подумали уйти при ее появлении.

– развлекаешься, дорогой?

– Да, дорогая. Все в порядке?

– Прекрасно! А у тебя?

– Тоже!

– Я очень рада за тебя, дорогой.

Их диалог не остался незамеченным. Окружающие думали «какая прелестная пара!». А присутствующие на банкете журналисты отметили про себя, что надо упомянуть в статье про то, что у олигарха такая замечательная жена.

– Дорогой, ты позволишь на пару слов?

Взяв ее под ручку, отвел от стола.

– Ты успокоилась наконец?

– А ты как думаешь?

– Думаю, в твоем возрасте вредно волноваться!

– Позволь напомнить, что мне столько же лет, сколько тебе!

– У мужчин это иначе!

– Вот как?

– Давай не начинать сначала! Я уже устал от твоей дурацкой выдумки, что я должен был сегодня обязательно подарить тебе цветы! У меня столько дел, я верчусь, как белка в колесе! Ты должна была об этом подумать! Можно было не цепляться ко мне со всякой ерундой! Захотела цветы – пойди купи себе, закажи, да купи хоть целый магазин, только меня оставь в покое – и все!

Она улыбнулась своей самой чарующей улыбкой:

– Да я уже и не вспоминаю, дорогой!

– Правда? – он обрадовался, – а я так рассердился, когда ты прицепилась ко мне с этими цветами! У меня столько дел, а ты полезла со всякой ерундой!

– Это был маленький женский каприз.

– Дорогая, запомни: маленькие женские капризы позволительны только молодым красивым девушкам, как те, что сидят рядом со мной! А в тебе это только раздражает!

– Я запомню, любимый. Не сердись, не нервничай из-за таких пустяков!

– Очень хорошо, что ты такая умница! Мне повезло с женой! Послушай, дорогая, обратно мы будем возвращаться не вместе. Тебя заберет шофер, когда тебе надоест. А я поеду сам, на своей машине, у меня есть кое-какие дела…. И не жди меня сегодня, я не приеду ночевать. Буду только к обеду, завтра. Да и то, может, пообедаю в офисе, а не вернусь домой.

– Я поеду одна? Сегодня?!

– Господи, да что такое сегодня?! Что ты мне действуешь на нервы целый день?

– Да уж, я занимаю так мало места в твоей жизни…

– Да при чем тут это! Ты занимаешь много места, ты ведь моя жена! И я везде таскаю тебя с собой! Так что не начинай!

– Хорошо, не буду. Я не хотела.

– Вот и хорошо! Тебе уже нечего хотеть!

И, усмехнувшись, он вернулся обратно, где нетерпеливо ждали слишком многие – гораздо более важные. С его точки зрения, особы, чем жена. Она улыбнулась. Ее улыбка была прекрасной. Это было выражение счастья – огромного счастья, которое нельзя удержать! Вновь вернувшись в туалетную комнату и плотно заперев за собой двери, она достала маленький мобильный телефон.

– Я подтверждаю. Через полчаса.

В зале она вновь расточала улыбки – демонстрируя (да ей и не надо было демонстрировать, так она ощущала) огромный прилив счастья. Это были самые счастливые минуты – минуты предвкушения… Так, сияя, она выскользнула в узкий коридор возле служебного входа, откуда хорошо просматривался выход, прильнула к окну. Через полчаса в узких дверях появились знакомые фигуры. Это были два охранника ее мужа, и ее муж. Ее муж, обнимающий новенькую девицу. И целующий – на ходу. Все спешили к черному блестящему мерседесу – последнему приобретению супруга, стоившему 797 тысяч долларов. Он любил дорогие машины. Очень любил.

Дверцы распахнулись, темное нутро автомобиля поглотило их полностью. Охранники остались снаружи. Один что-то говорил по рации – наверное, предупреждал тех, что на входе, что машина уже идет.

Взрыв раздался с оглушительной силой, уничтожая иллюминацию отеля, деревья и стекла. Все смешалось: крики, грохот, звон. Огненные языки пламени, взметнувшиеся до самого неба, лизали искореженный корпус мерседеса, превращенного в огромный погребальный костер.

Она обняла себя за плечи и автоматически пригладила волосы, наслаждаясь внутренним голосом: «Я подарила тебе самый красивый красный цветок! С днем нашей свадьбы, дорогой».

iknigi.net

Первая любовь | Портал NewAuthor.Ru

Первая Любовь – какое трепетное чувство вызывают эти, в общем-то, простые слова.

