Черное зло и белое добро и зло: Черное и белое (философский монолог)

Черное и белое (философский монолог)

«Как на черном, так чистый, как на белом – рябой…»
Борис Гребенщиков (БГ)

Черное и белое. Добро и зло. Правда и ложь.

Можно еще много придумать противопоставлений, но это не важно. А о чем пойдет речь, наверное, уже и так понятно.

Если немного отстраниться, отойти поодаль, то отделить черное от белого труда не составит. Вот оно – черное, и вот оно — белое. Все предельно ясно.

Однако стоит приблизиться, вглядеться, и вдруг начинаешь замечать, что на самом деле никакой четкой границы между этими двумя категориями не существует, и та грань, которая отделяет белое от черного и наоборот, слишком размыта или же ее вовсе не существует. Вот еще было черное, потом оно лишь немного посветлело и уже стало совсем белым.

Или же случается еще хуже – черное перетекает в белое, а белое в черное. Как в знаке инь-янь. И попробуй тут отделить одно от другого. Стоит лишь коснуться одного, как тут будет задействовано и другое.

Как говорил один из священнослужителей (имени к сожалению уже не помню): «Добро не может существовать отдельно от зла. Делая добро, ты обязательно творишь зло, и хорошо, если сделанное добро в итоге перевесит свершившееся зло…»

И чем пристальнее начинаешь вглядываться, тем больше и шире становится граница между двумя противопоставлениями – помимо белого и черного, появляется множество смешанных оттенков, которые никак не соотносятся ни с одной из двух категорий, и в то время стопроцентно являются ими.

А ведь изначально все было простым и понятным. Это, говорили тебе родители, плохо, а это – хорошо. Сомнений и двусмысленностей не было. Сразу было понятно, кто хороший, а кто – плохой. Что есть черное, а что — белое.

Когда же вдруг оказывается, что не всяк белый – действительно белый? Что даже в самом густом черном всегда есть белое? Что ослепительно белый может быть чернее черного?

И границы одного и другого у всех разные. То, что для тебя еще черное, для другого вполне себе белое. И каждый меряет свой рамкой всех остальных. И осудить его в неверности расчетов порой так же трудно, как и признать его правоту.

И как же так получается, что в самом черном вдруг оказывается кристально белое? Чем объясняется то, что среди белого очень хорошо прорастает черное?

И даже когда говорят о равновесии, о золотой середине, каждый имеет ввиду совершенно различное. И пусть даже вполне реально вывести среднестатистический центр всего — границу белого и черного, да только вот приложить этот самый центр на всех не получается. Слишком уж оказывается он не центральным.

И все же, при всей неуместности противопоставлений, обойтись без них никак невозможно. Ведь есть, и это знает каждый, черное. И есть белое. Есть добро и зло, правда и ложь. И множество других категорий. И есть границы, за которыми нечто со знаком плюс становится совсем иным, со знаком минус.

И при всей нелогичности, мы продолжаем мерить мир своими рамками, укладывая что-то по одну границу, а другое – по другую. Отделяем зерна от плевел, и лишь позже замечаем, сколь множество плевел среди зерна мы оставили и вспоминаем, сколько зерна мы выбросили вместе с плевелами.

И в чем смысл наших действий, и есть ли он вообще, я думаю вряд ли кто-то сможет ответить. Ведь стоит только вглядеться, как начинаешь в самом малом видеть ужасно многое, а многое после изучения становится неимоверно малым.

Так где же заканчивается черное и начинается белое?

Читайте также:

    О смысле жизни

    О бескорыстии

    Изобретатели велосипедов

    Дом, мой милый дом

Чёрное и белое

ДОБРО И ЗЛО  > Статьи и отрывки Ю. Новиков Чёрное и белое Стоит только заговорить о добре и зле, о важнейшем для каждого человека выборе между ними, как сразу же слышишь следующий «неопровержимый довод»: вы видите мир черно-белым, а он на самом деле многоцветный, кроме черного и белого есть еще множество цветов и нельзя так грубо упрощать картину мироздания.   После этого еще иногда добавляют, что черный цвет тоже нужен, что без него картина мира будет неполной, ущербной. Поэтому, мол, попытки вычленить добро и зло и противопоставить их друг другу не имеют никакого смысла. Действительно, на первый взгляд может показаться, что это бесспорная истина. Ведь далеко не всегда и не во всем можно без труда увидеть добро и зло. И что же, человека в жизни должно интересовать только безусловное добро и очевидное зло? А если в какой-то части мира зла не заметно, то неужели она не должна быть нам интересна? Не обедняем ли мы свою жизнь тем, что объявляем выбор между добром и злом единственно важным в жизни? Не суживаем ли мы свой кругозор искусственными шорами добра и зла? Все эти вопросы возникают из-за неправильного понимания, что такое добро и зло. Наиболее часто добром считают доброжелательность, любовь по отношению к людям, помощь окружающим. А зло соответственно — это озлобление на людей, ненависть к людям, причинение им вреда. То есть в данном случае добро и зло — это некие крайности, сравнительно редко встречающиеся отклонения от обычной усредненной картины. И точно так же, белый и черный цвета сравнительно редко встречаются в природе, не занимают никакого особого места среди тысяч других цветов и оттенков и не так уж и противостоят друг другу. При таком понимании добра и зла, конечно же, легко можно выделить ситуации, когда ни добра, ни зла просто нет. Например, когда человек просто не обращает особого внимания на других людей, равнодушен к ним, не помогает и не вредит им. А уж вне области человеческих взаимоотношений понятия добра и зла  тогда вообще не имеют смысла. Однако древнеарийское учение, зороастризм и все последующие светлые религии дают определение добра и зла гораздо шире. Добро — это гармония созданного Творцом мира, а зло — нарушение этой гармонии. Причем гармония важна как в мире в целом, так и в каждом отдельном творении. При этом доброжелательность и злоба в общении между людьми — всего лишь частные случаи добра и зла, пусть и важные для нас, но далеко не единственные. Однако самое главное состоит в том, что добро и зло в таком понимании вовсе не являются двумя крайностями, двумя противоположными отклонениями от усредненной нормы. В данном случае норма — это и есть добро, гармония мира. А любые отклонения от нормы, от добра в любую сторону — это зло, разрушение гармонии мира. Зло — это все, что мешает миру или отдельным его частям естественно и гармонично существовать и развиваться, это как бы болезнь, паразит на теле мира. И удалив, уничтожив зло, мы не только не нанесем ни малейшего вреда миру, наоборот, мы восстановим утраченную гармонию и поможем миру развиваться по своим естественным законам. Только важно правильно отделять добро от зла и в погоне за злом не разрушать добро — собственно мир. А вот если победит зло, то мы получим полное уничтожение мира, безжизненную пустоту. А теперь вернемся к тому, с чего мы начали — к черному и белому цветам. Да, мир действительно можно и даже нужно считать черно-белым. Но только надо правильно понимать, что в данном случае истинно черное, а что истинно белое. Черный цвет — это цвет безжизненной пустоты, цвет разрушения, тления, гниения. А белый цвет — это сумма, палитра всех возможных цветов и оттенков, цвет многообразного, светлого и чистого гармоничного мира. И в каждом творении можно найти изначальную чистую, «белую» гармонию, задуманную и воплощенную Создателем, а также черные пятна тления, порожденные злом. И от каждого из нас зависит, что мы будем делать в данной нам жизни — решительно, но бережно счищать эти пятна или же сажать новые черные грязные пятна, которые могут в конце концов слиться, и тогда процесс разрушения станет необратимым. Таким образом, все другие цвета и оттенки, кроме черного и белого находятся в данном случае не где-то между черным и белым, не в стороне от них, а входят без остатка в белый цвет гармонии, но не в черный цвет разрушения.. А прежде всего черное и белое надо научиться распознавать в себе. Надо понять, что в каждом человеке, воплощенном на Земле, есть внутреннее зло, которое предельно враждебно внутренней сущности этого самого человека. Наши грехи и пороки — это не особенности нашей натуры, не особые черты нашего характера, а черные пятна тления на нашей изначально светлой, «белой» сущности, созданной Богом. И с пятнами этими нельзя мириться, им нельзя потакать, чтобы они не разрушили нашего тела и нашей души. Чтобы они не мешали свободной творческой самореализации нашего духа. И одновременно надо по возможности помогать очищению от черных пятен и всего остального мира — других людей, общества, природы. .. Но только в этой внешней работе надо быть вдвойне осторожным, чтобы наши внутренние черные пятна не помешали нам отличить белое от черного, гармонию от разрушения вокруг нас, чтобы мы не приняли свою собственную внутреннюю грязь за грязь окружающего мира. Именно для этого и дана нам жизнь, именно в этой борьбе со злом мы должны помочь Творцу, при этом закаляясь, развиваясь и совершенствуясь с тем, чтобы приблизиться к Богу, уподобиться Отцу. Так что без такого «черно-белого» зрения нам никак не обойтись. Без него мы просто не выполним своей миссии на Земле. Расширенный вариант статьи — на видео: ДОБРО И ЗЛО  > Статьи и отрывки

Черное и белое добро и зло.

Открытка (плейкаст) «Добро и зло. Черное и белое. Добро и зло

Интересно, этот Мир, в котором мы живем, «белый» или «черный»? Кто подскажет сколько в нем хороших, а сколько плохих людей? В жизни больше удачных или несчастных событий?.. Надо подумать…

Знаешь в чем прелесть этого вопроса?… Какой бы ответ ты ни дал, в любом случае, ТЫ ПРАВ! Возможно, тебе покажется это странным, я поясню. Дело в том, что многие ученые постепенно приходят к выводу, что все то, что нас окружает – ИЛЛЮЗОРНО! Да, да, на самом деле ты сейчас не видишь пред собой светящийся монитор, и у тебя в колонках не играет музыка, это всего лишь создано твоим воображением! Тяжеловато поверить, да? Согласен, но ведь в то, что земля круглая тоже не сразу поверили:winked:

Давай пойдем чуть более легким путем. Скажи мне, что ты видишь за окном. Уверен, каждый назовет разные вещи: кто-то скажет, что на улице хмуро, льет дождь, грязные дома, машины и холодно. А кто-то скажет, что на улице идет прекрасный летний дождь, благодаря которому скоро будет много грибов, и вообще хватит тут вопросы всякие задавать, айда на улицу бегать под дождем!!! Такое тоже возможно! Дело в том, что РЕАЛЬНОСТИ НЕТ, точнее сказать, она у каждого своя и, что самое главное, в руках у нас мощнейший инструмент – ФОКУС НАШЕГО ВНИМАНИЯ!

Все, что нас окружает изначально не имеет положительной или отрицательной окраски, и только наше сознание делает его тем или иным! Да, у нас, у нас и только у нас есть право выбора куда смотреть, на черное или на белое!!! Это чудо и называется фокус внимания!

Когда у нас есть какая-то проблема, и весь свой фокус внимания мы концентрируем на ней, то другими словами, мы рассматриваем её под увеличительным стеклом и она приобретает вселенские масштабы. Помним такие случаи, да? Но знайте, что у всего можно найти и положительную сторону. Для этого лишь надо поменять увеличительное стекло и понять, что в общечеловеческом масштабе, наша проблема не такая уж и глобальная. Это легко удается сделать, когда мы посмотрим на людей, которым в 100, 1000 раз тяжелее, чем нам. Поверьте, такие всегда найдутся!

Друзья, наша вселенная изначально изобильна ! Еды на планете хватит, чтобы накормить всех людей, денег на планете столько, что их невозможно пересчитать, людей на планете столько, что никто не останется одиноким. Но посмотрите, что происходит? Миллионы людей голодают, постоянно идут войны и насилие из-за денег, многие люди кончают жизнь самоубийством от одиночества. Почему все это происходит?

Только лишь потому, что люди сместили свой фокус внимания на проблемную сторону жизни на этой прекрасной и очень хрупкой планете! Многие просто не хотят видеть всю прелесть, полноту и изобилие жизни, им так комфортнее и привычнее.

Я уверен, что в жизни 99,99999 процентов хорошего и лишь 0, 00001 процент плохого . Я искренне верю в это и полностью фокусирую своё внимание на позитивном! Да это не всегда легко, потому что навязанное обществом и СМИ мышление искать во всем проблемы мешает. Но я выбираю играть по другим правилам: искать в плохом позитивное!

А что выбираешь ты?!

Каким цветом раскрашивали живой мир наши предки?

– понятия относительные и взаимодополняющие, как свет и тьма, белое и черное, как друзья и враги, которые являются творцами добра и зла. Без света мы не поймем, что такое тьма, без препятствий на пути – что такое движение.

Наверняка каждый из нас испытывал горечь досады или обиды, когда кто-либо поступил с нами плохо, или обманул наше доверие, или незаслуженно унизил и заставил страдать. Кто же тогда подскажет, сколько нас окружает плохих, а сколько хороших людей? Удачных или несчастных событий в жизни случается больше? Давайте разберемся, «черный или белый», «добрый или злой» этот мир, который нас окружает, в котором мы живем. И как объясняли зло этого мира славяне?

Добро и зло

Поговорим о сути добра и зла. Добро для большинства из нас – это гармония мира и его гармоничное развитие, а зло – разрушение этого мира и препятствие в его развитии. по сути – это цепочка ситуаций и событий, в которые мы попадаем или которые с нами происходят. Эти события либо делают нас сильнее, успешнее, счастливее и богаче, либо, наоборот, — еще слабее, беднее и больнее.

Понятно, что близкий к природе древний предпочитал заботиться о своих родных, друзьях или других людях, проявляя сострадание, доверие, честность, справедливость. Все то, что можно назвать «светом и добром», наши предки обозначали как «идти дорогой Прави». Эгоизм и высокомерие, жадность и лживость, включенные в понятие «зла и тьмы», человека, «идущего дорогой Нави» – эти черты характера проявляются в человеке тогда, когда он заботится, прежде всего, о себе и своем благе, не обращая внимания на интересы других людей.

И все же! Представления славян о зле были очень простыми и понятными – все зло, которое встречается в этой жизни – зависть, обман, искушение, нападение – по сути есть Испытание. Испытание, в момент которого каждый решает для себя – остаться ли на дороге Прави или принять в себя зло, впустить в себя тьму.

Чернобог – могучий и неоднозначный Бог Зла

К примеру, в книге северных сказок «Боги и Люди» есть «Сказка-зачин о том, как все было». В ней образ Чернобога вовсе не выглядит источником всех злых бед и напастий: «Их было двое: первое творение Рода, Отца Всего Сущего, близнецы. Один — светловолосый, голубоглазый, гибкий и высокий. А другой — с громадными черными глазами с гривой черных волос ниже плеч, тоже высокий, но широкоплечий и мощный. Белобог — открытый, ясный, а Чернобог — таинственный и непознанный». И речь идет о том, что Белобог запускает движение, а Чернобог – сопротивление, без которого движение было бы слишком ошеломляющим.

Как поступать?

Согласитесь, что обычному, здоровому и чистому душой человеку, который живет наполненной интересными событиями жизнью, движется вперед и развивается, вовсе не нужны никакие удары судьбы, никакие несчастья и злые помыслы недоброжелателей. Ему просто интересно жить, заниматься воспитанием и обучением детей, любить свою семью, изучать что-то новое и постигать истину. И отрицательные события и коварные враги ему только мешают. Поэтому на каком то уровне восприятия испытания, встретившиеся на пути, воспринимается как абсолютное зло.

И, может быть, поэтому, бытует образ Чернобога как бога смерти, темноты и зла, как источник всех бед и напастей, который способен погубить всё живое вокруг. Но это только неглубокий, первый слой восприятия этого Сына Бога. В северных мифах зло, исходящее от Чернобога является лишь испытанием на пути человека, который ему нужно преодолеть. Ведь все боги наделены белой силой и белым светом, нет ни черных, ни белых богов, ни добрых, ни злых.

Испытания Чернобог посылал людям лишь для того, чтобы они его преодолели и стали сильнее духовно: «У Чернобога же была задача другая. Пока Сварожичи бились у прохода в Ирей, он неожиданно появился у Хранилища Древней Мудрости и успел сорвать первую печать, познав первую ступень сокровенной мудрости. Знание этой мудрости позволяло Чернобогу в силе сравняться со Сварогом и другими Сварожичами». Почитать этот миф полностью можно на сайте издательства «Северная Сказка ».

