Рассказ о первой любви
С начала лета и покуда это не потеряло смысл, мы закидывали тонкий матрас на массивный дубовый стол и занимались любовью у большого распахнутого окна. Нас ласкал ветерок и запахи набережной четырьмя этажами ниже. Меня против воли обуревали видения, грезилась какая-то тварь, а после, когда мы, расцепившись, валились на громадный стол, в воцарявшейся тишине слышалось, как она возится и скребет когтями. Для меня все тогда было впервые, я занервничал и рассказал про это Сесиль, думал, что успокоит. Но Сесиль ничего не смогла сказать: она не строила домыслов и не обсуждала ситуаций — лишь проживала их. Мы наблюдали за чайками, парившими в нашем квадрате неба, и гадали, видят ли чайки нас, вот какие вещи нас занимали, забавные сиюминутные несуразицы. Сесиль принимала мир, как он есть: помешивала кофе, занималась любовью, слушала пластинки, смотрела в окно. Она не говорила, что счастлива или не знает, как поступить, хочет меня сейчас или не хочет, или что устала от родительских ссор, не владела языком, расщепляющем душу надвое, и поэтому, трахаясь, я один страдал от того, что считал своим извращением, а после я один слышал чье-то поскребывание в тишине.
Но однажды, очнувшись после короткого дневного сна, Сесиль оторвала голову от матраса и сказала: «Кто это там царапается за стенкой?»
Друзья были теперь далеко, в Лондоне, от них приходили письма, полные мучительных размышлений: что будет дальше? Кто они и зачем вообще всё? Друзьям было, как мне, семнадцать и восемнадцать, но я делал вид, что не понимаю их. Отвечал на открытках, советовал найти стол побольше и распахнутое окно. Быть счастливым казалось так просто: я делал ловушки для угрей, какой еще нужен смысл. Лето шло, друзья писать перестали. Нас навещал только Адриан — десятилетний брат Сесиль, спасался от бесприютности пришедшего в упадок дома, резких перепадов материнского настроения, одержимо упражнявшихся на рояле сестер и редких нерадостных посещений отца. Родители Адриана и Сесиль, прожив в браке двадцать семь лет и произведя на свет шестерых детей, возненавидели друг друга так люто, что больше не могли находиться под одной крышей. Отец перебрался в дешевую гостиницу на соседней улице, чтобы не слишком удаляться от детей.
Он был коммерсантом, потерявшим работу и похожим на Грегори Пека, он был оптимистом и знал сотни самых неожиданных способов разбогатеть. Обычно мы встречались в пабе. Про свою невостребованность и семейные дрязги он молчал, не возражал, что дочь живет в моей комнате с видом на набережную. Вместо этого рассказывал, как воевал в Корее и как был международным торговым агентом, и про друзей, которые мухлевали с законами, а теперь при чинах и пожалованы дворянством, и потом однажды про угрей реки Уз, как они кишмя кишат на дне и как можно разбогатеть на их ловле и поставке живьем в Лондон. Я рассказал про отложенные восемьдесят фунтов в банке, и утром мы купили материал для плетения сетей, бечевку, проволочные кольца и старый водосборный бак, чтобы держать в нем улов. Следующие два месяца ушли на изготовление ловушек.
В погожие дни я выносил сети, кольца и бечевку на пристань и работал, усевшись на кнехт. Ловушка для угря цилиндрической формы один конец наглухо закрыт, а к другому крепится длинная конусообразная воронка.
Ее опускают на дно, угорь заплывает за приманкой, а выбраться из-за своей слепоты не может. Рыбаки относились к затее дружелюбно, но не без скепсиса. «Угри-то там есть, — говорили они, — может, даже несколько и поймаешь, да ведь только на это не проживешь. А сети сорвет течением, глазом моргнуть не успеешь». — «У нас грузила железные», — говорил я, и они по-доброму пожимали плечами и показывали, как лучше крепить кольца к сетям, полагая, что у меня есть право самому убедиться. Когда рыбаки отчаливали на своих яликах, и работа не клеилась, я смотрел, как вода облизывает прибрежный ил, и верил, что спешить некуда: богатство не убежит.
Как-то я попробовал увлечь нашей авантюрой Сесиль, рассказал про гребную лодку, которую мне одолжили на лето, но она не заинтересовалась. Тогда мы закинули матрас на стол и легли в одежде. Она заговорила. Мы соединили ладони, она внимательно изучила размер и форму наших кистей, выдала заключение. Размер одинаковый, пальцы у тебя толще и здесь пошире.
Кончиком большого пальца измерила мои ресницы и пожалела, что у нее не такие длинные рассказала про собаку, которая была у нее в детстве, тоже с длинными белыми ресницами. Посмотрела на мой сгоревший на солнце нос и поговорила про это, кто из ее братьев и сестер сначала краснеет на солнце, а кто сразу покрывается ровным загаром, и что сказала однажды самая младшая сестра. Мы медленно разделись. Она скинула легкие парусиновые туфли и заговорила про паршу на ступне. Я слушал, закрыв глаза, ощущая запах ила, и водорослей, и пыли из распахнутого окна. Что вижу — то пою, так это у нее называлось. Потом, уже в ней, я все воспринимал острее, точно проник внутрь своих видений, и мое нарастающее возбуждение стало неотделимо от мысли, что благодаря нам в животе Сесиль может вырасти новое существо. Отцом я быть не хотел, этого не было и в помине. А были яйцеклетки, сперматозоиды, хромосомы, перья, жабры, когти, неостановимый химический процесс зарождения нового существа, вершившийся в темно-красной слизистой мути всего в нескольких сантиметрах от кончика моего члена, и, ощущая свою ничтожность перед этим древним могучим процессом, я кончал раньше, чем намеревался.
Выслушав мой рассказ, Сесиль засмеялась. «О боже», — сказала она. Для меня Сесиль была частью процесса, его ядром, и это лишь усиливало возбуждение. Вообще-то, она предохранялась, но раз или два в месяц забывала пить свои таблетки. Не сговариваясь, мы оба решили, что лучше мне перед концом вынимать, но это редко удавалось. Когда накатывал оргазм, увлекая нас вниз по длинному склону, в те последние отчаянные секунды я судорожно рвался наружу, бился, как угорь в ловушке своего наваждения, но навстречу из мрака поднималось заждавшееся, голодное существо, и, теряя контроль, я кормил его комьями своего густого белого киселя. В те доли секунды, забыв про все, я жаждал всего себя скормить существу, не важно где, в утробе или снаружи, трахать одну Сесиль, вскармливать новых существ — на миг все остальное теряло смысл. Во время ее месячных я особенно осторожничал: про женщин тогда знал мало, тому, что говорили, не доверял. Месячные Сесиль были обильны и легки, мы упивались друг другом, становясь липкими и коричневыми от крови — сами как два существа, блестящих от слизи, вскармливаемых через проем окна белыми комьями облаков, смрадом прибрежного ила, киснущего на солнце.
Я боялся лишиться своих видений, знал, что без них не кончу. Спрашивал, о чем думает, чтобы кончить, Сесиль, но она только усмехалась в ответ. Уж во всяком случае, не про перья и жабры. Тогда про что? Ни про что конкретное, почти ни про что. Я настаивал, она соскальзывала в молчание.