*****

Мы живём –

потому, что каждый, кого-то, Любит. О ком-то переживает.

Так устроен наш мир. Это – чудесно. Мы созданы для СЧАСТЬЯ.

Любовь – наша естественная потребность – как воздух, вода, еда…

Да, это уже доказано мудрыми «учёными».

Кто — не Любит – Умирает….

*****

Я сейчас пишу немножко не о том, что хотела выразить в этом рассказе, но, наверное, именно это сейчас важнее, поэтому и просится на «свет» )

Маленькие детишки, рождаясь, больше всего на свете, Любят свою маму.

Опять же – они могут погибнуть без неё. Это так устроено в их головёнках, чтобы иметь шанс выжить.
Из-за того, что маме, в свою очередь, надо как-то выживать, она вынуждена зарабатывать на свою, и собственно этого самого ребёнка, жизнь.

Им приходится расставаться (

Тогда ребёнок вынужден Любить других окружающих. Без Любви – он физически не сможет существовать…

Единственное – «НО» — каждый требует за свою Любовь ответную Плату.

Кто – Ответную Любовь – это здорово!

А кто-то каких-то специфических услуг.

Так вот ребёнок становится «мазохистом», «садистом», «жиртресом», «писклёй» и тд
(дальше продолжите сами).

Это если ему каждый день, чтобы для выживания выклянчить чьё-то внимание, приходится – ПИЩАТЬ в истерике (а то ничего не получит),
— ЗАПИХИВАТЬ в себя ЕДУ (а то, скажут, что Плохой),
— ДРАТЬСЯ (а то Слабаком обзовут, дорогие, самые ЛЮБИМЫЕ ) и т. д…..

Когда ещё мы начинаем Признавать своё собственное Право – Быть Любимыми, такими, какие мы есть….
Понимать, что для НАС – хорошо, что НАМ – вкусно, где НАМ – уютно и приятно…

*****

Мой ПАПА

Странно, я собиралась писать совсем про другое, но вот так «сложилось Исторически», что пишу о своей, действительно ПЕРВОЙ Любви…

Я помню себя с того возраста, когда бессонными ночами, мой папа качал меня на руках. Помню очень отчётливо то, приближающуюся лепную «розетку» вокруг длинноногой люстры, то удаляющуюся в монотонном папином голосе…..
Потолок был не очень высок, а папа старался вовсю.
Свои первые стихи я написала в 5 лет. Именно мой папочка покупал мне детские книжки со стихами, и читал на ночь.
Вспоминаю, как держась, за его огромную, сильную ручищу, я летела за ним. Он всегда ходил очень быстрыми шагами. И я с тех пор тоже уже не могу сменить темп….
Когда моя мама лежала в роддоме с братом, отцу пришлось самому заплетать мне в длинные косы, капроновые ленточки. Как сейчас вспоминаю, что в школе, учительнице пришлось всё переплетать заново… Но разве это главное…
Год прошёл с его смерти. Я даже не предполагала, что именно его Любовь ко мне, держит меня до сих пор на плаву…

После рождения брата, многое в нашей семье переменилось. Да и я росла, и круг моего общения становился всё шире.

*****

Мои Детские увлечения

Я влюблялась часто. Помню совершенно точно, что с детского сада. Его звали Юра.
Уже стёрлись подробности, я раньше других пошла в школу, минуя подготовительную группу, по месяцу рождения, так получилось. Я ещё год навещала своих «одногруппников» после школы. А потом….
Жизнь идёт своим чередом.
Но вот, когда вскоре моя тётя, родила мальчика, я просила назвать его Юрой….

Моей «второй» живой любовью, в отличие от Любви к артистам, был друг моего дяди.
Мне было 7, а ему – 19 лет.
Он был до самой его смерти, очень красив. Вьющиеся русые волосы.
Обаятельный взгляд. Бабник. Как потом, я смогла переварить своим увеличивающимся мозгом. Он целый год наполнял радостью и смыслом мою жизнь.
Я писала ему любовные записки, стараясь без ошибок, и кидала в его почтовый ящик. Караулила его у подъезда, и, замирая от смущения, прячась за деревьями, провожала до клуба.
Все мои родственники, зная моё увлечение, говорили
— вон, посмотри, твой жених идёт.
Когда случайно мы вместе оказывались на главной улице нашего, в общем-то, небольшого посёлка. Где каждый в лицо друг друга знал.
Его звали Витя, как и моего папу…

*****
Очень сильно я Любила Дин Рида. Это певец такой.
Всем говорила, что подрасту, выйду за него замуж, и уеду жить к нему в Америку.