«Как на черном, так чистый, как на белом – рябой…»
Борис Гребенщиков (БГ)

Черное и белое. Добро и зло. Правда и ложь.

Можно еще много придумать противопоставлений, но это не важно. А о чем пойдет речь, наверное, уже и так понятно.

Если немного отстраниться, отойти поодаль, то отделить черное от белого труда не составит. Вот оно – черное, и вот оно — белое. Все предельно ясно.

Однако стоит приблизиться, вглядеться, и вдруг начинаешь замечать, что на самом деле никакой четкой границы между этими двумя категориями не существует, и та грань, которая отделяет белое от черного и наоборот, слишком размыта или же ее вовсе не существует. Вот еще было черное, потом оно лишь немного посветлело и уже стало совсем белым.

Или же случается еще хуже – черное перетекает в белое, а белое в черное. Как в знаке инь-янь. И попробуй тут отделить одно от другого. Стоит лишь коснуться одного, как тут будет задействовано и другое.

Как говорил один из священнослужителей (имени к сожалению уже не помню): «Добро не может существовать отдельно от зла. Делая добро, ты обязательно творишь зло, и хорошо, если сделанное добро в итоге перевесит свершившееся зло…»

И чем пристальнее начинаешь вглядываться, тем больше и шире становится граница между двумя противопоставлениями – помимо белого и черного, появляется множество смешанных оттенков, которые никак не соотносятся ни с одной из двух категорий, и в то время стопроцентно являются ими.

А ведь изначально все было простым и понятным. Это, говорили тебе родители, плохо, а это – хорошо. Сомнений и двусмысленностей не было. Сразу было понятно, кто хороший, а кто – плохой. Что есть черное, а что — белое.

Когда же вдруг оказывается, что не всяк белый – действительно белый? Что даже в самом густом черном всегда есть белое? Что ослепительно белый может быть чернее черного?

И границы одного и другого у всех разные. То, что для тебя еще черное, для другого вполне себе белое. И каждый меряет свой рамкой всех остальных. И осудить его в неверности расчетов порой так же трудно, как и признать его правоту.

И как же так получается, что в самом черном вдруг оказывается кристально белое? Чем объясняется то, что среди белого очень хорошо прорастает черное?

И даже когда говорят о равновесии, о золотой середине, каждый имеет ввиду совершенно различное. И пусть даже вполне реально вывести среднестатистический центр всего — границу белого и черного, да только вот приложить этот самый центр на всех не получается. Слишком уж оказывается он не центральным.

И все же, при всей неуместности противопоставлений, обойтись без них никак невозможно. Ведь есть, и это знает каждый, черное. И есть белое. Есть добро и зло, правда и ложь. И множество других категорий. И есть границы, за которыми нечто со знаком плюс становится совсем иным, со знаком минус.

И при всей нелогичности, мы продолжаем мерить мир своими рамками, укладывая что-то по одну границу, а другое – по другую. Отделяем зерна от плевел, и лишь позже замечаем, сколь множество плевел среди зерна мы оставили и вспоминаем, сколько зерна мы выбросили вместе с плевелами.

И в чем смысл наших действий, и есть ли он вообще, я думаю вряд ли кто-то сможет ответить. Ведь стоит только вглядеться, как начинаешь в самом малом видеть ужасно многое, а многое после изучения становится неимоверно малым.

Так где же заканчивается черное и начинается белое?

Стоит только заговорить о добре и зле, о важнейшем для каждого человека выборе между ними, как сразу же слышишь следующий «неопровержимый довод»: вы видите мир черно-белым, а он на самом деле многоцветный, кроме черного и белого есть еще множество цветов и нельзя так грубо упрощать картину мироздания. После этого еще иногда добавляют, что черный цвет тоже нужен, что без него картина мира будет неполной, ущербной. Поэтому, мол, попытки вычленить добро и зло и противопоставить их друг другу не имеют никакого смысла.

Действительно, на первый взгляд может показаться, что это бесспорная истина. Ведь далеко не всегда и не во всем можно без труда увидеть добро и зло. И что же, человека в жизни должно интересовать только безусловное добро и очевидное зло? А если в какой-то части мира зла не заметно, то неужели она не должна быть нам интересна? Не обедняем ли мы свою жизнь тем, что объявляем выбор между добром и злом единственно важным в жизни? Не суживаем ли мы свой кругозор искусственными шорами добра и зла?

Все эти вопросы возникают из-за неправильного понимания, что такое добро и зло. Наиболее часто добром считают доброжелательность, любовь по отношению к людям, помощь окружающим. А зло соответственно — это озлобление на людей, ненависть к людям, причинение им вреда. То есть в данном случае добро и зло — это некие крайности, сравнительно редко встречающиеся отклонения от обычной усредненной картины. И точно так же, белый и черный цвета сравнительно редко встречаются в природе, не занимают никакого особого места среди тысяч других цветов и оттенков и не так уж и противостоят друг другу. При таком понимании добра и зла, конечно же, легко можно выделить ситуации, когда ни добра, ни зла просто нет. Например, когда человек просто не обращает особого внимания на других людей, равнодушен к ним, не помогает и не вредит им. А уж вне области человеческих взаимоотношений понятия добра и зла тогда вообще не имеют смысла.

А теперь вернемся к тому, с чего мы начали — к черному и белому цветам. Да, мир действительно можно и даже нужно считать черно-белым. Но только надо правильно понимать, что в данном случае истинно черное, а что истинно белое. Черный цвет — это цвет безжизненной пустоты, цвет разрушения, тления, гниения. А белый цвет — это сумма, палитра всех возможных цветов и оттенков, цвет многообразного, светлого и чистого гармоничного мира. И в каждом творении можно найти изначальную чистую, «белую» гармонию, задуманную и воплощенную Создателем, а также черные пятна тления, порожденные злом. И от каждого из нас зависит, что мы будем делать в данной нам жизни — решительно, но бережно счищать эти пятна или же сажать новые черные грязные пятна, которые могут в конце концов слиться, и тогда процесс разрушения станет необратимым. Таким образом, все другие цвета и оттенки, кроме черного и белого находятся в данном случае не где-то между черным и белым, не в стороне от них, а входят без остатка в белый цвет гармонии, но не в черный цвет разрушения..

А прежде всего черное и белое надо научиться распознавать в себе. Надо понять, что в каждом человеке, воплощенном на Земле, есть внутреннее зло, которое предельно враждебно внутренней сущности этого самого человека. Наши грехи и пороки — это не особенности нашей натуры, не особые черты нашего характера, а черные пятна тления на нашей изначально светлой, «белой» сущности, созданной Богом. И с пятнами этими нельзя мириться, им нельзя потакать, чтобы они не разрушили нашего тела и нашей души. Чтобы они не мешали свободной творческой самореализации нашего духа.

И одновременно надо по возможности помогать очищению от черных пятен и всего остального мира — других людей, общества, природы… Но только в этой внешней работе надо быть вдвойне осторожным, чтобы наши внутренние черные пятна не помешали нам отличить белое от черного, гармонию от разрушения вокруг нас, чтобы мы не приняли свою собственную внутреннюю грязь за грязь окружающего мира.

Именно для этого и дана нам жизнь, именно в этой борьбе со злом мы должны помочь Творцу, при этом закаляясь, развиваясь и совершенствуясь с тем, чтобы приблизиться к Богу, уподобиться Отцу.

Так что без такого «черно-белого» зрения нам никак не обойтись. Без него мы просто не выполним своей миссии на Земле.

За помощь в написании и публикации данного материала благодарим интернет-портал glafi.com, который предлагает игру история игрушек городки android скачать . Кроме этого, на сайте представлен огромный выбор самых различных игр и приложений. Причем не только для Android. Помимо платформы от Google тут доступны игры и приложения также для iOS и даже Windows.

Можно придумать множество противопоставлений, но это не меняет всей сути. Если немного отстраниться, отойти подальше, то разделить черное и белое не составит труда. Вот – черное, а вот – белое. Все максимально понятно. Тем не менее, стоит подступить, всмотреться, и неожиданно начинаешь обнаруживать, что на самом деле никакой отчетливой грани между двумя категориями не имеется, а та граница, которая отъединяет черное от белого и наоборот, чересчур размыта либо ее совсем не существует.

Только недавно оно было черным, затем лишь немного просветлело и уже начало казаться совершенно белым. Например, как в древнем знаке инь и янь. Ведь так сложно разделить одно от другого. И чем сильнее начинаешь всматриваться, тем значительнее и обширнее становится грань между этими двумя противоположениями.

Помимо этих двух цветов, появляются масса перемешанных оттенков, которые никак не сопоставляются ни с одной из этих категорий, но, тем не менее, на сто процентов выражаются ими. А ведь совсем недавно все это было элементарным и ясным. Родители учили, что хорошо, а что плохо. Колебаниям и двусмысленностям не было места. Немедленно было ясно, что хорошо, а что – плохо, что такое черное и что такое белое.

И грани между ними были разные. То, что для одного человека еще черное или плохое, для другого – всецело хорошее и белое. Нельзя мерить одной линейкой всех остальных. И обречь его в неверности подсчетов временами так же тяжело, как и распознать его правоту.

В том случае, когда говорят о золотой середине, каждый подразумевает совершенно разное. Не смотря на все это, при всей несвоевременности противопоставлений, быть без них никак невыполнимо. Ведь для каждого есть свое белое и черное, хорошее и плохое, есть зло и добро, ложь и правда. Существуют границы, за которыми что-то со знаком плюс становится с минусом.

При всем этом люди продолжают измерять своими личными критериями, укладывать что-то по одну сторону границу, а иное – по другую. Когда отъединяем семена от плевел, лишь тогда обнаруживаем, как много плевел среди зернышка мы отбросили и вспоминаем, как много зерна мы выкинули совместно с плевелами.

Если смысл в человеческих действиях? Людям сложно на это найти ответ. На самом деле, стоит едва лишь вглядеться, как видишь в самом маленьком очень многое, а это самое «многое» после исследования делается невообразимо малым.

Добра и зла не существует. Как жить в мире без морали — Нож

Современные рассуждения о морали часто начинаются так: нам свойственно ошибаться, а раз так, может, мы заблуждаемся про то, что такое добро? Может быть, все наши рассуждения о морали такие же неправильные, как теория Птолемея о том, что Солнце вращается вокруг Земли? Такой взгляд может показаться абсурдным и даже опасным (ведь как можно выжить в обществе, где все поступают, как хотят, забыв про добрые поступки?), но философы любят думать о том, что кажется невозможным, и сомневаться в очевидном, так что давайте представим мир без морали.

С чего всё началось

Ставить под вопрос мораль — давняя традиция философии. Еще в Античности древнегреческий философ Пиррон, основатель школы скептицизма, предположил, что нет никакой рациональной причины предпочитать одни моральные принципы другим. Например, то, что мы считаем, будто бы равноправие — это хорошо и ко всем нужно относиться толерантно, определяется местом и временем, где мы живем, нашей общей культурой. На протяжении истории легко отыщутся общества, где женщины и рабы не имели никаких прав и к ним соответственно относились, более того, такое поведение считалось правильным и справедливым, и никому даже в голову не приходило говорить о равных правах для всех людей. Следовательно, мораль зависит от общества — такой сделал вывод Пиррон, и такой подход к морали называют моральным релятивизмом.

Фридрих Ницще первым приходит на ум, когда вспоминают, кто из известных философов плохо относился к морали: он тоже моральный релятивист.

Ницше заявил, что те, в руках кого сосредоточена вся власть, навязывают свои моральные ценности и принципы всему обществу, а все остальные вынуждены им подчиниться: оценивать свои поступки как правильные или неправильные согласно той самой «морали господ». Часто «рабам» такое положение не нравится, и они принимаются очернять своих «хозяев», создавая собственную мораль.

Христианство, по мнению Ницше, как раз и является той самой «рабской моралью», которая возникла как реакция на господствующие нравы. Поэтому философ критиковал современное ему общество, которое по большей части руководствовалось христианской этикой, и предлагал от нее отказаться, так как она только вредит и мешает людям развиваться.

Если обобщить, моральный релятивизм утверждает, что нет одной-единственной правильной моральной теории, верной для всех культур на протяжении веков. Наши нравы меняются со временем и зависят от общества, в котором мы живем, и это нормально.

Не стоит отказываться от морали вообще, но стоит помнить, что нет абсолютных ценностей — вот о чем напоминают нам релятивисты (и с ними, конечно же, спорят).

Однако в середине XX века появились философы, которые шагнули дальше в критике абсолютной морали: они предположили, что мораль не просто зависит от культуры и времени, а ее попросту не существует.

Нет никакого добра и зла, правильного и неправильного, все наши рассуждения о них — всего лишь выдумки, чтобы нам было проще жить в обществе. А раз так, то зачем жить, веря в сказки? Пора от них отказаться.

Такой взгляд на мораль называют теорией моральных ошибок (moral error theory), и в современном научном мире он становится всё более популярным.

Что говорит теория моральных ошибок

Чтобы проще объяснить, что такое теория моральных ошибок, ее часто сравнивают с атеизмом. Как атеисты утверждают, что Бога не существует и, соответственно, перестают верить, что мир им создан, — так и философы, которые поддерживают теорию моральных ошибок, говорят, что морали нет, а потому отказываются описывать мир как добрый или злой, а свои и чужие поступки как правильные или неправильные.

Основателем теории моральных ошибок считается австралийский философ Джон Мэки. В 1977 году он издал книгу под названием «Этика: изобретение правильного и неправильного» (Ethics: Inventing Right and Wrong), которая начиналась с того, что нет никаких объективных ценностей, и философам приходится изобретать добро, а не открывать его как уже существующее в этом мире.

По мнению Мэки, в этом и заключается главное отличие этики от других наук, и о нем пора серьезно поговорить. В то время как, например, атом всегда существовал в мире и просто ждал момента, когда наши технологии достигнут необходимого уровня, чтобы его открыть, добра и зла попросту никогда не существовало, а все наши рассуждения о них — только фантазии.

Добро не нужно «искать» и «открывать», его не существует вообще, а потому философам пора перестать выдавать его за объективную истину.

Такой резонансный тезис, конечно же, не остался без внимания, и на теорию Мэки посыпались горы критики. Многие сомневались: неужели совсем никаких объективных ценностей не существует? А как же те случаи, когда всё человечество уверено, что перед ним однозначное добро или зло: например, тоталитарный режим Гитлера, бомбардировки атомными бомбами и убийство невинных людей. Большая часть людей (если вообще не все люди) согласятся с тем, что всё это зло, и вряд ли это когда-либо изменится.

Мэки с этим не спорил: конечно, мы вряд ли поменяем свое мнение относительно всего вышеперечисленного, но «зло» — всего лишь ярлык, который мы навешиваем на все эти события, чтобы их проще было себе объяснить. Если бы мы жили в Средневековье, то, скорее всего, говорили бы, что Вторая мировая война или атомные бомбардировки — это «божья кара» или «дьявольские происки», и винили бы Гитлера в первую очередь не в том, что он аморален, а в том, что ослушался Бога.

Человеческий мозг всегда ищет легкие и простые пути для того, чтобы что-то объяснить и систематизировать, и сейчас ученые всё внимательнее изучают когнитивные искажения.

Что, если мораль — тоже своего рода когнитивное искажение? Что, если это просто ярлык, который нам удобно наклеить на то или иное событие, чтобы объяснить для себя, почему мы так или иначе поступаем, но за яркой наклейкой скрывается пустота?

Кроме того, преступники редко соглашаются с тем, что поступают плохо: так же, как и мы, они верят, что их действия принесут добро, а те, кто пытаются им помешать (то есть мы), — главные злодеи. Как тут не запутаться и понять, кто же действительно на стороне добра, а кто — на стороне зла, и вообще, что скрывается за этими понятиями — этот неудобный вопрос задают философы.

Те, кто поддерживают теорию моральных ошибок, напоминают: история знает немало примеров, когда понятия добра и зла использовали, чтобы оправдать порой противоположные поступки. Например, убивать в целом — плохо, но убивать врага во время войны — хорошо.

Подобная двойственность морали показывает, что мир гораздо сложнее и многообразнее, чем просто черное и белое, моральное и аморальное, а потому пора отказаться от старой системы, которая загоняет нас в эти рамки.