Я убедил себя, что слышу поскребывание вымышленной твари, поэтому, когда Сесиль вдруг тоже услышала его и насторожилась, подумал, что и видения у нас теперь общие, звук был продолжением наших соитий. Он возникал, когда, обессилев, мы лежали на спинах, выпотрошенные и просветленные, совсем притихшие. Казалось, чьи-то маленькие коготки слепо тычутся в стену — не звук даже, а призрак звука, такой только вдвоем и расслышишь. Мы думали, он раздается в одном месте стены. Но стоило мне встать на колени и приложить ухо к плинтусу, как звук смолк, только чудилось чье-то замершее движение с изнанки доски, точно кто-то затаился во тьме. Прошла неделя, за ней другая, и еще одна, теперь звук возникал в разное время, иногда ночью.
Я подумал, что Адриан-то уж точно его распознает. «Слушай, вот он, Адриан, помолчи минутку, как ты думаешь, что это, Адриан?» Он замер нетерпеливо, стараясь уловить то, что для нас было столь очевидно, но долго усидеть на месте не смог. «Нет там ничего, — крикнул он. — Ничего, ничего, ничего». Расходясь все больше, он запрыгнул на спину сестры, визжа и цокая языком. Не хотел, чтобы мы слышали что-либо, неслышное ему. Я стащил его со спины Сесиль и повалил на лопатки в кровати. «Слушай, — сказал я, не давая ему брыкаться, — вот он опять». Он вырвался и выбежал из комнаты, имитируя долгим переливистым воплем вой полицейской сирены. Мы слушали, как вопль затихает, удаляясь по лестнице, а когда он затих совсем, я сказал: «По-моему, Адриан просто боится мышей». — «Тогда уж крыс», — сказала его сестра и положила руку на бугорок между моих ног.
К середине июля мы уже не были так счастливы в нашей комнате, обросли грязью и скрытыми недовольствами, а обсуждать это Сесиль не хотела. Теперь Адриан приходил к нам ежедневно, настали летние каникулы, а дома ему было невыносимо.
Мы слышали, как он кричал и топал по ступенькам четырьмя этажами ниже. С шумом распахивал дверь, делал стойку на руках, выпендривался. Часто запрыгивал Сесиль на спину, красуясь передо мной, не умолкая ни на минуту, боялся, что мы заскучаем и прогоним его, отправим домой. Он никак не мог взять в толк, что стало с его сестрой. Раньше она любила подраться, и дралась здорово, я слышал, как он хвастался об этом друзьям, гордился ей. Теперь же все изменилось, сестра сердито отталкивала его, хотела сидеть одна и бездельничать, хотела слушать пластинки. Пришла в ярость, когда он наступил ей на юбку ботинками, и грудь у нее стала, как у матери, и общалась она с ним, как мать. «Слезай оттуда, Адриан. Пожалуйста, Адриан, прошу тебя, не сейчас, позже». Он не верил в окончательность перемен, просто такое у сестры настроение, такой этап, и продолжал дразнить ее и задираться в надежде, что все станет, как прежде, как до ухода отца. Стиснув руками ее шею и повалив на кровать, он ждал от меня похвал, считал, что мы заодно, мужчины против девчонки.
Так хотел одобрения, что не замечал его отсутствия. Сесиль никогда Адриана не прогоняла, понимала, зачем он здесь, но ей было нелегко. В один особенно мучительный вечер она вышла из комнаты, чуть не плача от отчаяния. Адриан повернулся ко мне и вскинул брови в притворном ужасе. Я попробовал его вразумить, но он тут же зацокал языком и встал в бойцовскую стойку. Про брата Сесиль со мной не говорила, она никогда не делала общих замечаний о людях, потому что вообще никогда не делала общих замечаний. Лишь изредка, когда на лестнице раздавались шаги Адриана, ее выдавало выражение глаз и легкое поморщивание красивых губ.
Был только один способ убедить Адриана оставить нас в покое. Он не выносил, когда мы с Сесиль касались друг друга, его это ранило, вызывало физическое отвращение. Видя, как один из нас идет по комнате навстречу другому, он молча молил, бросался наперерез, надеясь, что мы переключимся на новую игру. Он неистово передразнивал нас в последней отчаянной попытке показать, до чего мы нелепы.
Потом терпение его иссякало, и он бросался вон, расстреливая автоматной очередью немецких солдат и юных влюбленных на лестнице.
Но мы с Сесиль прикасались друг к другу все реже, каждый по-своему этого избегал. Не то чтобы страсть пошла на убыль, нам по-прежнему было хорошо вдвоем, но обстановка не способствовала. Сама комната. Мы больше не жили на четвертом этаже отдельно от всех, свежий ветер не дул в окно, один лишь тягучий зной, поднимавшийся от набережной и дохлых медуз, и полчища мух, злых серых слепней, отыскивавших подмышки и свирепо жаливших, домашних мух, вившихся тучами над едой. Волосы у нас отросли, стали сальными, лезли в глаза. Еда, которую мы покупали, раскисала и имела привкус реки. Мы перестали закидывать матрас на стол, на полу теперь казалось прохладнее, но пол был покрыт слоем склизкого речного песка, от которого никак не удавалось избавиться. Сесиль надоели пластинки, а ее парша распространилась на вторую ступню, и запах был соответствующий. В комнате и без того воняло.
Мы не говорили про переезд, потому что вообще ни о чем не говорили. Теперь поскребывание за стеной будило нас каждую ночь, стало громче и настойчивей. Когда мы занимались любовью, оно стихало, точно там прислушивались. Мы почти не занимались любовью, и повсюду был мусор, молочные бутылки, которые никто не хотел выносить, серый прогорклый сыр, обертки от масла, баночки из-под йогурта, протухшая салями. И среди всего этого Адриан, демонстрирующий, как он умеет делать колесо, цокающий, строчащий из автомата, нападающий на сестру. Я пробовал сочинять стихи про свои видения, про существо в животе Сесиль, но не знал, с чего начать, и бросал, не записав даже первой строчки. Вместо этого шел гулять по насыпи вдоль реки, углубляясь в норфолкскую пастораль унылых свекольных полей, телеграфных столбов и стандартно серого неба. У меня остались недоделанными две ловушки, я каждый день силой усаживал себя за них. Но в душе мечтал бросить, не верил, что угри станут туда заплывать, да и кому это нужно, не лучше ли им остаться непотревоженными на прохладном илистом дне реки.
И все-таки не бросал, потому что отец Сесиль тоже готовился, потому что хотел оправдать потраченные деньги и время, потому что затея сдвинулась с мертвой точки и, пусть вяло, пусть ненадежно, катилась теперь сама, и остановить ее я был так же не в силах, как вынести молочные бутылки из комнаты.