Чётко была в этом уверена.

Потом однажды прочитала в «Пионерской Правде», что он женился. Для меня это был – ОБЛОМ. Но там же, было написано, что свою дочь, он назвал русским именем – НАТАША. Это было вторым шоком, так как мы – тёзки. Я думаю, моя горячая решимость сыграла свою роль…
Однажды я была знакома с человеком, очень похожим на Дин Рида. Но это было не долго. Хотя и страстно…

*****

Уже в третьем классе, я сидела за одной партой с довольно симпатичным и приятным, я бы сказала, мальчиком. Так складывалось, что нашу старинную, деревянную – мою Первую Школу, отдали под Техникум. А нас всех, перевели в соседнюю, более большую. Тогда вот меня с ним и усадили. В моей жизни было много школ. Потом, уже, составляя гороскопы, я поняла, что «на роду было так написано», а тогда было просто прикольно, почти каждый год быть «Новенькой». Училась я хорошо, со всеми дружила, поэтому, мне было даже интересно входить в новый коллектив.
Опять же обычно меня усаживали с самыми непослушными мальчиками, чтобы они брали с меня пример. Мне было с ними более чем комфортно и весело. Я гордилась своей специфической ответственностью.
Мальчика звали Игорь. Он хорошо одевался. Вёл себя очень корректно и даже интеллигентно. Потом, как-то в школу вызывали его отца, так как были случаи общения с иностранцами. Что в то время, категорически запрещалось. Спустя какое-то время, я узнала о его дальнейшей судьбе. За фарцовку радиотехникой, он был осуждён…

*****

Моя мама – большой и ответственный работник. Она всегда была базисом и «аудитором» нашей жизни. Все, чтобы я у неё не попросила за свою жизнь, она сделала.

Так вот, меня вскоре перевели в самую престижную школу района, поближе к маминой работе. Там вот меня и настигла моя самая настоящая «Первая Любовь»….

*****

Моя любимая школа

Школа была расположена в удивительном месте Подмосковья. Оборудована, естественно по последнему, тогда «слову техники». Над ней шефствовал один из Министров, у которого по близости, была дача. Словом, мне повезло. И преподаватели, и питание, было просто превосходным. До дома только далеко было добираться на автобусе, который ходил редко. За то я ходила по Липово-лиственничной аллее до ближайшей трассы, где движение было по гуще. Пока шла, сочиняла стихи, и просто мечтала. Я вообще очень люблю ходить пешком – мой рекорд – 28 км (но это уже другая история).
Недалеко от школы протекала Москва-река, с крутого берега, которой мы сбегали иногда, если случалось «окно» в занятиях. Вид с берега на широкую даль был просто потрясающим. Я и сейчас иногда приезжаю на это место.
Рядом был расположен Санаторий, где всё было ухожено и очень красиво.
Далее шла территория бывшей графской усадьбы, отреставрированной под музей искусств. Мама нашей одноклассницы работала в музее, и иногда разрешала нам более подробно рассматривать старинную мебель, одежду, посуду. Высокие расписные потолки, старинные огромные картины в замысловатых рамах создавали ощущение провала во времени.
Да и сама наша школа, небольшая, с огромными прозрачными вестибюлями, была необыкновенно уютной и какой-то домашней.
Нам разрешали иногда посещать школьный музей, где почётные иностранные делегации оставляли экзотические подарки. Несколько раз в году, к нам наведывалось телевидение.
Учились все в одну смену. Учащихся было не очень много. А по вечерам, в пионерской велась оживлённая работа по подготовке очередного праздника. Было очень интересно. Я чувствовала себя очень уверенно и гордилась, что могу многое сделать для своей школы. Иногда, когда школа была пуста, я любила громко петь и бегать по просторным, увешанным цветами, коридорам. Мне было 12 лет.
В то время я поступила учиться в Художественную Школу. Увлекалась романами Проспера Мериме. И атмосфера таинственности и романтизма окружала меня плотным кольцом.
Частой темой моих мечтаний ещё с детского сада было желание полётов. Мне часто снилось, как я летаю. Из года в год эта идея обрастала новым «мясом». До сих пор я мечтаю о собственном вертолёте. Я работала в МЧС, но это уже отступление от темы. Хотя – это и есть моя натура….
Недалеко от автобусной остановки был маленький, и, как и все здесь вокруг – уютненький ресторанчик. А при нём шикарная, дешёвая кулинария, где мы могли себе позволить купить совершенно нереально вкусные пирожные. Конечно, многое рассчитывалось на иностранцев, но и нам кое-что перепадало. Тогда я считала всё замечательным и совершенно естественным. А как же иначе….
Видя мой энтузиазм и энергию, в школе, мне многое поручали, с чем, я с удовольствием, справлялась. Это было мне в радость, и я старалась делать ещё больше.
Опять же небольшое отступление, но всё же:
Как то мы писали сочинение о своём любимом герое. Я писала о Леонардо да Винчи.
А вот одна девочка из нашего класса совершенно неожиданно для всех решила написать обо мне –
«Когда наша Наташа входит утром в класс, уверенная и сияющая как всегда, то все печали уходят. Настроение повышается. Становится весело и легко…»
До сих пор, когда мне очень тяжело, я вспоминаю это сочинение. Собираюсь с силами, и понимаю, что просто обязана, хотя бы для кого-то, жить дальше…..