В целом философы, развивающие теорию моральных ошибок, пытаются совершить похожую революцию в обществе, которую уже когда-то совершили ученые, освободив науку от мифологии и религии. В древности гром объяснили гневом богов, а еще несколько столетий назад Декарт и другие ученые Нового времени верили, что конечное объяснение для многих явлений — их божественное происхождение. Любые размышления начинались и заканчивались с утверждения, что Бог существует, и его нельзя было оспорить. Когда же философы и ученые стали в этом сомневаться, наука шагнула вперед и нашла другие объяснения многим феноменам, которым раньше приписывались только сверхъественные причины. Может, теперь настало время перестать прикрываться моралью и поискать другую мотивацию для наших поступков?

Добра не существует: что делать дальше?

Предположим, теория моральных ошибок верна: мораль — и правда яркая обертка, за которой нет никакого объективного добра и зла. Мы и вправду их выдумали и на протяжении тысячелетий рассказывали сказки про мораль. Что делать дальше? Как отказаться от сказок? Чем руководствоваться? Что придет на смену морали?

Все эти вопросы — главная тема для споров всех тех философов, которые поддерживают теорию моральных ошибок, и, как это часто у философов бывает, к единому ответу они так и не пришли. А потому вот три варианта возможного будущего, в котором больше нет ни добра, ни зла.

Вариант первый. Забываем про мораль совсем

Если мораль — ошибка, то давайте перестанем ее совершать и совсем откажемся от идеи добра и зла. К такому выводу пришли философы, поддерживающие теорию морального аболиционизма. Они рассуждают по такой аналогии: когда ученые понимают, что теория ошибочна, то обычно насовсем от этой теории отказываются. Например, когда мы доказали, что флогистона не существует, химики перестали использовать эту теорию для объяснения процессов горения. Логично применить этот же подход к морали: добра и зла нет, а значит, хватит называть одни поступки моральными и правильными, а другие — плохими.

Такой подход, как считает австралийский философ Ян Хинкфусс, освободит нас от моральной диктатуры элит и научит критическому мышлению. Ведь сейчас, по сути, те, кто имеют власть и влияние в обществе, определяют, что хорошо, а что плохо, какие ценности поддерживать, а от каких отказываться. Они формируют общество, удобное для них, будто бы их убеждения имеют под собой объективную и рациональную основу, ведь вера в то, что ценности вечны и абсолютны, убивает любые критические замечания и размышления.

«В нашем обществе большинство детей вознаграждаются улыбками, объятиями, сладостями и другими подарками вместе с такими словами, как „хорошо“, и его аналогами за многие их действия. Им говорят, что они хорошие или что они поступили правильно. […] В результате такого воспитания получается человек, который хочет быть хорошим и боится быть плохим. […] Важно то, что такие люди теперь подвержены моральной пропаганде со стороны тех людей, которых они считают „лучшими“, то есть тех, кто знает больше, чем они, о том, что же правильно, а что нет».

— Ian Hinckfuss, The Moral Society: Its Structure and Effects

Кроме того, мораль и вера в ее объективность усложняет любые споры, превращая их не в конфликт частных интересов, а в поле битвы мировоззрений и в попытки доказать, на чьей стороне вечность и объективность. Вырежьте из споров про аборты морализаторство, и сразу станет проще докопаться до сути (по крайней мере, так считает американский философ Ричард Гарнер).

И он же напоминает, что в мире без морали не будет царить анархия, как это себе обычно представляют:

«Уберите моральные права, и останутся юридические права, гражданские права, обычные права и бесчисленные права и свободы, которые мы регулярно предоставляем друг другу и требуем их соблюдения. Вам ведь не нужно право на неприкосновенность частной жизни, если у других есть привычка уважать вашу потребность в неприкосновенности частной жизни или если законы ее защищают. Легко придумать способы мотивировать людей более серьезно относиться к потребностям и интересам других, не используя для этого мораль. Мы могли бы усерднее работать над обучением и продвижением коммуникативных навыков, терпимости и эмпатии».

— Richard Garner, Abolishing Morality

В целом философы-аболиционисты верят, что как только мы перестанем верить в мораль и оценивать поступки друг друга как «правильные» и «моральные», мы станем жить честнее. Наконец можно будет сосредоточиться на других (более истинных, как считают аболиционисты) причинах, почему мы действуем так, а не иначе:

«Избавление от морали не решит всех проблем в мире, и ни один моральный аболиционист не станет утверждать, что это произойдет, но это позволит нам увидеть конфликт интересов таким, какой он есть на самом деле, а также других людей такими, какие они есть, и это само по себе подорвет демагогию и фанатизм».

— Richard Garner, Abolishing Morality

Вариант второй. Продолжаем использовать мораль как ни в чем ни бывало

Впрочем, не все философы, поддерживающие теорию моральных ошибок, верят, что мораль несет в себе только зло и от нее нужно поскорее избавиться. Среди них есть и те, кто развивает моральный консерватизм, то есть теорию, которая предлагает повременить с отказом от морали, даже если это массовое заблуждение.

Консерваторам не нравится, что аболиционисты так однобоко оценивают мораль: она уж точно не самое главное зло в мире. Австралийская философиня Джессика Иссероу в своей прошлогодней статье пытается оправдать мораль, напоминая, что часто не одна только мораль повинна в наших плохих поступках.

Религия, политические режимы, а также научные заблуждения тоже виноваты в том, что в прошлом мы поступали несправедливо. Например, люди поддерживали рабство не только потому, что это «морально» и «хорошо», а еще и потому, что «так установил Бог» и на тот момент такие были написаны законы.

Не одна только мораль виновата в наших спорах, фанатизме и демагогии, не только она помогла установить и поддерживать тоталитарные режимы. Как сами философы и напоминают, мир гораздо сложнее, и на наши поступки влияет множество факторов, один среди которых — это наша вера в объективность добра и зла.

Однако не стоит думать, будто Иссероу и вместе с ней все моральные консерваторы считают, что мораль как теория на самом деле истинна. Нет, они по-прежнему утверждают, что мораль ошибается, а добро и зло — всего лишь наши выдумки. Но эти выдумки не такие опасные и вредные, как считают аболиционисты.

И раз мы на протяжении уже стольких тысячелетий рассказываем сказки про добро и зло, то, может, они даже полезны? Ведь, в конце концов, они мотивируют нас совершать хорошие поступки и развиваться в лучшую сторону (по крайней мере, иногда).

Кроме того, консерваторы напоминают, что отказаться от морали будет не так-то и просто. Мы постоянно употребляем такие слова, как «хорошо», «правильно» и «справедливо», и даже если объективно нет никакого добра, как по-другому оценить свои и чужие действия как желанные и социально одобряемые?

Поэтому консерваторы предлагают не придавать широкой огласке то, что обсуждают философы. Пускай теория моральных ошибок так и останется уделом ученых, которые, несомненно, будут знать про истинное положение дел (мораль — всего лишь наша выдумка), но общество продолжит жить так, будто добро всё-таки есть, ведь нам так привычнее, да и должна же быть хоть какая-то надежда.

Вариант третий. Не забываем про мораль, но обращаемся с ней как с выдумкой

Но даже если нам и впрямь привычнее с моралью, чем без нее, а теория морали даже иногда полезна, обманывать людей в то время, как одни только ученые будут знать про истинное положение дел, — так себе перспектива. По крайней мере, так думают те философы, которые поддерживают теорию морального фикционализма. Именно они сравнивают моральный консерватизм с оруэлловской эпистемологией, ведь только малая часть общества (в данном случае философы) будет знать об истинном положении вещей и, таким образом, манипулировать остальными людьми, чтобы от них это скрыть.

«Так как моральные суждения, как мы сейчас предполагаем, являются ложными, дальнейшее их использование будет конфликтовать с реальностью, а потому для того, чтобы всё-таки сохранить мораль, нам придется обманывать, уклоняться и прибегать к софистике. […] Утверждения, что мораль правдива, в то время как она таковой не является, может привести к доксатической катастрофе, оруэлловской эпистемологии и, возможно, нервному срыву».

— Richard Joyce, Moral Fictionalism. How to have your cake and eat it too

Получается противоречие: с одной стороны, теория морали ошибается, но с другой, мораль всё еще может нам пригодиться. Это противоречие и пытаются разрешить моральные фикционалисты.

Они предлагают рассказывать людям, что добро и зло — всего лишь наши выдумки, но выдумки полезные, а потому стоит продолжить их использовать, просто относиться к ним соответствующе.

Однако фикционалистам остается решить другую проблему: если мораль — всего лишь сказка, почему тогда мы должны ей следовать?

Наша вера в моральные принципы часто подкреплена знанием (пускай даже ошибочным), что за ними стоит объективная истина. Потому в сложной ситуации мы готовы пожертвовать личными интересами и вместо этого поступить морально и справедливо, даже если нам это невыгодно и тяжело. Если же мы все дружно будем знать, что нет никакого добра и зла, то мораль потеряет свою мотивирующую силу и лишится всех тех полезных качеств, про которые напоминают консерваторы.

Впрочем, фикционалисты считают, что это не так. Так же, как художественная литература, фильмы и произведения искусства могут порой вызывать в нас более сильные чувства, чем реальная жизнь (когда мы плачем над смертью любимого персонажа или же радуемся вместе с ним его успехам), так и моральные принципы по-прежнему могут оказывать на нас похожий эффект, даже если «на самом деле» они не существуют.

Британско-австралийский философ Ричард Джойс предлагает относиться к морали как к метафоре. Например, во времена Аристотеля люди верили, что любовь — это в буквальном смысле продукт сердечной активности, и фраза «я люблю тебя всем сердцем» воспринималась буквально.

Сейчас же никому и в голову не приходит так полагать, а потому фактически мы врем, когда признаемся в любви, используя эту метафору: наша любовь не находится буквально в сердце. Тем не менее мы все прекрасно понимаем, что хотим сказать, и более того, предпочтем в разговорах о любви метафоры буквальным выражениям.

Джойс полагает, что то же самое применимо к морали: мы по-прежнему можем рассуждать про добро и зло, даже если знаем, что буквально их не существует, однако по определенным причинам эти моральные метафоры лучше передают то, что мы хотим сказать.

«Короче говоря, мы уже умеем говорить и думать о ложных вещах для того, чтобы на самом деле сообщить правду».

— Richard Joyce, Moral Fictionalism. How to have your cake and eat it too

---

Теория моральных ошибок может показаться всего лишь разговором философов о каких-то слишком отдаленных и абстрактных вещах. В отличие от естественных наук этика и философия вряд ли когда-нибудь точно установят, существует ли объективное добро. В конце концов, вечные вопросы философии тем и интересны, что о них можно рассуждать бесконечно.

Однако теория моральных ошибок не бесполезна: она напоминает нам о том, что нужно сомневаться даже в тех истинах, которые кажутся нам безошибочными и вечными. Только так и возможен прогресс.

Еще пару веков назад представить мир без религии было невозможно и страшно, множество голосов твердило, что если мы лишимся религии и Бога, то всё общество развалится, но время показало, что это не так. Возможно, нас ждет то же самое с моралью? Отказавшись от нее или по крайней мере осознав, что добро и зло не так уж нерушимы и объективны, мы сможем честнее друг к другу относиться и проще встречать перемены?

Вот в будущем и увидим, а пока теория моральных ошибок служит напоминанием, что не стоит обращаться с моралью абстрактно. Австрийский философ Томас Пельцлер, поддерживающий теорию моральных ошибок, заметил:

«По моему мнению, рассуждать о полезности морали в целом — сомнительное предприятие. Мораль вездесуща и многогранна. Она включает в себя рассуждения о действиях, людях и состояниях; она также касается таких разных вопросов, как забота, справедливость, свобода, авторитет и неприкосновенность. Моральные утверждения могут быть результатом быстрой, автоматической реакции на происходящее вокруг, а могут быть результатом долгого и медленного размышления. Именно потому я считаю, что практическое применение теории моральных ошибок должно зависеть от конкретных примеров».

— Thomas Pölzler, The effects of morality on acting against climate change

Пельцлер предлагает миксовать возможные варианты нашего будущего без морали: в одних ситуациях выбирать аболиционизм и вообще отказываться от моральных суждений, в других — становиться на сторону консерваторов и вспоминать о полезных свойствах морали мотивировать нас поступать правильно.

В конце концов, это заставит нас не бездумно следовать по одному протоптанному пути, который придумал кто-то за нас, а сомневаться, критически мыслить и решать, что важно конкретно для нас и какое будущее именно мы хотим видеть.

Мастерская Петра Фоменко: Мир не делится на черное и белое

Художественный руководитель «Мастерской Петра Фоменко» Евгений Каменькович подался шекспировским страстям и явил миру свою версию «Короля Лира». В этих театральных стенах трагедия звучит в не самом известном переводе Осии Сороки, но все же развивается строго по тексту, без всяких новомодных выдумок и экспериментов. Само сценическое пространство тоже выглядит лаконично и выдержано исключительно в черно-белой гамме. Актеры одеты ровна в такие же цвета: Лир и три дочери – в белом, остальные – в черном. Созданное монохромное царство-государство немного разбавляет один только шут (Александр Мичков), без которого театральная картина выглядела бы незавершенной. Можно сделать вывод, что главная изюминка новой постановки «фоменок» скрыта от посторонних глаз. Данная постановка — не притча, где в конце будут наказаны все злодеи, а старик Лир после всех выпавших на его долю испытаний прозреет и публично раскается. Увидеть такого Шекспира на сцене — огромное разочарование, и, конечно же, режиссерский размах Евгения Борисовича масштабнее и объемнее.

Это очень живое, динамичное и глубокое прочтение истории со сложным хитросплетением человеческих страстей и слабостей, искаженным пониманием любви и преданности, настоящая трагедия, где воедино смешиваются добро и зло. Как известно, делить мир на черное и белое нельзя. И если запутать и создать такую картинку чисто внешне удается, то для передачи внутреннего содержания трагедии нужна, куда более богатая палитра. По своей сути большинство героев «Короля Лира» не подается делению на злодеев и праведников. И хотя Карэн Бадалов играет, скорее, располагающего к себе короля, глядя на него в конце, сердце буквально разрывается от осознания его несчастья, но он же был так убедителен и решителен в самом начале, когда отказывался от своей младшей дочери Корделии (Дарья Коныжева). Видя не лучший пример перед глазами, Гонерилья (Полина Кутепова) и Регана (Серафима Огарева) поступают, в сущности, ни хуже и ни лучше собственного отца. Доказывает то, что судить однозначно о героях сложно, и у каждой медали есть обратная сторона, прекрасная во всех отношениях сцена прощания старших сестер с Корделией. Они в нежных струящихся платьях похожи на сказочных лесных нимф, от которых не ждешь ничего подлого. В этот трогательный момент сестры- беззащитные жертвы жестокости и несправедливости короля Лира.

И только позже мир развернется на сто восемьдесят градусов: Гонерилья и Регана из рыжеволосых богинь превратятся в одержимых бестий. Они демонстративно сбросят свой женственный наряд, сменят его на более воинственное обмундирование и будут готовы идти против отца и друг друга. От того самого трепета нам останется только приятное воспоминание. Власть – лакмусовая бумажка для всех собравшихся на сцене, и проходят проверку немногие. Но жажда власти – не просто испытание, но и непосильная ноша. Данная мысль наглядно иллюстрируется еще в самом начале спектакля: Лир буквально тащит на своих плечах все «королевство». По факту это деревянная конструкция, впоследствии на ней будут разворачиваться все пять актов трагедии. На делящемся на части подиуме герои смогут выкатываться ближе к зрителям и закатываться обратно, в кулисы, что поспособствует молниеносному перемещению из сцены в сцену. На этом же многофункциональном сооружении в конце появятся все павшие в результате трагической схватки здравого смысла и злого рока. Причем ощущение именно рока не покидает: герои принимают все самые страшные решения, не задумываясь, и рубят с плеча. «Из ничего не выйдет ничего», — у Шекспира фраза звучит однажды, Евгений Каменькович же цепляется за нее и вкладывает в уста чуть ли не половине действующих лиц. И эта простая и хорошая мысль останется в награду после проведенного вечера в театре. Из «ничего» шекспировских героев, действительно, не вышло ничего хорошего. Но благо в мире есть гармония, и из таланта и любви к искусству в стенах мастерской рождаются такие сильные и нужные спектакли. На этом все и держится.