Потом Сесиль нашла работу, и я вдруг увидел, что мы ничем не отличаемся от других, у всех были комнаты, дома, работа, карьера, все так жили, только комнаты чище, работа лучше, а мы кое-как сводили концы с концами. Работа Сесиль была в одном из фабричных зданий с глухими стенами на другой стороне реки, там консервировали овощи и фрукты. От нее требовалось по десять часов в день сидеть в гуле машин перед ползущей лентой конвейера, не отвлекаться на разговоры и выбирать гнилую морковь, чтобы она не попала в консервы. В конце первого дня Сесиль пришла домой в бело-розовом нейлоновом плащике и розовом берете. Я сказал: «Почему ты не разденешься?» Сесиль пожала плечами. Ей было все равно, скучать ли в комнате, скучать ли на фабрике, где из динамиков, прикрученных к стальным балкам, орало «Радио-1», где четыреста женщин полуслушали, полудремали, пока их руки двигались взад-вперед, точно механические челноки.
На второй день я сел на паром и переехал на тот берег, чтобы встретить Сесиль у ворот фабрики. Из крошечной обитой жестью двери в огромной глухой стене вышло несколько женщин, и на всей фабрике завыла сирена. Открылись другие крошечные двери, и из них повалили, устремляясь к воротам, сотни женщин в бело-розовых нейлоновых плащах и беретах. Я стоял на небольшом возвышении, стараясь высмотреть Сесиль, это вдруг сделалось крайне важно. Мне почудилось, что если не отыщу ее в этом шуршащем нейлоновом потоке, то потеряю навсегда, и сам потеряюсь, и значит все у нас было напрасно. Приближаясь к воротам, поток густел и убыстрялся. Одни почти бежали с тем особым неисправимым скосом ног, которому женщин учат с детства, другие просто ускоряли шаг. Позже я выяснил, что они спешили домой, чтобы приготовить ужин семьям, выиграть лишнюю минуту для домашних дел. Опоздавшие к следующей смене вынуждены были пробиваться против течения. Сесиль я не отыскал, и меня охватил ужас, я выкрикнул ее имя, Сесиль, Сесиль, но слова потонули в топоте сотен ног.
Две женщины средних лет, остановившиеся прикурить, презрительно усмехнулись: «Сам соси». Я пошел домой длинной дорогой, через мост, и решил, что не скажу Сесиль про то, как ждал ее у фабрики, иначе придется объяснять свой испуг, а я не знал, как. Она сидела на кровати, когда я вошел, на ней был нейлоновый плащ. Берет лежал на полу. «Может, разденешься?» — сказал я. Она сказала: «Это ты там стоял у фабрики?» Я кивнул. «Почему ты меня не окликнула, если видела?» Сесиль отвернулась и легла лицом вниз на кровать. Плащ был в пятнах, от него пахло машинным маслом и землей. «Чертегозна, — сказала она в подушку. — Не сообразила. Совсем не соображаю после смены». Ее слова прозвучали как последний вздох умирающего, я окинул комнату взглядом и замолчал.
Через два дня, в субботу, я купил два кило тугих, как резина, сочившихся кровью коровьих легких для наживки. Вечером мы разложили их по ловушкам и во время отлива выехали на лодке на середину реки опустить ловушки на дно. Все семь мест пометили буйками.
В четыре утра в воскресенье меня разбудил отец Сесиль, и мы отправились на его грузовичке туда, где оставили лодку. Нам не терпелось подплыть к буйкам, поднять ловушки, посмотреть, сколько там угрей, понять, имеет ли смысл наделать больше ловушек, чтобы в них попалось больше угрей, которых мы будем раз в неделю возить на рынок в Биллингсгейт, ждет ли нас богатство? Утро было унылым и ветреным, я ничего не предвкушал, чувствовал только усталость и непрекращающуюся эрекцию. Полудремал, согретый печкой грузовичка. Ночью я почти не спал, слушая поскребывание за стеной. Один раз даже встал и постучал по плинтусу ложкой. Поскребывание прервалось, потом снова возобновилось. Сомнений не оставалось: кто-то пытается пролезть в комнату. Отец Сесиль сел на весла, я стал высматривать буйки. Разглядеть их оказалось труднее, чем мы думали, они не белели над водой, а проступали из темноты едва различимыми силуэтами. Первый мы нашли через двадцать минут. Потянув за него, я поразился, как быстро чистая белая веревка из магазина стала такой же, как все остальные веревки у реки, бурой, с налипшими на нее тонкими водорослями.
Ловушка тоже выглядела видавшей виды, неузнаваемой, не верилось, что ее сделал один из нас. Внутри были два краба и большой угорь. Отец Сесиль открыл затворку, вытряхнул крабов в воду, а угря переложил в пластмассовое ведро, лежавшее в лодке. Мы наполнили ловушку свежей порцией коровьих легких и бросили ее за борт. Следующую обнаружили только через пятнадцать минут, в ней было пусто. Потом еще полчаса плавали туда-сюда, но больше ловушек не нашли, к тому времени начался прилив, и продолжать поиск не имело смысла. Мы поменялись местами, и я погреб к берегу.
Мы возвратились в гостиницу, где жил отец Сесиль, и он приготовил завтрак. Говорить про потерянные ловушки не хотелось, мы убеждали сами себя и друг друга, что найдем их во время следующего отлива. Хотя оба знали, что не найдем, что их унесло течением, и я совершенно точно знал, что в жизни больше не сделаю ни одной ловушки. Я также знал, что мой напарник забирает Адриана с собой в короткое путешествие, они уезжали во второй половине дня.
Собирались посмотреть на военные аэродромы и надеялись успеть в Имперский военный музей. Мы поели яиц, ветчины и грибов и выпили кофе. Отец Сесиль рассказал про свою новую идею, простую, но сулящую хорошие барыши. Здесь на набережной креветки стоят совсем дешево, а в Брюсселе они очень дорогие. Можно каждую неделю отвозить туда два полных грузовика, он говорил об этом в своей обычной манере, без нажима, по-дружески, и в тот момент план показался мне вполне выполнимым. Я допил кофе. «Что ж, — сказал я, — об этом стоит подумать». Взял ведро с угрем — будет нам с Сесиль обед. Мой напарник сказал, пожимая мне руку, что самый надежный способ умертвить угря — это засыпать его солью. Я пожелал ему хорошо провести время, и мы расстались, всем своим видом убеждая друг друга, что в первый же отлив один из нас возьмет лодку и поедет искать ловушки.
Я не ожидал, что после недели на фабрике Сесиль проснется к моему возвращению, но она сидела на кровати, бледная, обхватив руками колени, и неотрывно смотрела в угол.
«Она здесь, — сказала Сесиль. — Вон за той стопкой книг на полу». Я присел на кровать, чтобы снять мокрые ботинки и носки. Мышь? Тебя опять мышь разбудила? Сесиль ответила почти шепотом. Это крыса. Она перебегала комнату, и я успела ее увидеть, это крыса. Я подошел к стопке книг и пнул по ней ногой, и тотчас же она выскочила, сперва я услышал клацанье когтей по половицам, а потом увидел бегущий мохнатый ком вдоль стены, она показалась мне размером с маленькую собаку, крыса, мерзкая тварь, откормленная серая крыса с волочившимся по полу брюхом. Она пронеслась вдоль всей стены и юркнула под комод. «Надо ее прогнать», — простонала Сесиль не своим голосом. Я кивнул, ибо в тот момент не мог ни двинуться, ни заговорить, она была огромна, эта крыса, и она жила с нами все лето, скребла стену в глубокой кристальной тиши, слушала, как мы трахались и как спали, почти член семьи. Я испугался, струсил больше, чем Сесиль, был уверен, что крыса знала о нас столько же, сколько мы о ней, она и сейчас сознавала наше присутствие в комнате, так же, как мы сознавали ее присутствие под комодом.