*****

Моя Первая Любовь

Иногда классы делят на сильные и слабые, так вот тогда я попала в «сильный А класс». Меня как обычно, усадили с самым отъявленным непослушником. Надо отдать должное фактам – все остальные места были заняты.
Мы сидели на среднем ряду, собственно в самом центре нашего класса. Перед нами сидел — лучший друг моего «пассии» тоже с девочкой. Вообще мы были рассажены именно «мальчик-девочка». Как его звали я по известным причинам, предпочитаю не называть. Слишком интимные подробности, наверно ни к чему.
Всё-таки «Первая Любовь», тем и отличается от последующих, что отсутствие опыта, делает её чистой, и в каком-то смысле – святой.

Естественно, мы не собирались влюбляться. Наоборот, я в каком-то смысле «посягнула» на его «свободу». Он был из приличной семьи военного, тогда они были, более чем в почёте. Занимался хоккеем. Учился почти на «отлично». А вот его уверенность в себе, вызывающая многочисленных поклонниц, его, естественно разбаловала.
Но мне-то, что было за дело – новая, престижная школа, новый, сильный класс. Тут надо было входить в темп на всю катушку. Тем более программы и уровень в разных школах – разные, тут уж только сиди — и во все глаза гляди, чтобы не отстать. Да и моя дорогая мамочка, меня всегда держала в «ежовых» рукавицах. Я ей благодарна за это….
Естественно поначалу мне было тяжело. Я старалась вести себя корректно и достойно. Тем не менее, вскоре, ухитрилась схватить «трояк», за очередную работу по математике. Учительница математики была нашей классной руководительницей, что усугубляло моё положение. Но, к моей, надо сказать, неожиданной радости, мой «сосед» со своим, закадычным другом, Севкой, стали меня подбадривать и шутками утешать, ссылаясь на «вредность» Валентины Петровны. Мне стало весело, и совсем не страшно. Конечно, взбучка дома, мне была обеспечена, но я уже расслабилась, и почти не переживала.
Я была собранной девочкой, и если «моему соседу» оказывалась нужна линейка, ластик, или ещё что-либо, я всегда, без ухмылок, шла ему на встречу. Может и это сыграло свою положительную роль.
Одевали меня достаточно просто, хотя я была всегда, обеспечена всем необходимым. Тем более что младший брат тоже требовал расходов на себя. Поэтому я более чем спокойно, относилась к тому, как разряженные, симпатичные дочки – завуча и др, более обеспеченных, родителей, строили «глазки» моему партнёру по парте, скажем так.
Хотя, для себя я знала, что утром, когда ужасно не хочется вылезать из тёплой постели, мысль о том, что я снова увижу «ЕГО», меня стимулировала быстренько собираться. Тем более что на автобус опаздывать было, никак нельзя.
Мы всё чаще стали обмениваться странными, смущёнными взглядами. Что вскоре бросилось в глаза, посторонней публике. Дочка завуча просто подошла как-то на перемене ко мне, и сказала
— а ты знаешь, ведь «О» тебя не любит.
Чему я даже обрадовалась, понимая, что она тупо ревнует меня к нему. Хотя они учились вместе уже давно, а тут…. какая-то, «ни кожи, ни рожи»…
Мне стало даже интересно. Если уж другие увидели, то, что мы чувствовали друг к другу, значит это и на самом деле, что-то настоящее. Хотя мы-то и так это знали. Но уж, когда этого раньше никогда не испытывал, с чем сравнивать-то…