Источник: «Глазурь»

Список Шиндлера — отзывы и рецензии — Кинопоиск

сортировать: по рейтингу по дате по имени пользователя показывать: 10255075100200 11—20 из 336 Война – это шахматы без какого-либо признака справедливости. Виктор Гюго Так ли это? Фильм в идеале отражает шахматную партию между Добром и Злом. Снятая в чёрно-белом цвете, картина и есть, по сути, противостояние Белого и Чёрного в самый драматичный момент истории. Поединок Жизни со Смертью за судьбу целого народа и Бога с Дьяволом за душу отдельного человека. Острота коллизий в фильме идёт по нарастающей, Белое и Чёрное настолько переплетаются в своём танце, что стремятся то и дело подменить друг друга. На безоблачном фоне в считанные секунды рождается трагедия, а там, где ход событий не сулит ничего хорошего, неожиданно приходит спасение. Всё неопределённо до такой степени, что одна-единственная деталь (вроде щели в полу, люгера в руке палача, воды, льющейся из душа) может перекрасить эпизод в светлый или траурный тон. И на фоне этой битвы ярко выделяются две фигуры: белый король, стоящий на чёрном поле, и чёрный, поставленный на белое. Два представителя противоборствующих лагерей, единственные, что при всём желании не могут слиться с цветом противника в оттенок серого. Один безуспешно пытается прикрыть благородство жаждой чистогана, внушить себе и окружающим, что он всего лишь беспринципный деляга, – другой тщетно изображает милосердие, всякий раз демонстрируя всем звериный оскал. Один не может найти слов оправдания в адрес поступков своих соотечественников – другой не способен проявить лояльность к чужому народу. Один жертвует всем, жалея, что не сделал большего – другому не дано понять, что в мире есть вещи сильнее, чем валюта. Они стоят рядом, но между ними бездна, как в той загадке про двух братьев, что смотрят через грядку, не видя друг друга. Они – два противоположных полюса, разряд между которыми гальванизирует зрителя, не давая тому отвлечься от экрана ни на секунду. Но главные герои – отнюдь не единственные в этой драме, здесь есть и другие участники, также сотканные из противоречий. Это и бухгалтер Штерн, что в начале фильма за подобием власти скрывает свою беспомощность, а далее за беспомощностью прячет силу, способную спасти обречённых, таких же, как и он. Это и женщины из гетто, что символизируют одновременно и гибнущую красоту, и шанс на возрождение, и слепую покорность судьбе, и отчаянный вызов в образе расстрелянной еврейки-инженера. Это и дети, среди которых особо выделяется девочка в красном пальтишке – капля в чёрно-белом море, образ тщетной надежды, которая умирает последней. Это и армия Зла, старшее поколение, своими зверствами против беззащитных осудившее себя на позор, и младшее – парнишки «Гитлерюгенд», у которых ещё есть возможность вернуться домой людьми. Когда смотришь этот фильм, понимаешь, что все, кто приложил руку к его созданию: и режиссёр, и актёры, и композитор, и авторы отечественного дубляжа – вложили в него всю душу. В этой партии нет ходов, заслуживающих знака вопроса, а достойных восклицательного знака – хоть отбавляй. И концовка, в которой всем воздано по справедливости: чёрному королю шах и мат, вечное проклятие, а белому спасение и бессмертие – словно ответ на заблуждение классика о природе войны. Добро восторжествовало в партии, но кончен ли матч?.. У любой медали две стороны. Сотни чудесно спасённых – и миллионы жертв холокоста. Один праведник в стране заблудших – и множество тех, кто не последовал его примеру. Сама картина, снятая на исходе ХХ века в назидание новому поколению, – была ли она правильно воспринята, если новый ХХI век был открыт одним из самых чудовищных преступлений в истории – терактом 11 сентября? Битва Чёрного и Белого окончена, но война продолжается. Show must go on… Игра будет идти до тех пор, пока стоит этот Мир. 10 из 10 P.S. Мне искренне жаль Стивена Спилберга, Лиама Нисона, Ральфа Файнса и прочих создателей «Списка Шиндлера», ибо с этой работой они прожили свой самый счастливый миг в жизни, сотворили лучшее, на что были способны. прямая ссылка 08 июля 2013 | 16:05 Alexashka15 Война никогда не меняется. .. Делая рецензию на этот фильм, трудно сообразить с чего начать, потому что в этом фильме великолепно все. Поэтому буду краток. Во-первых: это реальная история. А такой факт всегда подогревает интерес к картине, независимо от жанра. Сюжет развивается очень медленно и вязко Он, буквально, погружает зрителя в происходящее, заставляя его сердце биться быстрее. Во-вторых: это бесподобная игра всех актеров, начиная от Нисона и заканчивая Леви. Благодаря им атмосфера ужаса и безвыходности была передана идеально. Во время просмотра несколько раз пытаешься отвести глаза от экрана с целью убедиться, что это кино, а не реальная жизнь. В-третьих: это музыка. В таких фильмах саундтреку отводится очень важная роль: он должен ‘мягко’ и не навязчиво подчеркнуть всю драматичность происходящего, но в то же время заставить муражки бежать по коже от того, что вы услышали. Композиции в фильме настолько дополняют друг друга и соединяются в одно целое, что в конце от всего услышанного и увиденного практически невозможно сдержать слезу. В-четвертых: это операторская работа. На самом деле очень трудно найти слова, чтобы описать на каком высоком уровне снят данный фильм. Такое просто надо видеть и восхищаться! Исходя из всего вышенаписанного, могу сказать лишь то, что этот фильм обязателен к просмотру абсолютно всем кинолюбителям. Ведь не известно — будет ли в киноиндустрии еще что-нибудь настолько качественное и вечное… 10 из 10 прямая ссылка 18 июля 2011 | 01:04 alexeimor Великая скорбь несчастного народа… Тема Холокоста в литературе и кинематографе поднимается не менее часто, чем в России тема ГУЛАГа и Великой Отечественной войны. Но Спилберг создал, не побоюсь этого слова, шедевр… И пусть многие сейчас пересматривают истинную роль Оскара Шиндлера, находят разного рода ‘отклонения от героизма’, — не в этом дело… А дело в самой неординарности Шиндлера, ставшего насквозь пораженной фашизмом Германии своеобразным маяком гуманизма. Великий, многострадальный фильм… Еврейская музыка, полная вселенской грусти, пронизывает его подлинным трагизмом, воссоздает атмосферу утраты чего-то большого, светлого… Евреи — угнетенный народ, чтобы мне не говорили разного рода нео-‘патриоты’, и проникнутся состраданием к ним, особенно в годы серьезных гонений, мог только настоящий человек. Шиндлер у Спилберга — противоречивый, большую часть фильма он ведет себя вполне в традициях нацистского режима, — пьет вино, щеголяет в дорогих костюмах на фоне загибающихся от голода узников, ухлестывает за женщинами… Кажется, он такой же как все нацист, с той лишь разницей, что никого сам не убивает. Катарсис Шиндлера происходит в момент, когда он видит жуткое насилие над ни в чем не повинными людьми, все преступление которых заключено только в их национальности. И Шиндлер, горько оглядывая чемоданы с деньгами, заработанные ‘дешевым еврейским горбом’ понимает — момент истины настал, и время собирать камни наступило. Потрясающий момент, когда Оксар Шиндлер говорит солдатам, ‘охраняющим’ еврейских узников — ‘вы можете всех расстрелять, а можете повернуться и уйти, оставшись Людьми’. И его слезы в финале о том, что он мог бы спасти пусть еще даже две, три, пять жизней искренни и за эти слезы, за это внимание к тем ‘изгоям’, брошенным Гитлером в Освенцим, Оскар Шиндлер достоин уважения… До слез продирает сцена с символическим возложением камней на могилу Шиндлера… Пожилые, потрепанные войной и голодом люди, по крупицам складывают свою благодарность… Жаль, что в годы фашистской Германии таких Шиндлеров было мало… И жаль, что Спилберг снимает так мало подлинно гуманистических фильмов, разменивая себя на ‘Индиан Джонсов’ и ‘Парки Юрского периода’… Хотя даже за ‘Список Шиндлера’ ему это можно простить.. 10 из 10 прямая ссылка 10 июня 2009 | 23:13 Несмотря на то, что с начала II Мировой войны прошло уже более 70 лет, боль от случившегося еще жива в сердцах тех, кто стал очевидцем самого ужасного, кровопролитного события середины XX века. Фильмов об этом событии снято великое множество. Все они интересны, во всех показывают действительно происходившие факты. Советские фильмы о войне рассказывают о стоическом героизме наших соотечественников: как солдат, во имя Родины, готовых на любые жертвы, так и мирных жителей, которые всеми возможными способами сражаются с внешним врагом. Эти фильмы пропитаны патриотизмом, силой духа, объединенного на противостояние с многочисленными армиями III рейха. С детства они западают в память и остаются в ней навсегда. Еще один фильм об этом трагическом событии, который навсегда оседает не только в сознании, но и в душе, это, конечно же, «Список Шиндлера». Невозможно увидев его однажды, забыть навсегда. В завязке сюжета может показаться, что события лишь косвенно связанны с войной. Когда главный герой Оскар Шиндлер разговаривает со своим будущим бухгалтером Исааком Штерном, возникает ощущение, что главная тема фильма – история предпринимательства, или, что еще хуже, история PR. Но это всего лишь мимолетное ощущение. С дальнейшим ходом исторических событий, развивается и сюжет. Сначала евреев просто принуждают носить отличительные знаки, затем их сгоняют в гетто (здесь один из жителей общины говорит «Гетто – это свобода»…), а потом начинаются самые жестокие активные действия. Параллельно Шиндлер набирает рабочих на производство, его фабрика по выпуску эмалированных изделий беспрерывно отправляет партии готовых товаров на фронт, доходы его все возрастают, Шиндлер процветает. Все идет хорошо, пока в Краковский еврейский квартал не приезжает гауптштурмфюрер СС Эйман Гёт, назначенный сюда комендантом. С этого момента и начинается живая, страшная жизнь. Вся история держится на противостоянии двух этих с первого взгляда, имеющих общие интересы людях: еще жесткосердый Шиндлер и уже жестокий Гёт. После массового убийства евреев, учиненного комендантом, предприниматель только негодует по поводу утраченных денег и требует заменить его убитых работников. Если Гёт ненавидит евреев и убивает парочку из них на завтрак, то Шиндлер всего лишь делает деньги за их счет. Если второй на глазах у всех целует еврейку, первый боится признаться себе в том, что он смог осмелиться испытать подобие любви к таковой. Если первый только пытается быть сильным и у него ничего не выходит, то второй помаленьку осознает, что он уже силен и в его власти спасти сотни людских жизней… Жестокий, циничный, ужасающий человек с явно ненормальной психикой, ни во что не ставящий людскую жизнь и которому дана власть, воистину страшен. Балагур, любящий женщин, хорошее вино и дорогие костюмы, цель жизни которого – разбогатеть во что бы то ни стало, воистину небезнадежен. И если Гёт олицетворяет многих предводителей и идеологизаторов нацистской Германии, то Оскар Шиндлер – один из тех немногих, которые стали противниками власти с вытекающими отсюда возможными последствиями. Игра актеров выше всяких похвал, и не только тех, которые исполняют главные роли, но и эпизодические. Это надо видеть. Файнс так отменно изображает морального урода и козла, что буквально испытываешь ненависть к самому актеру, не проводя границ между ним и его персонажем. А сцена у машины Шиндлера в самом конце фильма: Лиам Нисон – воплощение душевного смятения. Внутренняя борьба, происходящая в герое от того, что он мог бы спасти еще несколько жизней, но не сделал этого, читается на лице Нисона, в его взгляде и движениях. Так можно писать и писать, но все же хочется сказать еще одно: несмотря на все леденящие душу сцены, фильм добрый. Да, именно добрый. Из-за эволюции главного героя от обычного человека к человеку понимающему, сострадающему и главное, готовому прийти на помощь даже в самый отчаянный, безвыходный момент, дабы выхватить утопающего из цепких лап Смерти. 10 из 10 прямая ссылка 27 октября 2011 | 06:57 Still_Dirrty Справедливость не равняется силе. Долго думала, с чего же начать. Пожалуй, стоит рассказать немного о своем видении. Честно говоря, совершенно не помню, когда я впервые узнала о войне советских войск с фашистами. Можно выразиться так — впитала с кровью матери. Поколение шестидесятых-семидесятых застали очевидцев тех страшных событий, да и я помню, как к нам в классе втором приходили ветераны, чтобы рассказать свою историю жизни, в которой война — это уже неотъемлемая часть. Никогда, ни разу за всё детство я не сомневалась, что фашисты — это ‘плохо’. Немцы, фашисты — для меня это были, скорее, синонимы. Только лет через пять я поняла, что фашисты — это не только немцы, а немцы вовсе не все принадлежали нацистской партии. В третьем классе для меня стал открытием тот факт, что фашисты, оказывается, воевали не только с Советским Союзом. До сих пор вспоминаю, как учительница по истории со свойственной ей эмоциональностью рассказывала нам про такое страшное явление как холокост. Сейчас я стала задумываться, почему фашисты убивали евреев. Именно тех, кто, возможно, были первыми не только с точки зрения Библии людьми, которых сотворил Бог, но и первыми в искусстве и науке того времени. Мои догадки глупы, но мне кажется, что это всегда легко — обвинять тех, кто имел счастье или несчастье быть самыми первыми, от кого всё пошло. Стоит только вспомнить, как русские ‘мужики’ на заходе неудачного дня забавлялись тем, что убивали представителей еврейской нации. Причина — ‘Кто во всем виноват? Евреи! Они же вызвали Божий гнев.’ Итак, ‘Список Шиндлера’ — это картина жестокой расправы фашистов над евреями. Кто такой Шиндлер? Якобы фашист. Немец. Тридцатилетний мужчина, не отличающийся верностью партии и своей жене. Я долго решала, как же к нему относиться. В начале я его ненавидела и несколько раз хотела завершить просмотр, потому что его действия вызывали у меня не столько гнев, сколько отвращение. Ночью кувыркается с сомнительного происхождения дамочками, обнимается на вечеринках со всеми женщинами подряд, а потом ‘целомудренно’ целует горничную в лоб. Ах, ещё была небольшая, практически не заметная дискриминация женщин. ‘Провинился’ мастер мужского пола — растрел. Но такового не было по воле ‘неисправности’. Допустим, люди поверили. Хотя, собственно говоря, что ему мешало найти другие пистолеты? Произошла задержка работ по воле личности, представленной в женском поле, чье образование было получше того самого мастера, и её надо растрелять, претворив в жизнь высказанные ею же идеи. Но потом стала проникаться к нему если не уважением, то симпатией точно. Ставлю балл за поцелуй еврейской рабочей(хотя, наверно, здесь сыграло больше его мужское начало), балл за спасение поезда с женщинами и защиту малышки от лап фашистского невежи, балл за признание мастерства бухгалтера, балл за поливку рабочих из пожарного шланга и полбалла за за обвинение самого себя в расточительности. Вероятно, сцена с прощением задумывалась, как одна из самых сильных, но мою скептическую натуру его слезы несильно задели, хотя это стоит списать на мой счет. В фильме нашла несколько поразительных героев. Назову их именно героями. ‘Хитрый бухгалтер’ Исаак Штерн, чья невероятная выдержка и человечность спасли несколько жизней(а значит, и целый мир) и предприятие Шиндлера заодно. Горничная Хелен Фирш, которая сохраняла достоинство и терпение перед унижениями фашиста-извращенца. О еврейском народе стоит поговорить отдельно. Сколько лиц бы я там не видела, ни в одном я не нашла хоть каплю унижения и ничтожности. Они гордые, сильные и выдержанные. Они помогают друг другу, а не беспокоятся только за свою ‘шкуру'(эпизод с тем, как малыш Данко искал себе убежище, не стоит принимать всерьез, у детей ещё, возможно, не сформировались убеждения и идеалы). И последний герой — мальчик в фашистской форме, спасший еврейскую подругу и её мать от растрела. Чем закончить — выводом, что на серьезном фильме трудно разрыдаться. С осторожностью берусь за мелодрамы, зная, что буду реветь в три ручья. Здесь для меня был поводом потерять душевное равновесие эпизод, где Штерн и Шиндлер пьют за окончание своего дела. Штерн плакал. Не сдержалась и я. 10 из 10 прямая ссылка 07 июля 2010 | 22:33 20 лет назад на экраны вышла лента ‘Список Шиндлера’. Я посмотрела его в первый раз около двух лет назад. Тогда я мало была знакома с создателями, не особенно смотрела Спилберга, Рэйфа Файнса и Лиама Нисона видела лишь мельком. Посему происходящее на экране оставило тяжелый осадок, но слегка эфемерный, все смешалось в один черно-серый кадр. В этот раз я смотрела его более осознано, без слез, присматриваясь к персонажам. И если тогда фильм не произвел невероятного впечатления, то сейчас он поразил очень глубоко в сердце. Именно в этом посыл фильма, о ценности жизни, каждой жизни, и неважно, был спасенный здоровым мужчиной или больным стариком, красивой девушкой, или маленьким ребенком. Как же лучше показать бесценность жизни, как не в атмосфере войны, самой кровавой и бесчеловечной войны в истории человечества. Ведь когда убийца перестает сознавать человеческую природу своего врага, тогда он уподобляется зверю, а, возможно, даже хуже. Однако, что мне понравилось, в ‘Списке Шиндлера’ герои раскрывались полностью, и даже самым жестоким и закоренелым нацистам оставался шанс получить прощение и раскаяться. Герои в этом фильмы потрясают сильнее всего, не просто персонажи или действующие лица, именно герои. Каждый из них был героем для себя или для других, героями гуманизма, или идеальными нацистами, борются ли они за жизнь или упиваются безграничной властью. Люди порой спорят, один тут главный герой, или двое. Мне кажется, всех, кто мелькал в кадре можно причислить к главным героям. Каждый еврейский мальчик, каждый немецкий офицер, все рассказали свою историю, добавив крупинку в историю этого народы и этой войны. Все же, основное противостояние шло между обыкновенным предпренимателем -Оскаром Шиндлером и Амоном Гётом, комендантом принудительного трудового лагеря на территории оккупированной Польши. Власть – это когда у нас есть все основания убить, но мы этого не делаем. Шиндлер, хоть и является членом партии, но далек от идеала ‘истинного арийца’, он желает лишь нажиться на недорогой рабочей силе. Его стремление сложно назвать благородным, но в условиях войны, он не стремится убивать, возможно, он даже не считает евреев животными, и не против помощи им. Поэтому, когда его поистине бесстрашный управляющий Штерн спасает тех, кому грозит смерть в концлагерях, Шиндлер не запрещает ему это, а со временем понимает, как дороги спасенные им жизни. Лиам Нисон прекрасно прожил это перерождение от безразличия к человечности и настоящему сочувствию. -Он любит вино, женщин… -Убивать. Гёт, во многом противоположность первого. Он свято верен нацистской идеологии, жесток и бесчеловечен. Убийство для него стало привычкой, и казалось, такому действительно неведома жалость. Амон Гёт должен был стать абсолютным злом этой картины, только вот Файнс чертовски харизматичен в этой роли, он элегантно управляется с оружием, не смотря на набранный вес, видно, что он хорошо сложен, мундир скроен по фигуре, и в некоторых сценах, он был по настоящему красив. Спилберг говорил, что взял актера на роль из-за его ‘дьявольской сексуальности’ и образ получился интереснейший, но стоило ли? Почему же не заставить зрителей испытать справедливое омерзение к тому, кто убил больше десяти тысяч человек? Зрителю не было показано истинное желание убивать, даже некоторые моменты оправдывали это.’Если бы я был настоящим мужчиной, поступил бы благородно. Отвел бы ее в лес и выстрелил в затылок, прекратил бы ее страдания‘. Половина аудитории, особенно женской, испытывали симпатию к герою. В том-то и неопределенность. Однако к актеру не придраться, играл шикарно, чего стоит только утренняя сцена с сигаретой на балконе. Описать всех персонажей этой истории невозможно, все запомнились. Особенно хочу отметить сдержанного, но безоговорочно смелого человека-Ицхака Штерна, ведь именно управляющий начал благородное дело, которое в дальнейшем спасло столько жизней. В целом, этот фильм стоит посмотреть. Я не стану твердить, что исторические факты соответствуют полностью в каждом кадре. Я так же не назову этот фильм отличной режиссерской работой, симпатией к Спилбергу я так и не прониклась. Однако моя рецензия положительная, потому что главное в ленте — посыл. В ‘Списке Шиндлера’ рассказывается о вечной ценности человеческой жизни, и здесь нельзя придираться к нестыковкам. Поистине, этот список — чистое добро, в окружении безграничного зла. 9 из 10 прямая ссылка 13 декабря 2013 | 02:45 Один из самых памятных фильмов в моей жизни. Тут тяжело что-либо мыслить, так как фильм не рассказывает нам надуманную историю, а констатирует произошедший факт в истории человечества. Стать человеком не легко, но тяжело продолжать быть человеком. прямая ссылка 27 мая 2006 | 18:22 Он хотел все золото мира, а оно было у евреев. В золотых украшениях, что, давясь и морщась, они глотали серым утром в Краковском гетто – на черный день, не зная, что он уже настал. В золотых руках, кладущих под пресс алюминиевые заготовки для кастрюль, пока их самих нещадно ломал пресс нового порядка. В золотых коронках, которые взвешивают безгласные ювелиры, чтобы сложить аккуратной горкой рядом с сотнями вещей, тоже потерявших хозяев. Они растут могильными холмиками: очки, ботинки, фотографии – лица, которые некому помнить, жизни, которые некому прожить. Заводы еще работают, кастрюли еще варят, прибыль еще идет, собираясь в чемоданы для отправки в обеспеченное будущее – но сами евреи не стоят уже ничего. Они даже не люди, а цифры на руках, строки в списках, проценты в статистике. Он мог этого не понимать, но конец света настал и для него: день превратился в ночь, солнце исчезло в дыму, с неба просыпался человеческий пепел. И тогда на все золото мира он построил ковчег. «Ковчег Шиндлера» – так в оригинале называется книга Томаса Кенилли, ставшая «Списком» Стивена Спилберга. Писаны о немецком промышленнике и другие книги, так и сяк поворачивающие те же события, но в главном они не расходятся. Был ли Оскар умелым дельцом, наживавшимся на рабском труде? Был. Помог ли он спасти тысячу триста евреев от смерти? Помог. Он не был рожден святым, он прожигал жизнь, как умел, он любил деньги и умел их зарабатывать, прекрасно зная, что война – наилучший шанс для успешных авантюр. Таким показывает его и Спилберг: грешным, сытым, уверенным, падким на красивых женщин и вообще довольным собой. Человеком, умеющим ходить по грязи так, что она не пачкает ног. И когда слухи о спасительной фабрике, где для евреев практически рай, ушли в народ, он встречает их с долей самолюбования: «Знаете, кто я? Я Шиндлер». Оскар Шиндлер. Да, он эволюционирует постепенно: от импозантного улыбчивого красавца с пронзительными, все подмечающими глазами в начале до человека, рыдающего (возможно, слишком сильно рыдающего) над неспасенными жизнями в финале. Этот долгий и непростой путь отмечен в фильме цветными пятнами. Дважды зажженные свечи (как свет веры, принимающей и воздающей за жертвы) и два явления девочки в красном пальто (как предчувствие крови, которой не запачкаться уже нельзя) – два момента, после которых он сначала стал участником, а потом не захотел стать со-участником происходящего. Глаза открылись, и глазам стало больно. Зрителю тоже больно. Спилберг словно берет его за руку – и ведет по грязным закоулкам гетто, мимо колючих бараков, вдоль рвов, до краев наполненных телами. Расстреливает в затылок, загружает в вагоны, заводит в газовую камеру, будто говоря: почувствуйте на себе, каково это, послушно умирать, потому что бежать некуда, панически прятаться везде, куда можно зарыться, залечь, окунуться по горло и все равно выплыть. Прямо к катарсису, неизбежному после трехчасовой пытки этой без малого исторической хроники. Однако черно-белая пленка – не просто стилизация под «документ», это еще и черно-белый мир, где зло и добро разделились окончательно, став безраздельной властью и вынужденной покорностью, палачом и жертвой, жизнью и смертью. Возможно, Спилберг тоже бухгалтер, как и другой его персонаж Ицхак Штерн, – и есть хороший кинематографический расчет в этом ужасном путешествии, где больше всего пугает не вид безымянных трупов, а холодный, брезгливый взгляд Амона Гета. Ты тоже для него не человек, а только рабочая сила, цель на мушке, временная игрушка, сломал – и бросил. Почему Амон? Не злой ли египетский бог для нового Моисея, образ которого пристал к Шиндлеру вместе с еврейскими ожиданиями? Простая мораль картины впечатана в Талмуд давным-давно, спасая одну жизнь – спасаешь целый мир, но ведь и самой жизни уже много. И Гет тоже отметился: Шиндлер так долго искушал его добром, что зло совершило-таки единственный благой поступок. Два актера, которые потом в одной плохой ленте сыграют Зевса и Аида, бога подземного мира. И как легко потеряться между ними человеку – слабому, беззащитному, кроткому Штерну. Счетоводу, писарю, у которого на ковчег особый пропуск, но что может противопоставить обычный человек отлаженной гестаповской машине? Конвейер смерти работает круглые сутки – тела падают вниз, в единую братскую могилу, человеческий поток уходит под землю, чтобы стать человеческим пеплом. Из волос потом выткут подклад для формы высшего состава, из подсвечников выплавят слитки, и даже народ, сплавленный в безликую массу, когда-нибудь возродится вновь. И жуткая сила, скрытая в механизме войны, обратится вспять, прорастая всходами новой жизни. Ради этого стоило составить список, стоило снять кино – и нельзя было сделать это плохо. Последний кадр – камера плывет над могильными плитами, так похожими на двери, – несет очередное послание: есть раны, которые никогда не заживают, двери, которые не закрываются, списки, которые нужно помнить. Чтобы мир навсегда остался цветным. прямая ссылка 08 мая 2015 | 22:56 Вас когда-нибудь захватывали эмоции и чувства от просмотра фильма так, что вы не могли найти слов, чтобы их описать? Вы когда-нибудь рыдали от ненависти и в то же время от счастья? Если бы у меня была возможность когда-нибудь встретить Оскара Шиндлера, я бы ему поклонилась и поблагодарила за все, что он сделал для людей. Но я могу только на экране увидеть историю о деле его жизни. ‘Если наш завод изготовит снаряд, которым можно будет стрелять, я буду недоволен.’ Великий человек с добрым сердцем, который считал, что все люди, а не кто-то люди, а кто-то крысы. Который считал, что все достойны жить. Я знала что во время войны были настоящие герои, которые помогали евреям. Но я не ожидала, что человек может так рисковать, тратиться ради малознакомых людей, которых за людей даже не считают. Это фильм о человечности, о том, что не все законченные гады, есть и те, кто протянет руку помощи. В нашем черством мире не стоит забывать об этом и о том, что ты сам можешь протянуть руку, Никаких слов недостаточно, чтобы выразить, как сильно мне понравился этот фильм. Я очень удивилась, когда увидела, что ‘Список Шиндлера’ лишь на 5 месте в рейтинге КиноПоиска, но потом я поняла в чем причина — его аудитория в два раза меньше, чем фильма, что на первом месте (Побег из Шоушенка). 3 часа и черно-белая съемка отталкивали и меня, но вы не оторветесь от просмотра. На середине я поняла, что цветное изображение убило бы всю атмосферу. Не стоит тут разглагольствовать о том, что актеры блестяще сыграли свои роли, передавая боль, злобу, ненависть, страх глазами (Да они же жили своими ролями!). Стивен Спилберг сделал все возможное, чтобы мы полностью прочувствовали то время и ему это, несомненно, удалось. Этот фильм обязателен к просмотру. Но только если вы готовы к буре эмоций, которые охватят вас после его просмотра. Вспомните все фильмы о Второй Мировой, вспомните все эмоции, которые вы от них получили, сложите их и умножьте на 10. Вы точно готовы к такому? 10 из 10 прямая ссылка 17 октября 2014 | 01:42 timothypolyakov Хоть он и был одним из членов нацисткой партии, но он — настоящий человек! На просмотр этого фильма меня подтолкнули рецензии пользователей, которые лестно отзывались об этом фильма, говоря, что это один из лучших фильмов в своем жанре. Думаю, я с ними соглашусь — фильм заслуживает оваций и столько положительных мнений. Признаюсь, это мой первый фильм, который относится к взрослым фильмам, фильмам с неким глубоким смыслом. Разобрать этот фильм ‘по косточкам’ не смогу, но могу отметить, что впечатлений от фильма масса. Поясню почему. За основу фильма взята реальная история об Оскаре Шиндлере — человеке, который разбогател за счет производства для фашисткой армии посуды трудом невинных евреев. С момента основания своей фабрики, до ее закрытия, Шиндлер успел спасти от смерти более 1000 евреев. Для того времени, это было значительное количество, но как выразился герой Нисона в конце фильма — ‘Я бы мог спасти еще много жизней, много жизней…’ Возможно, спасая людей, Оскар получал какое то внутренне наслаждение, где в душе у него спадал камень при виде того, как еще один избитый жизнью еврей зашел под его крышу. Даже если он не мог спасти, он старался помогать людям чем мог. Сцена на перроне это продемонстрировала — в то время, как беспощадные фашисты сидели и гогоча пили вино, Шиндлер, не жалея ничего, взял шланг, и начал поливать водой эти вагоны, тем самым спасая людей от жажды. Вот это настоящий человек, на которого стоит равняться. В фильме показана тяжелая доля евреев. То, как фашистские солдаты обращались с евреями, то, как их толпами расстреливали, то, как проживали евреи — все это было экранизировано в этом фильме. Смотреть на все это тяжело, особенно на убийства в кадре. Сомнений нет, фильм тяжелый для просмотра. Большую часть киноленты выдержана в черно-белых тонах. Видимо, специальная задумка Спилберга, который решил снять времена Второй мировой войны в именно таких тонах. И подмечу, смотрится это намного эффектнее нежели если бы фильм полностью сняли в цветном формате. Порадовал еще молодой Лиам Нисон. В строгом костюме он смотрится неотразимо. Это для него лучшая роль того десятилетия, а может, и всей актерской карьеры в целом. Отмечу также актера Бена Кингсли и его героя. К нему Шиндлер относился по другому, нежели к какому то другому еврею в фильме. Чего стоит момент, когда Оскар специально остановил поезд, дабы забрать Штерна с него. ‘Этот список само добро, этот список сама жизнь, а со всех сторон его окружает попасть. ..’ — эта одна из многих афоризмов, которые герой Кингсли сказал за весь фильм. Хотелось бы отдать должное этому актеру, ибо эта роль ему очень удалась. Рэйфу Файнсу хотелось бы сказать отдельно спасибо за его персонажа — злого и беспощадного нациста, любящего девушек, вино и убийства. Но при виде его горничной, персонажа Эмберт Дэвидц, в нем просыпалась доброта, которая могла тут же угаснуть при малейшей мысли, что ему нравится еврейка. Шиндлер также пробовал учить его прощать, но результат не был очень заметен. Вот такой несколько сложный персонаж. Замолвлю пару слов о Стивене Спилберге и его гениальной режиссерской работе в этом фильме. Не зря же все таки он получил ‘Оскара’ за ‘Лучшего режиссера’! Думаю, это один из лучших его фильмов вообще. Немного скажу о саундтреке, потому что он мне дико понравился. Фильм в сопровождении с этой музыкой смотрелся еще более гениальнее и трогательнее. Браво композитору. В заключении хотел бы сказать, что после просмотра этого фильма я понял, что такое настоящее кино. 10 из 10 прямая ссылка 10 июня 2011 | 20:44 показывать: 10255075100200 11—20 из 336