Сесиль хотела что-то сказать, как вдруг с лестницы донеслись знакомые звуки, топот маленьких ног и автоматные очереди. Эти звуки вернули меня к жизни. Адриан был в своем репертуаре, распахнул дверь ударом ноги и впрыгнул, низко пригнувшись, держа воображаемый автомат у бедра. Он осыпал нас градом резких гортанных звуков, мы прижали указательные пальцы к губам, показывая, чтоб замолчал.
«Вы убиты, оба», — сказал он и собрался сделать колесо поперек комнаты. Сесиль зашикала и замахала рукой, подзывая его к кровати. «Чего шшш? Совсем, что ли?» Мы показали на комод. «Крыса», — сказали мы. В ту же секунду он был на коленях, всматривался. «Крыса? — выдохнул он. — Фантастика, здоровая какая, ты смотри. Фантастика. Что вы с ней будете делать? Давайте поймаем». Я бросился к камину и схватил кочергу, понял, что возбуждение Адриана вытеснит мой страх, создаст иллюзию, будто под комодом просто жирная крыса, а ее ловля — просто азартная игра. Сесиль опять застонала. «Зачем тебе кочерга?» И я почувствовал, как пальцы сами собой разжались, это не просто крыса, не просто азартная игра, мы оба это знали.
Адриан тем временем подзадоривал: «Ага, кочергой ее, кочергой». Адриан помог мне принести книг из другого угла комнаты, мы огородили ими комод, оставив крысе узкий проход посередине. Сесиль не унималась: «Что ты делаешь? Зачем тебе книги?», — но с кровати сойти не рискнула. Зато когда мы покончили с книжной оградой, и я протянул Адриану вешалку, чтобы он начал выгонять ею крысу, Сесиль подскочила ко мне и стала вырывать из рук кочергу. «Отдай», — крикнула она, повисая на моем левом предплечье. В эту секунду крыса шмыгнула в оставленный ей проход между книг, нацелилась прямо на нас, и мне почудилось, что я вижу ее зубы, оскаленные и клацающие. Мы бросились врассыпную, Адриан запрыгнул на стол, Сесиль и я — на кровать. Теперь у всех было время рассмотреть крысу (она задержалась на миг посреди комнаты, но тут же устремилась дальше), оценить, какая она сильная, жирная и проворная, как подрагивает все ее тело, как хвост скользит за ней следом услужливым червем. Она нас знает, мелькнуло в моей голове, она нас хочет.
Я не мог себя заставить взглянуть на Сесиль. Занося кочергу и прицеливаясь, слышал, как она завизжала. Кочерга угодила в пол в нескольких сантиметрах от вытянутой крысиной морды. Крыса на ходу развернулась и убежала обратно в проход между книгами. Было слышно, как она царапает пол когтями, устраиваясь под комодом.
Я разогнул проволочную вешалку, распрямил ее, сложил пополам и передал Адриану. Он притих и был немного напуган. Его сестра присела на кровати, снова обхватив руками колени. Я стоял в полуметре от ограды из книг, сжимая кочергу обеими руками. Опустив глаза, увидел свои бледные голые ступни, представил впивающиеся в них оскаленные крысиные зубы, выгрызающие ноготь. Крикнул: «Подожди, дай мне надеть ботинки». Но куда там, Адриан уже шуровал проволокой под комодом, и я не стал рисковать. Только чуть согнул ноги в коленях, как отбивающий в бейсболе. Адриан забрался на комод и пырнул проволокой в самый угол. Он начал мне что-то кричать, но я уже не слышал. Из прохода между книгами выскочила разъяренная крыса, она мчалась прямо на мои ступни, мстить.
Мне больше не чудилось, что у нее оскалены зубы — они действительно были оскалены. Я махнул кочергой, попав ей точно под брюхо, подбросил вверх, она перелетела через всю комнату, подгоняемая протяжным воплем Сесиль (сквозь прижатые ко рту ладони), и, когда с хрустом врезалась в стену, я подумал: «Должно быть, это сломался хребет». Она шлепнулась на пол кверху лапами, лопнув посередине, как спелый фрукт. Сесиль не отнимала ладоней от лица, Адриан не спрыгивал с комода, я не изменил положения после удара, никто не дышал. Слабый запах пополз по комнате, запах плесени и утробы — так пахла во время месячных Сесиль. Потом Адриан пукнул и засмеялся, приходя в себя от испуга, и его запах смешался с запахом крысиных потрохов. Я подошел и аккуратно потыкал крысу кочергой. Она перекатилась набок, и из огромной, от края до края, трещины на ее животе сначала показалась, а затем выскользнула, частично освободясь из плена подбрюшья, прозрачная лиловая сумка с пятью бледными, свернутыми калачиком силуэтами.
Когда сумка коснулась пола, я уловил движение, дернулась, все еще на что-то надеясь, лапка одного нерожденного крысенка, но мать была безнадежно мертва, и для него тоже все кончилось.
Сесиль опустилась перед крысой на колени, мы с Адрианом вытянулись с боков, как почетный караул, точно стоять на коленях в длинной, стелющейся по полу красной юбке было ее исключительным правом. Средним и большим пальцами она раздвинула края трещины, втолкнула сумку внутрь и стянула заляпанную кровью шкурку. Она склонилась над крысой, а мы склонились над ней. Потом она вынула несколько тарелок из раковины, чтобы помыть руки. Теперь всем хотелось на улицу, и Сесиль завернула крысу в газету, а мы снесли ее вниз. Сесиль подняла крышку мусорного бака, и я осторожно опустил туда сверток. Тут я вспомнил про угря, сказал, чтобы меня подождали, и побежал обратно наверх. Угорь так и лежал под тонким слоем воды, совсем неподвижно, и я решил, что он тоже мертв, но, поднимая ведро, уловил его шевеление. Ветер стих, и солнце пробивалось сквозь тучи, мы дошли до набережной, переходя из тени в свет.
Прилив продолжался. Мы спустились по каменным ступеням к самой кромке воды, и я выпустил угря, который тут же пропал из виду, лишь блеснуло белое брюшко в бурой воде. Адриан попрощался, и мне показалось, что он хочет обнять сестру. Но он лишь потоптался и убежал, выкрикнув что-то через плечо. Мы крикнули ему вслед, чтобы он хорошо отдохнул. По дороге назад остановились взглянуть на фабрику на другой стороне реки. Сесиль сказала, что больше туда не пойдет.
Мы забросили матрас на стол и легли перед открытым окном лицом к лицу, как в начала лета. Легкий ветерок приносил в комнату едва уловимый дымный запах осени, и на душе стало спокойно и ясно. Сесиль сказала: «Давай вечером приберемся и пойдем далеко-далеко по насыпи вдоль реки». Я положил ладонь на ее теплый живот и сказал: «Давай».