Мы делились всеми новостями, которые происходили в нашей жизни. Я много читала, старалась разузнать о том, что его интересовало, на данный момент. Нам было интересно и весело. Нас тогда интересовали такие темы, как – аборт, концлагеря, смерть вообще….
Неожиданно умер наш учитель физкультуры, от сердечного приступа. Ему было всего 35 лет. Долго ещё его траурный портрет висел в нашей красивой школе. Были пышные похороны. Нас, естественно, это потрясло.
Некоторые девочки, уже в нашем возрасте выглядели достаточно взрослыми. С ними заигрывали мальчики по бойчее и по наглее. Естественно, это тоже была, считай главная тема, наших черепков.
Происходило что-то фантастическое, когда мы, странно улыбаясь, усаживались, каждое утро вместе, для нас всё остальное просто переставало существовать. Мы, как будто попадали в какой-то кокон, отделяющий нас от остального пространства. Естественно, мы слушали учителей, адекватно фиксировали объективную реальность, но она была, как бы отгорожена от нас. Совершенно чётко.
Мы сидели в самом центре класса, и полностью выпадали из этой самой реальности.
Иногда наше общение становилось слишком бурным, и тогда начинали сыпаться замечания
— «Р….ова», «Р….тт», «Р….ова», «Р….тт», «Р….ова», «Р….тт», «Р….ова», «Р….тт», «Р….ова», «Р….тт»
и так без конца, пока нас с трудом, всей своей педагогической мощью, не удавалось «спустить на землю»….
Наши фамилии даже начинались на одну букву, и в журнале следовали одна за другой. Только у меня – русская, а у него – немецкая. А означали, собственно одно и то же, если перевести. Чудно…

Учились мы оба почти лучше всех в классе, несмотря, на «долгое зависание в вакууме». Вот, что с нами было делать?
Нас обоих пересадили к стенке, на последнюю парту. Чтоб, хоть никому доску не загораживали )))

Какие могли учителя предъявить претензии нашим родителям?
Моей прагматичной мамочке и его отцу — вышколенному немецкому офицеру. Что их дети слишком влюблены? Это когда тема секса фактически вычёркивалась из нашей действительности….
На самом деле, мы тоже не знали, что такое влюблённость. Просто это происходило на глазах у всех – и всё тут. А что это такое?….
Но пересаживание, только отгородило наш мирок ещё надёжнее. Мы как будто облокотились на этот дальний левый угол, и нам стало ещё уютнее и надёжнее….

Как-то я нарисовала газету к очередному празднику. Я же училась в Художественной школе, и вообще никогда не отказывалась от общественных нагрузок. Было приятно осознавать, что я умею хорошо рисовать. Как на грех, газета эта висела на стене как раз в «нашем» уголке. Я написала на ней снизу, что работа была проведена «Редколлегией», хотя делала её совершенно одна. Мой прекрасный «фантом», глядя очередной раз в мою сторону, так как я сидела непосредственно у стены, заметил эту неточность. Естественно он просто очередной раз неравнодушно пытался завести разговор, а тут – такая удача )
Был урок математики, как раз у нашей классной руководительницы, которая в этот момент разжёвывала, как писать областную контрольную работу. В классе стояла «мёртвая» тишина. Все напряжённо слушали, в том числе и я. Я отшутилась, продолжая слушать дальше, объяснение учителя. Но, моего «О» — обожателя, просто муха, какая укусила. Он полез через меня, с ручкой к газете, чтобы зачеркнуть «ужасное» слово «редколлегия» и написать, как он считал, будет справедливо – «Н…ша Р….ова». Я ещё раз ему намекнула, что сейчас не время. Но он просто был, как и почти всегда, сидя со мной, как в состоянии эйфории. Словом, он снова продолжил ещё одну попытку. Я нечаянно его ласково отодвинула, на его половину, но тут, металлический стул, под ним, поехал, и он со страшным шумом, грохнулся на пол. Счастливо улыбаясь…
Что было делать нашей учительнице? Она решила, что только, если она нас окончательно рассадит, то «этот странный кошмар» наконец закончится. Она прогадала )