Добро и Зло — Журнал идей — LiveJournal

Люди, вследствии ограниченности возможностей мозга, стараются воспринимать все упрощенно. Во вселенной есть бесконечное количество градаций, в то время как люди стараются свести все к небольшому количеству дискретных значений. Например черное и белое, добро и зло.

Насчет «Добра и Зла» википедия подает нам толкование из философских словарей: «Зло — понятие нравственности, противоположное понятию добра, означает намеренное, умышленное, сознательное причинение кому-либо вреда, ущерба, страданий. В житейском смысле зло относят ко всему, что получает у людей отрицательную оценку, или порицается ими с какой-либо стороны (то есть противоречит правилам морали). В этом смысле и ложь, и безобразие подходят под понятие зла.» 

Однако, мне кажется что толкование добра и зла с точки зрения морали непродуктивное, приводит к неоднозначным результатом.

Подчас очень трудно предугадать к каким последствиям приведет совершенное человеком действие, например такие сложные ситуации как превентивное убийство человека, планирующего убить других людей. Далеко не всегда действие человека приводит к результатам, соответствующим его намерениям; как говорится, «благими намерениями вымощена дорога в ад».
Наиболее обоснованным была бы интерпретация добра и зла, как истинных ощущений этически приятного и неприятного в сознании человека.
Однако возникает проблема, например если испытуемый совершает действие, приносящее удовлетворение лично ему, но одновременно причиняющее эмоциональные страдания очень близкому человеку, которые, в свою очередь причиняют страдания и самому испытуемому. В данном вопросе часто случается конфликт интересов. Пока что наиболее продуктивной моделью толкования добра/зла мне кажется многофакторная модель по типу такой:
Y = a*X1 + bX2 + cX3 + … + ZXn,
где: Y — мера добра/зла некоторого поступка/факта;
a — весовой коэффициент, важность мнения индивида №1;
b — весовой коэффициент, важность мнения индивида №2, итд.
X1 — мера приятных(позитивные значения)/неприятных(негативные значения) ощущений, переживаемых индивидом №1 вследствии данного факта/поступка,
X2 — мера приятных/неприятных ощущений, переживаемых индивидом №2 вследствии данного факта/поступка.

Модель теоретически учитывает мнения всех индивидов вообще. Сначала идут самые важные для испытуемого люди: он сам (индивид №1), самые близкие люди, любимые, родственники — у них весовой коэффициент большой;
 потом идут друзья, знакомые, земляки, представители одной национальности, вообще люди, животные. ..
И чем меньше важность людей для испытуемого — тем меньше весовой коэффициент, так что малознакомые (маловажные) люди значительное влияние на меру добра/зла могут оказать только в случае
однонаправленных переживаний большого количества этих людей (например, стихийное бедствие в далекой стране).

Данная модель многое отдает на откуп тому, кем она применяется. Например, такие важные проблемы как преобладание интересов индивида над интересами коллектива или наоборот.
В модель можно включать не только людей, но и например животных, биосферу вообще. Ведь для нашей эпохи актуальными являются вопросы сильного антропогенного влияния на экологию.

Постулаты данной модели:
1. Превалирование этики над моралью. Оценка идет от глубинного этического восприятия ситуации самим индивидом, а не от навязанных норм, которые часто, входя в конфликт с аутентичной этикой конкретного человека приводят к глубоким внутренним конфликтам и самообману.
2. Честность с самим собой.
3. Субъективность восприятия.

В дальнейшем, я собираюсь строить свои теории исходя именно из такого толкования данных понятий до тех пор пока что-либо не изменит мое понимание.

Эффект «Bad Is Black»

В 1994 году журнал Time опубликовал скандальную фотографию обложки О.Дж. Фотография Симпсона, которая, по мнению некоторых читателей, была намеренно изменена, чтобы кожа Симпсона выглядела темнее, чем обычно. Сопровождаемый заголовком «Американская трагедия», Time подвергся критике за манипулирование внешностью Симпсона, чтобы он выглядел угрожающе и, следовательно, с большей вероятностью был виновен в своих обвиняемых преступлениях. Люди были так расстроены этим изображением, что Джеймс Гейн, в то время главный редактор журнала, принес публичные извинения.

Недавние исследования показывают, что люди склонны воспринимать человека с более темной кожей как человека с большей вероятностью совершившего аморальный поступок, независимо от расы человека. Назвав эту тенденцию эффектом «плохое — это черное», профессор Адам Альтер из Нью-Йоркского университета вместе с тремя своими коллегами провел шесть исследований, показывающих связь между оттенком кожи и восприятием того, совершил ли человек преступное деяние.

В двух первоначальных исследованиях исследователи специально изучали, склонны ли средства массовой информации размещать более мрачные фотографии знаменитостей и политиков, когда они пишут об их проступках.В одном исследовании они создали базу данных онлайн-новостных статей о ряде очень популярных белых и черных знаменитостей обоих полов за период с 2011 по 2013 год. каждой статьи был в основном отрицательным, нейтральным или положительным. Кроме того, ассистенты-исследователи также закодировали оттенок кожи фотографии, сопровождающей каждую статью, по шкале от темного до светлого. Поскольку фотографии могут различаться по ряду других важных признаков, ассистенты также кодировали, насколько хорошо фотография была выполнена технически, например, насколько нечетким или четким выглядело изображение. Кроме того, они закодировали общее качество внешности знаменитости на фотографии, например, насколько хорошо она одета и собрана. После статистического контроля оценок качества изображения исследователи обнаружили взаимосвязь между письменным содержанием статьи и оттенком кожи на прилагаемой фотографии: статьи с негативным содержанием с большей вероятностью появлялись рядом с более темными фотографиями.

В другом исследовании исследователи воспроизвели их с набором новостных статей о политиках.После составления списка чернокожих и белых членов Конгресса и членов кабинета министров с 1997 по 2014 год научные сотрудники аналогичным образом закодировали письменное содержание статей, а также сопровождающие их фотографии. Еще раз, после контроля оценок качества и внешнего вида фотографии, негативные статьи с большей вероятностью публиковались рядом с более темными изображениями. Это было верно независимо от расы или пола политика. Почему средства массовой информации склонны выбирать более темные фотографии, когда пишут о негативном поведении? Ответ может заключаться в распространенном убеждении, что тьма и зло идут рука об руку.

Исследователи продемонстрировали эту психологическую связь между тьмой и злом, проведя несколько экспериментов, в которых участников просили выбирать между выстрелами в голову, чтобы идентифицировать преступника. Онлайн-участники сначала рассмотрели два разных зернистых изображения видеонаблюдения, а также краткое предложение, описывающее, что делал человек на каждом изображении до или после того, как изображение было снято. Для одного изображения им сказали, что мужчина совершил добродетельный поступок, например, рисковал своей жизнью, чтобы спасти кого-то, или организовал благотворительный фонд для детей.Для другого изображения им сказали, что мужчина совершил аморальный поступок, такой как убийство или жестокое обращение. После просмотра каждого изображения и описания участникам показывали два хэдшота разных мужчин. Один выстрел в голову был искусственно затемнен, а другой искусственно осветлен. Участники указали, какой из снимков в голову изображал мужчину, появлявшегося на каждом изображении наблюдения, по шкале от 1 (определенно лицо А) до 6 (определенно лицо Б).

Помимо выбора между хедшотами, участников попросили указать «цвет души» каждого человека на изображениях наблюдения.(«Цвет души» может служить метафорическим представлением того, насколько тесно участники связывают визуальный цвет с плохим, независимо от оттенка кожи или расы.) Используя цветовой спектр от черного до белого, участники нажимали на цветовой оттенок, который, казалось, представлял цвет души человека, совершившего нравственный поступок, а также цвет души человека, совершившего аморальный поступок. Наконец, исследователи измерили расовые взгляды участников с помощью отдельного опроса.Участников спросили, насколько тепло они относятся к белым американцам, а также к различным темнокожим меньшинствам, таким как афроамериканцы и американцы-мусульмане.

Исследователи обнаружили, что участники, которые более негативно относились к темнокожим меньшинствам, таким как афроамериканцы, с большей вероятностью выбирали более темную фотографию, когда их спрашивали, кто совершил аморальный поступок. Этот вывод сам по себе, пожалуй, неудивителен. Еще более поразительная картина обнаружилась, когда исследователи проанализировали выбор людей в голову на основе того, какого «цвета», по их мнению, были души мужчин.Даже после статистического контроля расового отношения участников исследователи обнаружили, что участники, которые думали, что человек, совершивший аморальный поступок, имел более темную душу, также с большей вероятностью думали, что у него более темная кожа. Другими словами, независимо от расы, темная кожа ассоциировалась со злом в сознании людей, которые видели связь между темнотой и злом.

Хотя психологам уже давно известно, что люди связывают темную кожу с негативными чертами личности, это исследование показывает, что верно и обратное: когда мы слышим о злом поступке, мы с большей вероятностью верим, что его совершил кто-то с более темными чертами характера. кожа.Этот эффект «плохое — это черное» может иметь свои корни в нашей глубоко укоренившейся человеческой склонности ассоциировать тьму со злом. Во все времена и в разных культурах мы склонны изображать злодеев более активными в ночное время и одетыми в черную одежду. Точно так же наши герои часто ассоциируются с дневными и более светлыми цветами. Эти ментальные ассоциации между цветом и моралью могут негативно настроить нас против людей с более темным оттенком кожи. Если это правда, то это имеет далеко идущие последствия для нашей системы правосудия.Например, очевидцы преступлений могут с большей вероятностью ложно опознать подозреваемых с более темной кожей.

В целом, эффект «плохое — это черное» только подчеркивает важность поиска способов борьбы с различными способами, которыми наши врожденные предубеждения могут влиять на восприятие вины и невиновности. Понимание степени этих предубеждений, а также того, что может быть их причиной, представляет собой важный первый шаг.

Черное и белое в сердце тьмы

Лондонский мрак

Практически с самого начала Heart Of Darkness Конрад использует темноту, чтобы задать настроение истории. Марлоу, главный герой , или герой рассказа, и другие сидят за пределами Нелли, на реке Темзе, когда начинает опускаться ночь. «Воздух над Грейвстандом был темным, а дальше он все еще казался сгустившимся в скорбный мрак».

Это первоначальное знакомство с Лондоном придает угрюмый тон всему роману. Это описание также наводит на мысль о том, что в этом темном городе могут скрываться и темные деяния его граждан.

Компания

Итак, чтобы получить комиссию или должностные инструкции, Марлоу путешествует по Английскому Шанелю, вероятно, в Брюссель, где находит офисы Компании на темной и тенистой улочке.

«В дальней комнате, — замечает Марлоу, когда его впускают, — «две женщины лихорадочно вязали черную шерсть». Темный цвет черной шерсти подчеркивает мрачность Компании.

На самом деле, Марлоу продолжает усиливать этот символизм. «Часто там далеко-далеко я думал об этих двоих», имея в виду двух вязальщиц, «охраняющих дверь тьмы, вяжущих черную шерсть, как для теплая пелена».

Помимо всего прочего, тот факт, что Марлоу думает, что женщины вяжут покрывало , или гроб, укрепляет злобный образ Компании как в умах людей на борту «Нелли», так и в нас, читателях. .

Конго

Итак, получив заказ, Марлоу отправляется в путешествие по станциям Компании в Конго. Оттуда капитаны пароходов отправляются вверх по реке Конго.

Когда наступает ночь, ни Марлоу, ни кто-либо другой не могут видеть, куда они идут в абсолютной темноте. Однако с наступлением дня ситуация не улучшается. «Когда взошло солнце, был белый туман, очень теплый и липкий, и ослепляющий больше, чем ночь».

Видите ли, только потому, что туман белый, не сделать это хорошо.На самом деле, Марлоу говорит, что это было хуже, чем темная ночь, возможно, потому, что она показывала достаточно окружающего, чтобы заставить его принимать быстрые и неверные решения и попасть в беду.

Туземцы

Марлоу удается продвигаться вверх по реке Конго в поисках неуловимого Курца. Время от времени он видит лодки, «нагруженные черными парнями». Издалека было видно, как блестят белки их глазных яблок». Марлоу видит специфическую черту туземцев, их белые глазные яблоки, что указывает на то, что он видит туземцев больше, чем колонистов.

Это укреплено немного ниже, где Марлоу поражает ужасающее зрелище. «Черные фигуры присели, лежали, сидели между деревьями, прислонившись к стволам, цепляясь за землю, наполовину выйдя, наполовину исчезнув в тусклом свете, во всех позах боли, покинутости и отчаяния».

Черные фигуры, которые он видит на берегу, — это конголезские рабы, оставленные на разных стадиях смерти. Конрад использует здесь черные формы вместо того, чтобы описывать их, показывая нам вырисовывающийся призрак , или дух смерти.

Но он также показывает нам ничтожность конголезцев для колонистов, просто формы, которые нужно выбросить, чтобы умереть в одиночестве. Конрад использует стертое , что означает сделать себя бесполезным, чтобы описать эти черные формы, усиливая этот момент. Здесь не видно белков глаз.

Эти рабы цвета тьмы; однако белые люди Компании проявляют зло из-за обращения с туземцами. Конрад использует черный и белый цвета, чтобы опровергнуть традиционное представление о том, что черный представляет тьму и зло.

Курц

Наконец-то мы добрались до сути дела, легендарного и всегда неуловимого Курца. Марлоу поручено найти и вернуть его в штаб-квартиру Компании, потому что он сошел с ума от власти и представляет опасность для ее общих целей.

После долгих поисков Марлоу находит Курца, больного и неспособного двигаться, но туземцы почитают его как бога. Курца проводят к пароходу, и он уходит. Но при этом Марлоу видит, что Курц, несмотря на свое желание уничтожить их всех, стал значить для окружающих его туземцев.

«две тысячи глаз следили за эволюцией плещущегося, бухающего, яростного речного демона, бьющего по воде своим ужасным хвостом и выдыхающего в воздух черный дым».

Описание Марлоу своего парохода имеет непосредственное отношение характер его миссии. Черный дым, тянущийся к небу, здесь особенно важен, потому что он усиливает злую природу этого речного демона, как его видят туземцы, который навсегда уносит их любимого бога.

Позже Курц умирает на демоническом пароходе, а Марлоу становится очень больным и вынужден вернуться в Европу.Однако Марлоу борется с тем, как он поступил с Курцем, но хочет разобраться во всем сам.

»Я так завидовал, что могу поделиться с кем-нибудь особенной чернотой этого опыта». Но он, конечно же, разделяет его с людьми на борту «Нелли» и, что более важно, с нами, читателями.

Краткий обзор урока

В Heart Of Darkness Джозеф Конрад отлично использует черный и белый цвета. Часто используемые в сочетании со светлым и темным, эти цвета символизируют добро и зло, а также помогают объяснить отношения и общие темы.

Однако в этой книге черное не всегда зло, а белое не всегда добро. Этот поворот бросает вызов нашим предвзятым представлениям и заставляет нас читать более внимательно, поскольку мы углубляемся в Сердце Тьмы .