История первой любви: жизненные воспоминания хабаровчан
Каждый из нас иногда вспоминает первую любовь или влюблённость. Ведь их с трудом можно забыть, независимо от исхода. Мы в «Хабинфо» восхитились собранными историями, тем более, что некоторые рассказчики пронесли свои первые искренние чувства через всю жизнь.
история первой любви
Наталья Зверева, руководитель хабаровской региональной общественной организации «БлагоДарю»:
Первая моя любовь случилась в 13 лет, в седьмом классе. Я жила тогда в северном Казахстане, небольшом посёлке. В те годы был очень популярен девичий грузинский ансамбль «Мзиури». Я была под большим впечатлением от него и решила создать похожий ансамбль. Меня поддержали семь подруг и директор школы. Это была инновационная идея, которая вдруг получила поддержку.
Нам определили музыкального руководителя в Доме культуры. И мы стали разбирать инструменты, кто на чём будет играть. Я растерялась, но вдруг услышала голос: «Кто будет играть на соло-гитаре?». Я вызвалась. Так и познакомилась со своей первой любовью, его звали Виктором.
Он, конечно, был старше, в десятом классе, был очень интересным. Это был парень, в которого все влюблялись. Он мне подарил свой медиатор, с помощью которого играют на соло-гитаре. Этот медиатор я храню до сих пор.
Виктор помогал мне, как брат младшей сестре. В его присутствии я очень волновалась, становилась другой, а пройти мимо – для меня было счастьем. Но я ему не признавалась в том, что чувствовала.
Когда в 18 лет он ушёл в армию, то я поклялась, что дождусь его. Я писала ему письма – писала и складывала – не могла отправить ему. Кто я – кто он? Но когда я оканчивала школу, я всё-таки послала ему одно письмо, где призналась ему в своих чувствах. Дошло это письмо или нет – я не знаю.
Когда я поступила в другом городе в институт, то на первые зимние каникулы приехала домой. В этот день навстречу мне ехал свадебный кортеж. И мне сказали, что Витя женился на своей однокласснице. Это было горе, первое сильное переживание в моей жизни. Я даже плохо помню первые каникулы. До конца своего обучения в институте я так ни с кем и не встречалась.
Когда я сейчас вспоминаю эту историю, меня всё равно она тревожит. У меня остались рассказ в тетрадке 13-летней девочки Наташи, которая описывала свои чувства, письма, чёрно-белая фотография и медиатор.
Это было очень тёплое и светлое чувство. Несмотря на то, что это была безответная любовь, она меня вдохновляет.
Константин Ветренко, председатель общественной организации «Милосердие»:
Важно понимать – есть любовь, а есть влюблённость. У нас влюблённых очень много, часто с пятого-шестого класса, они влюбляются в одним, в других… Но любовь – это когда ты находишь человека, который тебе нравится, которому ты нравишься, и которого ты готов, и он тебя, потерпеть не меньше. Любовь – это когда мы готовы друг друга потерпеть.
По прошествии долгого времени я нашёл свою первую и настоящую любовь. Сейчас у нас с Ириной четверо деток. Это наша любовь на фотографии, а то, что вокруг нас – плод нашей любви. Встретил я свою любовь в 35 лет.
Елена Барабанова, корреспондент сайта «Хабинфо»:
Когда я была в десятом классе, к нам пришёл учиться мальчик по имени Саша. Я помню момент, когда первый раз увидела его. Это были так называемые сборы перед началом учебного года.
Школьникам сообщали, чего ждать в первые дни сентября. Когда классная руководительница об этом рассказывала, то мои одноклассники стояли вокруг неё плотным кружком. Именно в него стал аккуратно протискиваться тот самый Саша. Он хитро улыбался и всех оглядывал, над соседом даже подтрунивал. Это была любовь с первого взгляда.
В нашей школе он проучился год, потом его вынудили перевестись в другую школу из-за неуспеваемости. Он был далеко не глуп, но любитель покутить. И нашей учительнице по математике его удалось изжить из нашей школы. Это был не прецедент.
За тот год, что я его знала, нам удалось несколько раз коротко пообщаться. Он списывал у меня домашнюю работу, пользуясь тем, что знал о моих чувствах. Он сам об этом догадался по тому, как я на него смотрела. Об этом он спросил меня в «аське», но я не созналась. Хотя признание ему было и не надо. Он просто написал, что у него уже есть девушка. Но всё-таки спустя недолгое время он с ней расстался и стал встречаться с моей одноклассницей.
Мне было больно постоянно видеть их вместе. Но чувства от этого никуда не уходили, я посвящала ему стихи, тайком фотографировала и вела дневник.
Последний звонок и выпускной он встречал с нашим классом, в нашей школе. Никто не возражал. Но я не ходила ни туда и ни туда. Сейчас, когда прошло десять лет с того времени, я знаю, что Саша женился вообще на другой девушке, у него есть сын. Мы с ним периодически сталкиваемся на улице или в магазине, здороваемся. Вот такая первая любовь, как положено – несчастная. На фотографии – именно так я выглядела тогда, в 16 лет. история первой любви
Владимир Мишин, редактор сайта «Хабинфо»:
Лет в шесть, во дворе нашего дома, я встретил очень необычную девчонку в очках. Оказалось, что она пришла к бабушке, которая жила в нашем подъезде, а сама жила в соседнем доме. Через некоторое время она уехала в другой район, но на каникулах всегда приезжала. Её приезд я ждал, как самое долгожданное событие.
На вид девочка, как девочка, а рука тяжёлая.
Как треснет пацанам во дворе, как ущипнёт. Прозвали они её за это «экскаватор». Мол, если меня решил кто-то обидеть, сразу получит в лоб.
Но на самом деле душа у девчонки была романтичная и добрая. Поднимались мы на последний этаж в нашем подъезде, взяв с собой всё необходимое, как в поход – одеяла, игрушки, тетради, книжки и ручки. Завешивали окно, чтобы было на этаже темно и давай обряды проводить. То Даму Пиковую вызываем, то духов всяких. Шарахались от каждого звука потом – страшно же! А сколько мы всяких игр придумывали – вот тут нам не было равных. Фантазия зашкаливала.
Во дворе ребята заметили, что мы от друг друга не отлипаем и дразнили нас женихом и невестой. Даже провели свадьбу, как настоящую, и объявили мужем и женой. Никто ту девчонку серьёзно не воспринимал, а я просто был без ума от неё. история первой любви
Наша близкая дружба продлилась лет десять, а после всё пошло на убыль. Мы стали встречаться реже, а теперь даже в соцсетях друг друга не поздравляем с праздниками.
Жаль, конечно…
Дмитрий Судаков, редактор ХабЭкс:
Воспоминания о первой любви – вопрос непростой, и не только в силу интимности этих воспоминаний. К примеру, как отличить, что такое любовь, а что просто влюблённость или страсть? Вон, уже древние греки выделяли разные виды любви – всякие там жертвенные агапэ, чувственные людусы, расчётливые прагмы и страстные эросы.