Меня она оставила на той же последней парте у стены, только посадила рядом другого мальчика – Игоря, вполне равнодушного к моей персоне.
А моего несчастного «О Р…..тта», решила посадить с новой, пришедшей в середине года к нам, девочкой – Таней. Они теперь сидели на более дальней парте, в среднем ряду, а наш ряд был короче из-за шкафа. Девочка Таня, была круглая отличница, весьма привлекательная, но видно…. не в «ЕГО» вкусе.
Он просто затерроризировал свою новую «соседку», провокационными вопросами. Да ещё так громко, что слышно было, аж на первой парте.
Был урок ботаники. Так вот этот «ужасно влюблённый» человек, просматривая наш учебник, решил устроить бедной Тане, щекотливый «экзамен» конечно же, на тему «оплодотворения». Как наиболее выматывающую. Все, естественно оборачивались, и сочувствовали и ей, и больше всего «ЕМУ», понимая, в чём собственно дело.
На этом, его попытки не закончились. Через какое-то время, меня слегка толкнул локтем, Игорь, с которым я теперь сидела. Я флегматично писала, что-то в тетради. А он шёпотом, и говорит –
посмотри, до чего «О» додумался )
Меня, долго уговаривать, посмотреть в ту сторону, не пришлось. Хотя я, старалась сохранять невозмутимость изо всех своих сил, чтобы своей влюблённой улыбкой, не сделать ещё хуже. Так вот, «О Р…..тт» позаимствовал у своей мамы маленькое кругленькое зеркальце, и тайком от всех, рассматривал меня в него. Да и старался тихонечко посылать мне «зайчиков». Это самый «серьёзный» и перспективный мальчик-то в классе….
В свои-то годы, мы и думать не могли не о какой влюблённости. А что выходило на деле – просто никому не понятное.

Школа располагалась в небольшом, аккуратном посёлке, где все друг друга знали в лицо. Там было несколько хорошеньких магазинчиков, весьма приличного обеспечения. «Стекляшка» с мороженым, и помимо всего прочего «Амбулатория». Старенькое такое небольшое здание. Вместо поликлиники, куда каждый мог обратиться по мере надобности. Так вот именно на этом здании, которое, естественно было почти на самом ходу, огромными буквами, вскоре, кто-то «из фанатов наших с «О» отношений» написал
— «Р….ова + Р….тт = ЛЮБОВЬ»
Банальная, в сущности, фраза. И я до сих пор даже не знаю автора. Хотя, очень благодарна ему. Уже много лет спустя, я специально приезжала на это место, чтобы наполнится снова тем, первым, незабываемым, светлым чувством.
Мы, кстати, оба жили далеко от этого посёлка, в противоположных направлениях. Поэтому, увидели её ещё не сразу, но нас это удивило. Мы ещё как-то брыкались, пытаясь, сделать хотя бы формально вид, что мы как все…..
А «все»…. Уже давно поняли, что мы – не как все…
Наступала весна. Наш класс, как и все остальные классы, вышел на «Субботник». Мы сажали маленькие деревца. Естественно, пьянящий воздух, непринуждённая атмосфера, создавали весёлое и жизнерадостное настроение. Мальчишки нашли маленьких лягушаток. И, конечно же, мой ненаглядный «О Р…..тт», принёс мне одного в подарок.
— ты, ведь не боишься, лягушек, хитро сказал он, вручая с милой улыбкой маленького шустрого лягушонка.
Все наши отношения были такими по-детски трогательными. Мы и подумать не могли, о чём-то другом. Хотя страсть чувствовалась в каждом взгляде, в каждом слове, в каждом поступке…..

Приближалось 9 мая, и в военной части, где жили ребята из нашего класса, должен был состояться Праздничный Концерт. Девочка Ира, щупленькая, в очках, заговорщически предложила мне
— Хочешь, покажу, где живёт твой «О Р…..тт»….
Для меня – это был, как удар по нервам.
Приезжай к нам на концерт – всех пускают.
Я, конечно же, поехала. Ехать было не близко – почти, как в мою, противоположную сторону, от нашей школы. Но, мы с отцом в том районе, как-то ходили по грибы, и, в общем, то я приблизительно представляла себе, как я смогу доехать оттуда обратно. Хотя до этого случая, одна так далеко от дома, я никогда не ездила. Без разрешения, конечно….
Это для меня, в каком-то смысле, была «сакральная» поездка….