СВЕТ ХОРОШО, ТЕМНОТА ПЛОХО

%PDF-1.5 % 1 0 объект /МаркИнфо > /Метаданные 2 0 R /Контуры 3 0 R /PageLayout /OneColumn /Страницы 4 0 Р /StructTreeRoot 5 0 R /Тип /Каталог >> эндообъект 6 0 объект > эндообъект 2 0 объект > ручей 2013-11-21T14:47:55+01:002013-11-21T14:47:52+01:002013-11-21T14:47:55+01:00Acrobat PDFMaker 11 для Worduuid:b31be1f7-cefa-4e97-b6cc- 8063f9ba89eeuuid:8782bb97-56f6-4e1e-a2dd-dff055631c4d

3

application/pdf

СВЕТ — ЭТО ХОРОШО, ТЕМНОТА — ПЛОХО

Чарльз Форсвилль

Библиотека Adobe PDF 11.0D:20131121134745Университет Амстердама конечный поток эндообъект 3 0 объект > эндообъект 4 0 объект > эндообъект 5 0 объект > эндообъект 7 0 объект > эндообъект 8 0 объект >> эндообъект 9 0 объект > эндообъект 10 0 объект > эндообъект 11 0 объект > эндообъект 12 0 объект > эндообъект 13 0 объект > эндообъект 14 0 объект > эндообъект 15 0 объект > эндообъект 16 0 объект > эндообъект 17 0 объект > эндообъект 18 0 объект > /XОбъект > >> /Аннотации [261 0 R 262 0 R 263 0 R] /Родитель 9 0 Р /MediaBox [0 0 595 842] >> эндообъект 19 0 объект > /Шрифт > >> /Повернуть 0 /StructParents 0 /Вкладки /S /Тип /Страница >> эндообъект 20 0 объект > /Шрифт > >> /Повернуть 0 /StructParents 1 /Вкладки /S /Тип /Страница >> эндообъект 21 0 объект > /Шрифт > >> /Повернуть 0 /StructParents 2 /Вкладки /S /Тип /Страница >> эндообъект 22 0 объект > /Шрифт > >> /Повернуть 0 /StructParents 3 /Вкладки /S /Тип /Страница >> эндообъект 23 0 объект > /Шрифт > >> /Повернуть 0 /StructParents 4 /Вкладки /S /Тип /Страница >> эндообъект 24 0 объект > /Шрифт > >> /Повернуть 0 /StructParents 5 /Вкладки /S /Тип /Страница >> эндообъект 25 0 объект > /Шрифт > >> /Повернуть 0 /StructParents 6 /Вкладки /S /Тип /Страница >> эндообъект 26 0 объект > /Шрифт > >> /Повернуть 0 /StructParents 7 /Вкладки /S /Тип /Страница >> эндообъект 27 0 объект > /Шрифт > >> /Повернуть 0 /StructParents 8 /Вкладки /S /Тип /Страница >> эндообъект 28 0 объект > /ExtGState > /Шрифт > /XОбъект > >> /Повернуть 0 /StructParents 9 /Вкладки /S /Тип /Страница >> эндообъект 29 0 объект > /ExtGState > /Шрифт > /XОбъект > >> /Повернуть 0 /StructParents 10 /Вкладки /S /Тип /Страница >> эндообъект 30 0 объект > /ExtGState > /Шрифт > /XОбъект > >> /Повернуть 0 /StructParents 11 /Вкладки /S /Тип /Страница >> эндообъект 31 0 объект > /ExtGState > /Шрифт > /XОбъект > >> /Повернуть 0 /StructParents 12 /Вкладки /S /Тип /Страница >> эндообъект 32 0 объект > /Шрифт > >> /Повернуть 0 /StructParents 13 /Вкладки /S /Тип /Страница >> эндообъект 33 0 объект > /ExtGState > /Шрифт > /XОбъект > >> /Повернуть 0 /StructParents 14 /Вкладки /S /Тип /Страница >> эндообъект 34 0 объект > /ExtGState > /Шрифт > /XОбъект > >> /Повернуть 0 /StructParents 15 /Вкладки /S /Тип /Страница >> эндообъект 35 0 объект > /Шрифт > >> /Повернуть 0 /StructParents 16 /Вкладки /S /Тип /Страница >> эндообъект 36 0 объект > /Шрифт > >> /Повернуть 0 /StructParents 17 /Вкладки /S /Тип /Страница >> эндообъект 37 0 объект > /Шрифт > >> /Повернуть 0 /StructParents 18 /Вкладки /S /Тип /Страница >> эндообъект 38 0 объект > /Шрифт > >> /Повернуть 0 /StructParents 19 /Вкладки /S /Тип /Страница >> эндообъект 39 0 объект > /Шрифт > >> /Повернуть 0 /StructParents 20 /Вкладки /S /Тип /Страница >> эндообъект 40 0 объект > /Шрифт > >> /Повернуть 0 /StructParents 21 /Вкладки /S /Тип /Страница >> эндообъект 41 0 объект > /Шрифт > >> /Повернуть 0 /StructParents 22 /Вкладки /S /Тип /Страница >> эндообъект 42 0 объект > /Шрифт > >> /Повернуть 0 /StructParents 23 /Вкладки /S /Тип /Страница >> эндообъект 43 0 объект > эндообъект 44 0 объект > эндообъект 45 0 объект > эндообъект 46 0 объект > эндообъект 47 0 объект > эндообъект 48 0 объект > эндообъект 49 0 объект > эндообъект 50 0 объект > эндообъект 51 0 объект > эндообъект 52 0 объект > эндообъект 53 0 объект > эндообъект 54 0 объект > эндообъект 55 0 объект > эндообъект 56 0 объект > эндообъект 57 0 объект > эндообъект 58 0 объект > эндообъект 59 0 объект > эндообъект 60 0 объект > эндообъект 61 0 объект > эндообъект 62 0 объект > эндообъект 63 0 объект > эндообъект 64 0 объект > эндообъект 65 0 объект > эндообъект 66 0 объект > эндообъект 67 0 объект > эндообъект 68 0 объект > эндообъект 69 0 объект > эндообъект 70 0 объект > эндообъект 71 0 объект > эндообъект 72 0 объект > эндообъект 73 0 объект > эндообъект 74 0 объект > эндообъект 75 0 объект > эндообъект 76 0 объект > эндообъект 77 0 объект > эндообъект 78 0 объект > эндообъект 79 0 объект > эндообъект 80 0 объект > эндообъект 81 0 объект > эндообъект 82 0 объект > эндообъект 83 0 объект > эндообъект 84 0 объект > эндообъект 85 0 объект > эндообъект 86 0 объект > эндообъект 87 0 объект > эндообъект 88 0 объект > эндообъект 89 0 объект > эндообъект 90 0 объект > эндообъект 91 0 объект > эндообъект 92 0 объект > эндообъект 93 0 объект > эндообъект 94 0 объект > эндообъект 95 0 объект > эндообъект 96 0 объект > эндообъект 97 0 объект > эндообъект 98 0 объект > эндообъект 99 0 объект > эндообъект 100 0 объект > эндообъект 101 0 объект > эндообъект 102 0 объект > эндообъект 103 0 объект > эндообъект 104 0 объект > эндообъект 105 0 объект > эндообъект 106 0 объект > эндообъект 107 0 объект > эндообъект 108 0 объект > эндообъект 109 0 объект > эндообъект 110 0 объект > эндообъект 111 0 объект > эндообъект 112 0 объект > эндообъект 113 0 объект > эндообъект 114 0 объект > эндообъект 115 0 объект > эндообъект 116 0 объект > эндообъект 117 0 объект > эндообъект 118 0 объект > эндообъект 119 0 объект > эндообъект 120 0 объект > эндообъект 121 0 объект > эндообъект 122 0 объект > эндообъект 123 0 объект > эндообъект 124 0 объект > эндообъект 125 0 объект > эндообъект 126 0 объект > эндообъект 127 0 объект > эндообъект 128 0 объект > эндообъект 129 0 объект > эндообъект 130 0 объект > эндообъект 131 0 объект > эндообъект 132 0 объект > эндообъект 133 0 объект > эндообъект 134 0 объект > эндообъект 135 0 объект > эндообъект 136 0 объект > эндообъект 137 0 объект > эндообъект 138 0 объект > эндообъект 139 0 объект > эндообъект 140 0 объект > эндообъект 141 0 объект > эндообъект 142 0 объект > эндообъект 143 0 объект > эндообъект 144 0 объект > эндообъект 145 0 объект > эндообъект 146 0 объект > эндообъект 147 0 объект > эндообъект 148 0 объект > эндообъект 149 0 объект > эндообъект 150 0 объект > эндообъект 151 0 объект > эндообъект 152 0 объект > эндообъект 153 0 объект > эндообъект 154 0 объект > эндообъект 155 0 объект > эндообъект 156 0 объект > эндообъект 157 0 объект > эндообъект 158 0 объект > эндообъект 159 0 объект > эндообъект 160 0 объект > эндообъект 161 0 объект > эндообъект 162 0 объект > эндообъект 163 0 объект > эндообъект 164 0 объект > эндообъект 165 0 объект > эндообъект 166 0 объект > эндообъект 167 0 объект > эндообъект 168 0 объект > эндообъект 169 0 объект > эндообъект 170 0 объект > эндообъект 171 0 объект > эндообъект 172 0 объект > эндообъект 173 0 объект /К 1 /P 351 0 Р /Pg 33 0 Р /S /InlineShape >> эндообъект 174 0 объект > эндообъект 175 0 объект > эндообъект 176 0 объект > эндообъект 177 0 объект > эндообъект 178 0 объект > эндообъект 179 0 объект > эндообъект 180 0 объект > эндообъект 181 0 объект > эндообъект 182 0 объект > эндообъект 183 0 объект > эндообъект 184 0 объект > эндообъект 185 0 объект > эндообъект 186 0 объект > эндообъект 187 0 объект > эндообъект 188 0 объект > эндообъект 189 0 объект > эндообъект 190 0 объект > эндообъект 191 0 объект > эндообъект 192 0 объект > эндообъект 193 0 объект > эндообъект 194 0 объект > эндообъект 195 0 объект > эндообъект 196 0 объект > эндообъект 197 0 объект > эндообъект 198 0 объект > эндообъект 199 0 объект > эндообъект 200 0 объект > эндообъект 201 0 объект > эндообъект 202 0 объект > эндообъект 203 0 объект > эндообъект 204 0 объект > эндообъект 205 0 объект > эндообъект 206 0 объект > эндообъект 207 0 объект > эндообъект 208 0 объект > эндообъект 209 0 объект > эндообъект 210 0 объект > эндообъект 211 0 объект > эндообъект 212 0 объект > эндообъект 213 0 объект > эндообъект 214 0 объект > эндообъект 215 0 объект > эндообъект 216 0 объект > эндообъект 217 0 объект > эндообъект 218 0 объект > эндообъект 219 0 объект > эндообъект 220 0 объект > эндообъект 221 0 объект > эндообъект 222 0 объект > эндообъект 223 0 объект > эндообъект 224 0 объект > эндообъект 225 0 объект > эндообъект 226 0 объект > эндообъект 227 0 объект > эндообъект 228 0 объект > эндообъект 229 0 объект > эндообъект 230 0 объект > эндообъект 231 0 объект > эндообъект 232 0 объект > эндообъект 233 0 объект > эндообъект 234 0 объект > эндообъект 235 0 объект > эндообъект 236 0 объект > эндообъект 237 0 объект > эндообъект 238 0 объект > эндообъект 239 0 объект > эндообъект 240 0 объект > эндообъект 241 0 объект > эндообъект 242 0 объект > эндообъект 243 0 объект > эндообъект 244 0 объект > эндообъект 245 0 объект > эндообъект 246 0 объект > эндообъект 247 0 объект > эндообъект 248 0 объект > эндообъект 249 0 объект > эндообъект 250 0 объект > эндообъект 251 0 объект > эндообъект 252 0 объект > эндообъект 253 0 объект > эндообъект 254 0 объект > эндообъект 255 0 объект > эндообъект 256 0 объект > эндообъект 257 0 объект > эндообъект 258 0 объект > ручей xXnVvBbiP\vR86_BhG[j 9hҐHgμ~?Ze nۚg˺mu}Z3,)kac1s&t,’8R 6·fS{R%m}jÕ`B*RSXicPs\v ‘\}d8N?NΎ5 1 подруга @gd@!f+5֧&-C3ok#00n&+Dؾ’tIuQ

ΌQ)TzT:PvTG9QXo Впзѭ[ 𝑝_IuH@}f@j:,oHs@]fXS=V@?mWnxoBF%A2`Hv*WZ#f`(;P(V e?4udRcR(sJ^y. Z»|(XZU>3f_9;9.aWZ%GY2 7Z.Tz ‘.G

Социолог исследует «хрупкость белых», которая мешает белым американцам противостоять расизму

За более чем двадцать лет проведения семинаров по разнообразию и культурным компетенциям для американских компаний ученый и педагог Робин ДиАнджело заметил, что белые люди сенсационно, театрально плохо обсуждают расизм. Подобно волнам на песке, их реакции складываются в предсказуемые паттерны: они будут настаивать на том, что их «учили относиться ко всем одинаково», что они «дальтоники», что им «все равно, розовый ты, лиловый или в горошек.Они укажут на цветных друзей и членов семьи, историю активизма за гражданские права или более «важную» проблему, такую ​​как класс или пол. Они будут кричать и буянить. Они будут плакать. В 2011 году ДиАнджело ввел термин «белая хрупкость», чтобы описать недоверчивую оборонительную позицию, которую белые люди проявляют, когда их представления о расе и расизме подвергаются сомнению — и особенно когда они чувствуют себя причастными к превосходству белых. Почему, задавалась она вопросом, ее отзывы вызвали такое сопротивление, как будто упоминание о расизме было более оскорбительным, чем его факт или практика?

В новой книге «Хрупкость белых» ДиАнджело пытается объяснить феномен тонкой кожи белых людей.Она утверждает, что наше в значительной степени сегрегированное общество создано для того, чтобы изолировать белых от расового дискомфорта, чтобы они распадались на части при первом применении стресса — например, когда кто-то предполагает, что «телесный тон» может быть неуместным. название бежевого карандаша. Непривычные к неприятностям (более чем непривычные — расовые иерархии говорят белым людям, что они имеют право на мир и уважение), им не хватает «расовой выносливости», чтобы вступать в трудные разговоры. Это приводит к тому, что они реагируют на «расовые триггеры» — шоу «Дорогие белые люди», термин «випипо» — «такими эмоциями, как гнев, страх и вина, — пишет ДиАнджело, — и поведением, таким как споры, молчание и выход из стрессовой ситуации.

Белый ДиАнджело подчеркивает, что позиции, составляющие хрупкость белых, не просто иррациональны. (Или даже смешные, хотя некоторые из ее анекдотов — участники добровольного семинара по борьбе с расизмом растворяются от обиды при любом разговоре о расизме — кипят извращенным юмором. «Я обнаружил, что единственный способ дать обратную связь, не вызывая хрупкости белых, — Дать его вообще, — иронично замечает она.) Эти брызги «работают», объясняет ДиАнджело, — чтобы восстановить равновесие белых, поскольку они отражают вызов, возвращают нам расовый комфорт и поддерживают наше господство в расовой иерархии.Она считает, что социальные издержки пробуждения спящего дракона белой хрупкости для чернокожего часто оказываются столь высокими, что многие чернокожие не рискуют указать на дискриминацию, когда увидят ее. И ожидание «белой солидарности» — белые люди будут воздерживаться от исправления расовых ошибок друг друга ради сохранения мира — делает подлинный союз недостижимым. Белая хрупкость удерживает расизм на месте.

ДиАнджело адресует свою книгу в основном белым людям, и она приберегает свою самую резкую критику для белых либералов, таких как она сама (и таких как я), которые, по ее мнению, отказываются признать свое участие в расистских системах.«Я считаю, — пишет она, — что 90 003 белых прогрессиста наносят наибольший ежедневный ущерб цветным 90 004». Эти люди не только не замечают своего соучастия, но и проявляют своекорыстный подход к текущим усилиям по борьбе с расизмом: «В той мере, в какой белые прогрессивисты считают, что мы достигли успеха, мы приложим все усилия, чтобы другие увидели нас». как прибывший». Даже расовые убеждения и ответы, которые кажутся подлинными или благонамеренными, вероятно, были запрограммированы превосходством белых, чтобы увековечить превосходство белых.Белые извлекают выгоду из американской политической и экономической системы, которая дает преимущества расовым «победителям» и угнетает расовых «проигравших». Тем не менее, пишет ДиАнджело, белые люди цепляются за понятие расовой невиновности, форму вооруженного отрицания, которая позиционирует чернокожих как «обладателей» расы и хранителей расовых знаний. С другой стороны, белизна сканируется как невидимая, по умолчанию, форма отсутствия расы. «Цветовая слепота», аргумент о том, что раса не должна иметь значения, мешает нам понять, как это происходит.

Большая часть «Белой хрупкости» посвящена тому, чтобы приподнять завесу над этими так называемыми столпами белизны: предположениями, которые поддерживают расистские убеждения, даже если мы этого не осознаем. Такие идеологии включают в себя индивидуализм или ярко выраженную белоамериканскую мечту о том, что каждый сам пишет свою судьбу, и объективность, уверенность в том, что можно полностью освободиться от предубеждений. Как социолог, обученный картированию групповых паттернов, ДиАнджело не может не считать обе эти заповеди наивными (в лучшем случае) и высокомерными (в худшем).Она отмечает, что восприниматься как личность, не ассоциироваться с чем-либо негативным из-за цвета кожи — это привилегия, в значительной степени предоставленная белым людям; хотя большинство школьных стрелков, домашних террористов и насильников в Соединенных Штатах белые, редко можно увидеть белого человека на улице, сведенного к стереотипу. Точно так же цветные люди часто терпят, когда их взгляды приписывают их расовой принадлежности; им отказано в роскоши беспристрастности. (Описывая эти несоответствия, ДиАнджело в значительной степени опирается на слова чернокожих писателей и ученых — Та-Нехиси Коутс, Тони Моррисон, Иджеома Олуо, Шерил Харрис — хотя, что может показаться удивительным, она включает мало современных интервью с цветными людьми.)