А первая любовь – чаще всего, предмет смешной. Поскольку ты на тот момент просто не особо понимаешь, что с тобой происходит. Неужто, это правда, и вот эта прыщавая дылда, которую ты позавчера, под смех класса, ловко огрел портфелем по спине – вот эта вот Танька и есть твой идеал, ты готов за неё не то что в огонь и воду, а вот прямо сейчас заступиться перед хулиганом? А уже через пару недель ты понимаешь, что это был, видимо, лишь очередной фортель твоего растущего организма, ведь теперь ты уже очень неровно дышишь к другой девочке, к слову, тоже Татьяне… При этом ни один из предметов воздыханий о твоём мужественном выборе даже не в курсе: нет, ну, дёрнуть за косу или стукнуть портфелем – это ещё можно.
А вот открыто признаться, что ты уже думаешь не только о футболе и книжках – это уже выше твоих сил… история первой любви
Настоящая первая любовь, а не влюблённость, меня настигла уже в студенческой общаге. Однако, как это часто, хотя и не всегда бывает, она оказалась неудачной. И не то что бы безответной. Просто, как выяснилось, до уровня успешного взаимодействия и взаимопонимания тоже надо дорасти, к чему не каждый готов, причём, как я не раз убеждался, даже в том возрасте, когда первая любовь оказывается уже далёким, туманным воспоминанием… история первой любви
Фото pixabay.com, спикеров
Такого про День Святого Валентина вы могли не знать! Тест пройдите на сайте «Хабинфо» по ссылке.
Эти 3 истории прекрасно иллюстрируют, почему так трудно пережить свою первую любовь
Сначала приходит любовь… затем приходит цунами «что, если». Ваши первые отношения не похожи ни на какие другие, поэтому их тень остается и формирует каждый последующий роман.
Как примириться с этими воспоминаниями и есть ли второй шанс?
Когда художница Рора Блю задала один вопрос — «Что бы вы сказали первому человеку, в которого влюбились?» — она получила три из 34 000 ответов. Сообщения превратились в веб-инсталляцию под названием The Unsent Project, которая продолжает расти. Почему непрекращающаяся интенсивность? «Это называется первичность», — говорит Дженнифер Таларико, доктор философии, когнитивный психолог из колледжа Лафайет в Истоне, штат Пенсильвания. «Воспоминания о первом опыте более яркие, чем аналогичные события, которые приходят позже». Подобно утятам, которые думают, что тряпка для пыли — это «мама», часть вас не может стряхнуть с себя отпечаток «партнера», соблазняя кого-то играть (или даже действовать), воссоединяясь с этим партнером спустя годы. Читайте дальше, чтобы узнать, как жить с постоянным присутствием того, кто научил вас любви, хорошему и плохому.
НЕПРЕРЫВНОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ: ЭЛИСОН*, 24 года
Она до сих пор использует прозвище и день рождения своего парня из старшей школы для паролей в Интернете — спустя семь лет после того, как они расстались.
«Я потеряла с ним девственность, — говорит Элисон. «Это был канун Нового года, и на заднем плане в буквальном смысле слова вспыхивали фейерверки. Дрянная, но потрясающая». Помимо того, что секс вызывает выброс окситоцина и дофамина, первые половые партнеры также играют ключевую роль в развитии нашей личности, говорит Мишель Скин, психолог, автор книги .Люби меня, не оставляй меня . «С ним она стала сексуальным существом, и он был первым, кто отразил в ней это новое «я».
(Получите более сильный оргазм с тренировочными мячами Кегеля Cloud 9 Novelties из бутика женского здоровья.) до сих пор думает о ней первой и втайне надеется, что когда-нибудь она встретится с ним и вместе выпьет кофе. «Он просто оставил такое впечатление в моем сердце. Несмотря на то, что я не разговаривал с ним целую вечность и, вероятно, никогда не буду, я чувствую, что он навсегда сформировал меня». Ответ Скина? Во-первых, смените те пароли, которые сохраняют память о бывшем.
«Когда мы постоянно оглядываемся в прошлое, это влияет на настоящее». Исследования подтверждают опасность: новое исследование Канзасского государственного университета, в котором приняли участие 7000 пар, показывает, что чем больше люди относились к своим партнерам, общающимся с бывшими возлюбленными в социальных сетях, тем более вредным это было для их отношений — отчасти потому, что это могло создать конфликт. «скользкой дорожке» искушения в трудные времена.
Другая проблема, связанная с размышлениями о нем, заключается в том, что слишком легко приукрасить прошлое, особенно когда ты чувствуешь себя обиженным своим ТАК. «Вспомнить что-то — это не то же самое, что переиграть видео, — говорит Таларико. Вместо этого, объясняет она, это процесс реконструкции. Основные элементы остаются прежними, но вы каждый раз соединяете их немного по-разному. Так, например, ваша общая поездка, в которой были настоящие конфликтные моменты, в призрачной ретроспективе может показаться долгим романтическим кайфом.
НЕЗАВЕРШЕННОЕ ДЕЛО: САНДРА, 30 лет
Когда ей было 18 лет, она училась на втором курсе колледжа за границей в Кембридже, Сандра встретила своего первого парня; он был британцем, и ему было 22 года. «С тех пор я думала, что именно так и должна ощущаться любовь — как сила природы, более могущественная, чем ты сам», — вспоминает она. Когда она вернулась в Штаты, они целый год поддерживали связь на расстоянии. «Мы планировали наше будущее вместе, от квартиры, которую мы будем делить, до дочери, которую мы были уверены, по имени Хлоя». Сандра была ошеломлена, когда он расстался с ней прямо перед выпуском, сказав, что ему нужно сосредоточиться на своей карьере. «Неделями я лежала в постели, почти не ела и не спала, — говорит она. «Я упала в глубокий колодец ненависти к себе — мне казалось, что единственным логическим выводом было то, что я такая ужасная, что мужчина не захочет быть со мной».
Интенсивность страданий Сандры на самом деле имеет неврологическую основу, говорит Хелен Фишер, доктор философии, антрополог и научный сотрудник Института Кинси в Университете Индианы в Блумингтоне.
Фишер проанализировала мозг людей, которых бросили, с помощью МРТ-сканера и обнаружила, что, когда они думали о своей бывшей любви, у них происходил «взрыв мозга», нацеленный на области, связанные с тягой, зависимостью и физической болью. Эта химическая буря может привести к ощущению незавершенности дела — даже, как в случае с Сандрой, десять лет спустя.
«С тех пор у меня было много страстных романов, но я никогда не чувствовала себя настолько поглощенной», — говорит она. И она, возможно, никогда больше не вернется, говорит Скин: «Когда мы моложе, мы гораздо более эмоциональны, и мы еще не обожжены». Таким образом, мы вступаем в отношения на полной скорости и с очень небольшой самозащитой. Сандре до сих пор иногда снится он, и она задается вопросом, разрушит ли это чары встреча с ним однажды. Но то, что преследует ее, говорит Скин, «это не столько потеря его, сколько интуитивное воспоминание о ее раненом, более молодом я». Скин советует дозу сострадания к себе.