*****
А летом…. мы уже разъехались в далёкие стороны. НАВСЕГДА.

Его папу, вместе с семьёй, командировали в Тюмень.
Нам, наконец, дали долгожданную, новую квартиру, в другом, более престижном районе, от маминой работы. Меня снова перевели в новенькую, только что, отстроенную школу. С настоящим бассейном….. Она была самая сильная из школ в нашем районе.

Я попыталась через, девочку Иру, передать «ЕМУ» письмо, со своим новым адресом.
Но, ответа, сколько, ни ждала, не получила.

Я взрослела, естественно у меня довольно часто были более-менее интересные увлечения. Я вообще очень общительная…
Но, вся моя (до замужества) жизнь, разделилась на – «до….«О Р…..тт»_а, и — после»….
Даже теперь. Спустя столько лет. Я, как к «священному источнику», обращаюсь к своим воспоминаниям.

Спустя 8 лет после, описанных событий, я вышла замуж, за человека, существенно старше меня. Из приличной семьи, обеспеченного. И…. уехала к нему жить.

Как то, приехав в гости к родителям, уже беременная второй дочерью, со старшей в коляске, пошла, прогуляться по окрестностям своего детства, недалеко от родительского дома. Они жили в довольно людном месте, на пересечении транспортных узлов.
И неожиданно, встретила ту самую, девочку Иру.
Увидав меня, она как-то засуетилась. Я поздоровалась, сообщила, что почти здесь теперь не бываю. Она вдруг, без моего напоминания, сказала
— А ты знаешь, а «О Р…..тт» — то женился. У него, кажется тоже, девочка…
Это было, как ножом по сердцу. Я ведь ни о чём не спрашивала её…..

Моя семейная жизнь складывалась, и до сих пор, несмотря на развод, протекает, очень бурно.

Сразу после развода, я попыталась в «Справочном Бюро» отыскать адрес, моего «О». Может, и у него не всё гладко, думала, я. Тогда ведь ещё не было ни Inet_a, ни мобильников….
Нашла. Составила, естественно гороскоп по эфемеридам. Но вот ничего утешительного там – не было…..
К сведению…, с бывшим супругом, у меня хорошая совместимость….

Несколько лет назад, когда мы с дочерью, наконец, стали жить в разных комнатах, я мечтала об «астральных путешествиях». Это конечно, на любителя. Вроде меня.

Как бы я хотела, ещё хоть разок увидеть своего «О Р…..тт»_а…..

P.S.

Несколько моих многочисленных одноклассников уже умерли. У многих – умерли уже их родители (и у меня уже нет отца). У некоторых – мужья….
Время – неумолимо… Я сама перенесла тяжёлую операцию.

Работая в лагере для детей из неполных семей и детских домов, я написала для одной маленькой девочки, больше похожей на мальчика, песенку.

Подарила ей, на красивой открытке. Она с гордостью, показывала её всем, и говорила
— Это МОЯ песенка….

Может кому-то тоже захочется её спеть….

*****

1 Засыпает отряд под ворчанье вожатых –
Столько детских забав, неохотно подушки нашли…..

ДОРОГИЕ Вы ВСЕ !!!

Для кого-то, ребята. И поэтому – значит, в мир наш очень нелёгкий пришли….. (2 раза)

2 Сколько выпадет Вам на роду испытаний…
Будет щедрой судьба, или сердце защемит печаль…

Вспоминайте всегда, Ваши детские тайны.
И тогда Вам опять, горизонтов откроется даль… (2 раза)

3 Наше детство прошло. Мы уже повзрослели.
Не такие дороги, мы когда-то мечтали пройти….

Но, по-прежнему, нам, снятся детства качели.
И костров пионерских, огонёк нам мелькает в пути… (2 раза)

4 Лалала, Лалала,….. Лалала, Лалала,…..
Лалала, Лалала,….. Лалала, Лалала,…..

ДОРОГИЕ Вы ВСЕ !!!

Для кого-то, ребята. И поэтому – значит, в мир наш очень нелёгкий пришли….. (2 раза)

P.S.

Как-то в Inet_e, я нашла о нём (ОР) — полковник Р — человек-челюсть….

а потом ещё…
— он способен понимать только…
— тех кто выше его по должности
или ниже….. (человек-субординация)…

www.newauthor.ru