«Ее 30-летнее «я» осуждает 18-летнего, которым она когда-то была. Я бы попросил ее написать письмо этому более молодому «я», в котором говорилось: «Послушай, тебе было всего 18. У тебя не было ответов на все вопросы. , так что не кори себя.
Посмотрите, как настоящие мужчины и женщины описывают, как они понимают, что влюблены:
ДРУГОЙ КАДР: ЛОРИ И ДЖОН, 51 И 53
Они встречались в средней школе 15 и 17: никакого секса, только много времени вместе. Затем ее семья переехала, и, несмотря на любовные письма и телефонные звонки, они в конце концов потеряли связь, но ни одна из них не забыла друг друга, хотя обе вышли замуж за других людей. «Мне столько раз снился Джон, — говорит Лори. «И я хотела, чтобы мой муж был похож на Джона, который стал воплощением того, кем, по моему мнению, должен быть мужчина и муж».
Эти длительные воспоминания связаны с «ударом воспоминаний», говорит Таларико; вы склонны лучше всего вспоминать жизненные события, произошедшие в возрасте от 15 до 30 лет, возможно, потому, что в эти годы приходится основная часть нашего первого опыта. Когда несчастливый брак Лори распался, она разыскала Джона в Интернете и узнала, что он тоже разведен. Той ночью они разговаривали по телефону, а вскоре после этого ежедневно переписывались по скайпу. Восемнадцать месяцев спустя они обручились. Лори говорит: «Я чувствовала себя обязанной найти ту любовь, которую знала раньше».
Продержится ли он во второй раз? Два обстоятельства могут увеличить ваши шансы на успех, говорит Нэнси Калиш, доктор философии, автор книги Lost & Found Lovers , и Лори и Джон подходят для обоих: они встретились в возрасте 22 лет или моложе и расстались из-за «ситуационных факторов». , «как ход, а не основные разногласия. 20-летние исследования Калиша показывают, что три четверти воссоединяющихся пар остаются вместе долгое время, если обе стороны остаются одинокими, когда воссоединяются.
«Многие люди, которые воссоединяются, говорят, что их «потерянная любовь» стала «эталоном для всех остальных», — говорит она. «Это не просто ностальгия, или секс, или нерешенная проблема. Это настоящая любовь».
*Все имена и идентификационные данные изменены.
Первоначально эта статья была опубликована в выпуске журнала Women’s Health за июль/август 2017 года. Чтобы получить больше полезных советов, купите номер в газетных киосках прямо сейчас!
8 романов о первой любви, так что наши сердца могут разорваться
Списки
Поделиться 8 романов о первой любви, так что наши сердца могут разорваться
Говорят, первую любовь не забывают никогда. В этом есть смысл — люди во всем мире посвящают писательство, музыку и искусство идее своей первой любви, надеясь воссоздать тот опыт страсти и удивления, который случается раз в жизни. Первая любовь бывает разной — от тайных романов до школьных романов, — и каждая из этих историй по-своему красива и глубока.
Вы можете найти то, что ищете, или, например, первый роман, что-то неожиданное.
|+| Добавить на полку
«Ложись со мной»
Филипп Бессон
«Я помню, как его бедра прижимались к автомату для игры в пинбол. Эта фраза держала меня в напряжении до самого конца. Два молодых человека находят друг друга, всегда опасаясь, что сама жизнь может быть злодеем, стоящим у них на пути. Потрясающая и душераздирающая история».
A New York Times Book Review Выбор редакции
Признанный критиками, всемирно любимый роман Филиппа Бессона — « «Назови меня своим именем » этого года» ( Vulture ) с восторженными отзывами в The New York Times , The New York The Wall Street Journal , NPR, Vanity Fair , Vogue , O, The Oprah Magazine и Out — о романе между двумя подростками в 1984 году во Франции, переведенном с утонченной красотой и навязчивостью.
на стихи культовой и всемирно известной актрисы и писательницы Молли Рингуолд.
В этой «сексуальной, чистой и лучезарной истории» ( Out ) Филипп встречает молодого человека возле отеля в Бордо, который поразительно похож на его первую любовь. Далее следует взгляд на отношения, которые он никогда не забывал, тайный роман с мальчиком по имени Томас во время их последнего года обучения в старшей школе. Томас — сын фермера; Филипп, сын директора школы. В школе они не признают друг друга. Но они крадут время, чтобы тайно встретиться, ведя страстный роман, изменивший мир.
Несмотря на интенсивность их притяжения, Томас с самого начала знает, чем это закончится: «Потому что ты уйдешь, а мы останемся», — говорит он. Филипп становится писателем и путешествует по миру, хотя, как показывает этот «нежный, чувственный роман» ( The New York Times Book Review ), он никогда не отпускает отношения, которые сформировали его, и каждую историю, которую он когда-либо рассказывал.
«В прекрасном переводе Рингвальда» (NPR), это «книга всей жизни Филиппа Бессона… элегический рассказ о первой, скрытой любви» (
УПОМЯНУТО В:
Июньские предложения по электронным книгам: 12 новых чтений для эклектичной цифровой библиотеки
Автор: Готовый персонал | 2 июня 2022 г.
8 книг, которые должен прочитать каждый преданный поклонник Салли Руни
Келли Даста | 9 мая 2022 г.
Месяц гордости TBR: 7 любимых книг ЛГБТК + в сочетании с новыми выпусками
Шэрон Ван Метер | 3 июня 2021 г.
Карантинные путешествия: 10 книг, которые помогут сбежать из дома, не вставая с дивана
Мэдди Нельсон | 8 сентября 2020 г.
9 пронзительных летних историй, которые вызовут у вас те же чувства, что и
«Назови меня своим именем»By Get Literary | 9 июля 2020 г.
8 романов о первой любви, так что наши сердца могут разорваться
Кэрри Кабрал | 3 июля 2020 г.
|+| Добавить на полку
Вся вода мира
Karen Raney
Потрясающий дебютный роман о девочке-подростке и ее матери, которые борются с первой любовью, семейными тайнами и трагедией.
Мэдди шестнадцать. Умная, веселая и глубокая, у нее есть верные друзья, мать, с которой она необычайно близка, отец, которого она никогда не видела, преданные бабушка и дедушка и влюбленный в мальчика по имени Джек. У Мэдди тоже рак. Живя в тени неопределенности, она вынуждена быстро взрослеть.
Вся вода в мире — это история семьи, которая делает все возможное, когда сталкивается с худшим. Рассказанный чередующимися голосами Мэдди и ее матери Евы, повествование движется между семейным домиком у озера в Пенсильвании; их дом в Вашингтоне, округ Колумбия; и Лондон, где живет отец Мэдди, Антонио. Жаждущая приключений, Мэдди ищет свои первые романтические отношения, находит утешение в музыке и искусстве и выслеживает Антонио.
Этот роман с незабываемыми голосами, которые варьируются от нежного до смешного, от отчаяния до дерзости, освещает преображающую силу любви, юмора и надежды.
УПОМЯНУТ В:
8 своевременных романов для чтения в День Земли
By Off the Shelf Staff | 21 апреля 2023 г.
6 книг от авторов, движимых одержимостью
Крис Гаудио | 20 апреля 2023 г.
10 задумчивых книг, которые будут соответствовать вашей прибрежной эстетике этим летом
Элис Мартин | 19 апреля, 2023
8 качественных романов от талантливых журналистов
Зения Кули | 18 апреля 2023 г.
Избранное книжного клуба: 10 интригующих триллеров для следующего обсуждения
Избранное книжного клуба | 17 апреля 2023 г.
10 книг, которые маме понравятся в этот День матери
By Off the Shelf Staff | 14 апреля 2023 г.
|+| Добавить на полку
Эта история любви самоуничтожится
УПОМЯНУТ В:
8 романов о первой любви, так что наши сердца могут разорваться
Кэрри Кабрал | 3 июля 2020 г.
Книги и пиво: 7 книг для чтения, наслаждаясь любимым пивом
Эми Кардоза | 24 октября 2019 г.
Любовь мертва: лучшее чтение о расставании на основе вашего альбома
Джулианна Хаубнер | 14 февраля 2019 г.
Эти 4 книги делают день в жизни
Автор: One.More.Page | 29 сентября 2018 г.
Романтические книги Whirlwind для летней свадьбы, 9 сезон0007
Мишель Подберезняк | 23 июня 2018 г.
|+| Добавить на полку
Скажи, что все еще любишь меня
К.А. Tucker
МЕЖДУНАРОДНЫЙ БЕСТСЕЛЛЕР
Автор бестселлеров The Simple Wild и Keep Her Safe и «Мастер полных романов и амбициозных романов» ( Kirkus75 Отзывы 906) высоко- исполнительный директор, которая воссоединяется со своей первой любовью: мальчиком, который разбил ей сердце.
Жизнь для Пайпер Кэллоуэй непростая.
С одной стороны, она двадцатидевятилетняя вице-президент многомиллиардной девелоперской фирмы своего отца и живет роскошной одинокой жизнью со своими двумя лучшими друзьями в шикарном пентхаусе в центре города. С другой стороны, она считается парой сексуальных ног в мире, где доминируют мужчины, и ей постоянно приходится доказывать свою ценность. Кроме того, она каждый день видит своего бывшего нарциссического жениха — коллегу-вице-президента — по другую сторону стеклянной стены своего офиса.
Все становится намного сложнее для Пайпер, когда она сталкивается с Кайлом Миллером — красивым новым охранником в Calloway Group и, по совпадению, первой любовью в ее жизни.
Парень, которого она не видела и не слышала с тех пор, как они вместе работали вожатыми в летнем лагере. Парень не с той стороны путей. Парень, который , по-видимому, , даже не помнит ее имени.
Пайпер может быть влиятельной бизнес-леди сейчас, но вскоре она понимает, что ее школьная любовь все еще жива и сильна, и калечит ее концентрацию.
Более того, несмотря на отстраненное отношение Кайла, она убеждена, что их воссоединение вовсе не случайно, и что его чувства к ней все еще глубоки. И она полна решимости заставить его признаться в них, невзирая на последствия.
УПОМЯНУТ В:
8 романов, которые нужно прочитать в День Земли
Автор: Off the Shelf Staff | 21 апреля 2023 г.
6 книг от авторов, движимых одержимостью
Крис Гаудио | 20 апреля 2023 г.
10 задумчивых книг, которые будут соответствовать вашей прибрежной эстетике этим летом
Элис Мартин | 19 апреля 2023 г.
8 качественных романов от талантливых журналистов
Зения Кули | 18 апреля 2023 г.
Избранное книжного клуба: 10 интригующих триллеров для следующего обсуждения
Избранное книжного клуба | 17 апреля 2023 г.
10 книг, которые маме понравятся в этот День матери
By Off the Shelf Staff | 14 апреля 2023 г.
|+| Добавить на полку
Элеонора и Парк
Рэйнбоу Роуэлл
Если ваш любимый персонаж — Майк Уилер
Действие этого романа для молодых взрослых также происходит в 1980-х годах и рассказывает о первой любви между двумя посторонними.
За исключением книги Рэйнбоу Роуэлл, дети старше, а монстр — не пожиратель детей с головой тюльпана, а жестокий отчим.
УПОМЯНУТ В:
8 романов о первой любви, так что наши сердца могут разорваться
Кэрри Кабрал | 3 июля 2020 г.
9 литературных персонажей составляют нам компанию, пока мы социально дистанцируемся
Холли Клейтор | 1 апреля 2020 г.
12 совершенно крутых книг, которые вызовут у вас ностальгию по 80-м
By Off the Shelf Staff | 27 августа 2019 г.
11 книг, которые вы должны прочитать на основе вашего любимого персонажа «Очень странных дел»
Автор: Glommable | 29 мая, 2017
Я люблю 80-е: 12 радикальных чтений о всеми любимом десятилетии
Джулианна Хаубнер | 27 октября 2016 г.
15 отличных книг для ваших любимых юных читателей
Сара Джейн Эбботт | 22 декабря 2015 г.
|+| Добавить на полку
Ошибка в наших звездах
Джон Грин
Кажется, что даже у крутых горячих парней есть слабое место — и оно проявляется в форме романа Джона Грина «Виноваты звезды».
Когда неизлечимая форма рака привела Хейзел в группу поддержки детей, больных раком, последнее, что она ожидала найти, это любовь. Но когда появляется Огастус, она получает возможность испытать все острые ощущения, разбитое сердце и необузданные эмоции от того, что она жива и влюблена.
Фото, опубликованное Hot Dudes Reading (@hotdudesreading) в
УПОМЯНУТО В:
| 3 июля 2020 г.
10 книг, которые стоит прочитать, если вам нравится телешоу «Младший»
Автор: Джулианна Хаубнер | 5 июня 2018 г.
Наш подарок вам: 13 рекомендаций по любимым книгам в готовом виде
By Off the Shelf Staff | 25 декабря 2017 г.
13 умных книг из Instagram @HotDudesReading
Эрика Нельсон | 23 августа 2016 г.
8 замечательных книг, рассказанных детьми-рассказчиками
By Off the Shelf Staff | 6 ноября 2014 г.
Почему чтение ошибок в наших звездах делает вас лучше
Сюзанна Донахью | 22 апреля 2014 г.
|+| Добавить на полку
Все уродливые и замечательные вещи
Брин Гринвуд
|+| Добавить на полку
Chimamanda Ngozi Adichie
В центре этой мощной истории о расе и гендере — Ифемелу, блестящая и уверенная в себе молодая женщина, которая уезжает из управляемой военными Нигерии в американский университет, где ей впервые приходится бороться со своей идентичность чернокожей женщины. Ифемелу сталкивается с трудным выбором и проблемами, терпит поражения и триумфы, находит и теряет отношения и в конечном итоге добивается успеха в качестве автора откровенного блога о расах в Америке. Бесстрашный и захватывающий, Americanah — это богато рассказанная история, действие которой происходит в современном глобализированном мире.
УПОМЯНУТ В:
12 лучших произведений современной классики, которые навсегда останутся на наших полках
By Off the Shelf Staff | 7 октября 2020 г.