В почти эпидемиологическом видении белого расизма ДиАнджело наши разум и тело принимают у себя патоген, который стремится воспроизвести себя, вызывая у нас отвращение в процессе. Подобно мутирующему вирусу, расизм меняет форму, чтобы остаться в живых; когда его явное выражение становится табу, оно прячется в закодированном языке. Предубеждения не исчезают и тогда, когда люди решают, что больше не будут это терпеть. Он просто ищет способы избежать обнаружения. «Самая эффективная адаптация расизма с течением времени, — утверждает ДиАнджело, — это идея о том, что расизм — это сознательное предубеждение, которого придерживаются подлые люди. Эта «бинарность хороший/плохой», постулирующая мир злобных расистов и сострадательных нерасистов, сама по себе является расистской конструкцией, скрывающей системную несправедливость и наполняющей расизм таким сокрушительным моральным смыслом, что белые люди, особенно прогрессисты, не могут вынести своих страданий. сговор в нем. (На этом остановитесь, белый читатель. Возможно, вы подсознательно развили в себе сильные негативные чувства по отношению к расизму, чтобы избежать необходимости помогать его разрушать.) Как этический мыслитель, ДиАнджело принадлежит к утилитаристской школе, которая придает меньшее значение установкам, чем способы, которыми отношения причиняют вред.Раскрывая фантазии о черных мужчинах как об опасных и жестоких, она не просто проверяет их; она показывает полезность мифа для белых людей — чтобы скрыть историческую жестокость по отношению к афроамериканцам и оправдать продолжающееся насилие.

ДиАнджело иногда принимает успокаивающий, примирительный тон по отношению к белым читателям, как будто она успокаивает ребенка на грани истерики. «Если ваше определение расиста — это кто-то, кто испытывает сознательную неприязнь к людям из-за расы, то я согласна, что для меня оскорбительно предполагать, что вы расист, когда я вас не знаю», — пишет она.«Я также согласен с тем, что если это ваше определение расизма, и вы против расизма, то вы не расист. Теперь дыши. Я не использую это определение расизма и не говорю, что вы аморальны. Если вы сможете оставаться открытыми, пока я излагаю свои аргументы, они скоро обретут смысл». У кого-то есть мрачное предчувствие, что такой подход оттачивался годами умиротворения краснолицых белых людей, когда участники семинаров хватались за любой предлог, чтобы обесценить своего инструктора. ДиАнджело, несмотря на всю возмутительность, которую она документирует, никогда не производит впечатления ничего, кроме сверхъестественно спокойной, терпеливой и ясной, выдающей рецепты лучшего мира, словно из-под одеяла ативана.Ее почти моторизованное равновесие проясняет ставки книги: она не может позволить себе потерять нас, которых так легко потерять.

Самодовольство становится соблазнительным дополнением к «Белой хрупкости», как джин к детективному роману. («Никогда бы», — подумал я, когда ДиАнджело описала разговор, в котором ее подруга назвала преимущественно черный район «плохим», небезопасным.) Однако смысл книги в том, что каждый белый человек считает себя исключением, одним из очень немногие души волшебным образом освобождаются от пожизненной расистской обусловленности.ДиАнджело отводит целую главу самодовольным слезам белых женщин, настолько обезумевших от наследия расистского терроризма в стране, что они заставляют цветных людей пить из пожарного шланга своих чувств по этому поводу.

Эта книга скорее диагностическая, чем ориентированная на решения, и рекомендации, которые она предлагает ближе к концу — слушайте, не сосредотачивайтесь, получайте образование, думайте о своих ответах и ​​о том, какую роль они играют — не шокируют нервную систему. Ценность «Белой хрупкости» заключается в методичном и неопровержимом разоблачении расизма в мыслях и действиях, а также в призыве к смирению и бдительности. Бороться со своими внутренними голосами расовых предрассудков, скрытыми, а иногда и неотразимо убедительными, — дело всей жизни. Для всех параноидальных американских теорий о «красной пилюле», о пробуждении в многощупальцевом либеральном/феминистском/еврейском заговоре, самой разъедающей силой, эктоплазмой, незримо проникающей через средства массовой информации, культуру и политику, является превосходство белых.

Это, конечно, с точки зрения белых прогрессивистов. Заговор расизма вряд ли невидим для цветных людей, многие из которых, я подозреваю, могли бы написать эту книгу во сне.

Играм нужно вернуться к черно-белой морали

От молодой взрослой писательницы Авы Джэ до автора К.М. Weiland , аксиома о том, что морально серые персонажи более убедительны, чем традиционные герои, — это совет, которым в наши дни делятся многие писатели.

Сетуя на отсутствие напряженности в рассказах о черно-белой морали, многие писатели считают, что читатели предпочитают непредсказуемость серой морали, которая резко контрастирует с ясной, объективной моралью черно-белых сказок.

Кроме того, есть серая мораль «престижных игр», таких как The Last Of Us Part 2 и BioShock Infinite , в которых персонажи представляют собой зверинец травм и едва замаскированных недостатков, никогда не способных подняться над своими худшими импульсами. Их личности сливаются воедино, как неряшливая серая жижа: хорошие парни — плохие, плохие парни могут быть хорошими или, по крайней мере, благонамеренными, и все это, ну, серое.

Серая мораль представляет собой мировоззрение, в котором утверждается, что эти два полюса не так уж и различаются: точка зрения, которая на самом деле увеличивает неравенство в нашем раздробленном мире.Наша жизнь уже серая, и эти оттенки, кажется, становятся все мутнее.

Недоверие к черно-белым сказкам может быть связано с их известностью во многих детских франшизах: Марио спасает принцессу, а Баузер похищает ее. Гайбраш Трипвуд из Monkey Island спасает свою возлюбленную как серьезного, подражающего преступнику, противоположного коварному капитану пиратов-нежити ЛеЧака. Самус Аран разносит инопланетян в пух и прах, сражаясь с ужасным Mother Brain, который…мозги стоят за махинациями Metroid , наверное.

В сказках о черно-белой морали есть враги, которые всегда были плохими и всегда будут плохими. В то время как герои хороши и всегда находят способ добиться успеха, несмотря ни на что, даже если им приходится напрягаться против своих собственных моральных кодексов.

Несмотря на то, что игры с такой моралью вышли из моды, нам по-прежнему нужно больше таких историй об абсолютной морали в играх — в те дни, когда добро и зло стойко и динамично противопоставляются в своих историях.

Истории моральны по своей сути

Многие игры ААА подтверждают аргумент о том, что моральная двусмысленность по своей сути делает повествование богаче и лучше. The Last of Us Part 2 , безусловно, имела успех, и серия Far Cry не собирается сбавлять обороты. Один автор делает еще один шаг вперед, полностью отказываясь от концепции добра и зла в художественной литературе.

Несмотря на то, что в последнее время предпочтение отдается серым историям, черно-белая мораль всегда была встроена в наше сознание.Истории по своей сути морали. Это видно по тому, как нас инстинктивно тянет к тем, кем мы восхищаемся и кого считаем героями, даже в морально серых играх.

Независимо от того, насколько разработчики предпочитают сочувствующих героев и злодеев, игры уже имплицитно изображают персонажей как героев или злодеев, даже если они изо всех сил стараются заставить нас сочувствовать злодею или подвергнуть сомнению мотивы героя.

«Мы не такие уж разные, ты и я», — кажется, основная позиция многих игровых злодеев в наши дни Изображение: Ubisoft Montreal/Ubisoft

В этих играх хорошие парни, надо отметить, почти всегда побеждают, даже если их действия могут быть не обязательно моральными. Джоэл из The Last of Us до сих пор вызывает симпатию, несмотря на его чрезмерное буйство и вспышки гнева на протяжении всей серии. Напряжение жестокого финального акта игры возникает из-за контраста между тем, как мы его воспринимаем, и его действиями в самой важной сцене игры.

Но это решение теряет силу, если мы уже не отмечаем его как героя . Этот поворот является эмоционально резонансным ровно настолько, насколько он контрастирует с нашими ожиданиями от Джоэла как от героя, за которого мы болеем.Даже в историях без четко обозначенных героев и антагонистов публика все равно ищет черно-белое среди этих оттенков серого. Это тем более очевидно в последней части The Last of Us Part 2 , где решения Джоэла и окончательная судьба по-прежнему вызывают сочувствие.

Повороты и повороты черно-белых сказок

Объективная мораль черно-белых историй создает драматическое напряжение, которое многие ищут в морально-серых историях, действие последних, как правило, происходит в пустынной вселенной, где любого может замутить тлетворный смрад разврата или даже просто необходимость выжить.

Так много серой поп-культуры существует в мирах, где ужасные действия порождают ужасные последствия, циклы насилия, вызванные морально неоднозначными персонажами, сохраняются бесконечно — самый известный пример — угнетающе-серая вселенная Игры престолов , где бесконечное кровопролитие персонажи друг против друга всегда были в порядке вещей.

В конце концов, с обеих сторон было много насилия Фото: HBO

Или мрачный мир The Witcher , где Геральт из Ривии заслужил репутацию Мясника из Блавикена за убийство сильно оклеветанного монстра, который сам стал жертвой.Труднее заставить персонажей чувствовать себя в ловушке своих обстоятельств, когда они всегда могут пойти на компромисс со своим субъективным чувством морального кодекса и сделать что-то закулисное — действие, которое может показаться им нехарактерным — просто чтобы история развивалась.

Вместо этого непоколебимый характер черно-белых историй заставляет их персонажей ходить по моральному канату, что гораздо больше, чем просто обыденный или идеалистический взгляд на мораль. Эти рассказы иллюстрируют победу над личной борьбой — популярную тему в рассказах — позволяя героям исследовать глубины своих убеждений.

Это было исследовано ранее редактором мнений Polygon Беном Кучерой, в котором он утверждает, что рассказ Капитана Америки о том, как оставаться верным своим убеждениям в морально серой вселенной, делает его более убедительным, чем рассказ Супермена. Помещение бескомпромиссных персонажей в сложный мир — это рецепт драматического напряжения, а не способ избежать сложности и более взрослых тем.

Undertale является одним из примеров, хотя она позволяет вам обнаружить границы вашей морали.Здесь вы можете выбрать быть добрым или злым: либо всем сердцем принять добро пацифистским путем, щадя всех монстров, с которыми вы столкнетесь, либо склониться к злу, убивая всех, кого встречаете.

Эта игра не верит в двусмысленности; нет никаких выводов, когда вы вступаете на морально серый путь убийства одних монстров и освобождения других. И если вы решите совершить бессмысленный геноцид, то ваше решение будет представлено как мотив непостижимой силы тьмы.Нет душераздирающей предыстории, которая давала бы вам возможность пожать плечами и объяснить свой выбор. В результате получается очень эмоциональное повествование — многие игроки ощущают ощутимое чувство дискомфорта, даже когда встают на темный путь.

Именно это чувство беспокойства напоминает игрокам об их собственных моральных убеждениях. Эта динамика может возникнуть только из абсолютного контраста между добром и злом, столь же простым, как черное и белое, на диаметрально противоположных полюсах морали. A Plague Tale: Innocence демонстрирует примеры этой полярности, наблюдаемые в подлых деяниях католической церкви и смертельной чуме крыс, которые контрастируют с невиновностью братьев и сестер де Рун, пытающихся выжить во время Столетней войны. .

В отличие от большинства главных героев видеоигр, 15-летняя Амиция де Руне не убивает ради спорта, часто оказываясь в моралистическом узле, когда ей приходится убивать, несмотря на то, что она этого не хочет. Ее боевое мастерство также ограничено долговечностью ее рогатки, и быть замеченным любым вражеским солдатом означает подвергать себя и своего младшего брата активной опасности.

Что имеет решающее значение? — это изображение почти карикатурного злого католического священника, что в художественной литературе часто считается смертным грехом.

Именно это чувство беспокойства напоминает игрокам об их собственных моральных пристрастиях

Однако в этой истории не дурная слава церкви требует нюансов. Что A Plague Tale: Innocence пытается произвести на вас впечатление, так это бесконечная борьба героев за то, чтобы остаться в живых, не теряя своей человечности, даже перед лицом крайнего несчастья.

Даже крысиная чума, символизирующая Черную смерть в Европе в середине 1300-х годов, пожирает своих жертв без разбора, будь то сельский житель или солдат.Это необъяснимая сила природы, которая просто не имеет реальной верности какому-либо моральному кодексу, приземлившись за пределами оси добра и зла.

Мир может быть морально серым, но персонажи просто попадают в архетипы «хорошего» или «плохого», что мало что делает для минимизации истории.

Черно-белая мораль в реальной жизни

Но концепция черно-белой морали не просто остается в сфере вымысла. Он способен влиять на то, как мы формируем и воспринимаем события реальной жизни.

В отличие от художественной литературы, допущение чувства моральной дилеммы между обеими сторонами, особенно в нынешнюю эпоху бурных социальных изменений, усиливает виды ложных эквивалентностей, которые могут замедлить социальные изменения.

Подумайте о зацикленности СМИ на рассказывании вдохновляющих историй о миллиардерах и первоклассных студиях, даже несмотря на неприятные подробности о получении прибыли от низкооплачиваемого и репрессивного труда.

Или появление полицейских, стоящих на коленях рядом с протестующими, сцена, напоминающая арки искупления антигероев, за исключением того, что в этом случае часто говорят, что это рекламный ход, прежде чем жестокость полиции возобновится. Защита полиции и ее насилия также апеллирует к нашему знакомству с парадигмами серого во многих историях о моральной двусмысленности. Это сродни щиту неподкупности: хорошие люди могут иногда делать плохие вещи, не будучи сами аморальными.

Вероломно и то, что в серых рассказах подразумевается, что «добро» лишь на волосок отличается от «зла», когда это перспектива, погруженная в привилегии: Угнетатель столь же многогранен, как и угнетенный, а герой столь же способен на зло… поступает как злодей.

Бороться с расизмом так же плохо, как быть расистом, если вы действительно думаете об этом и хотите продавать видеоигры Изображение: Irrational Games/2K Games

Эта точка зрения позволяет даже самым расистским или авторитарным среди нас утверждать, что их убеждения — это всего лишь убеждения, которых они могут придерживаться, и должны быть свободны делать это, вместо реальности старого скучного и злобного превосходства белых или фашизм. Видеоигры любят смешивать хорошее и плохое сами по себе, пока они не превращаются в серую слизь, в конце концов, а иногда и безжалостно символически доказывая, что все жизни имеют значение.

Наиболее показательным примером того, как серая мораль подрывает повествование, является печально известное предательство Дейзи Фицрой, темнокожей революционерки из BioShock Infinite . Выяснилось, что она так же поддается соблазну власти, как и ее враги-расисты, даже когда она боролась за освобождение своего народа от рабства.

Белый главный герой, Букер ДеВитт, даже объясняет это. «Единственная разница между Comstock [большой злодей] и Fitzroy заключается в том, как пишется имя», — говорит он.Это убийственный вывод о том, что фракция повстанцев так же неэтична, как и лидеры страны, при этом явно игнорируя то, что ее изображение расизма эпохи Джима Кроу содержит реальные параллели с событиями, которые породили Гражданскую войну в США.

Нам не нужно больше историй об искуплении злодеев или историй о продажности героев

Возмущает в этой перспективе следующее: если вы не будете бороться за свои права правильным способом — вежливым, цивилизованным способом, хорошо вписывающимся в рамки общества, — вас засмеют той же кистью, что и тех, кто активно укрепляя силы, лежащие в основе неравенства.

Мы постоянно наблюдаем это в современной политике. Политики, которые лишают здравоохранение, просто выполняют свою работу, в то время как тех, кто протестует против них за то, что они делают лекарства недоступными, изображают невежливыми и опасными. Неискренне утверждать, что обе стороны одинаково виноваты; одна группа отстаивает гражданские права или доступ к здравоохранению, а другая преследует собственные интересы.

Я не говорю, что серые истории никогда не бывают убедительными или что добро не может существовать в серых вселенных.Но откладывание в сторону этических соображений для создания подобных выдумок в играх или других средах может сильно лишать силы. В настоящее время нам не нужно больше историй об искуплении злодеев или историй о продажности героев. Количество игр, которые говорят нам, что герои и злодеи не так уж отличаются, стало ошеломляющим и деморализующим.

Чего я жажду и чего, по моему мнению, мы заслуживаем, так это черно-белых игр, основанных на концепции абсолютной, объективной морали. Приверженность праведности может быть противоречивой, но в этом заключается сила действительно «хороших» персонажей по сравнению с ужасной опасностью действительно плохих.

Наблюдая за тем, как наши герои придерживаются своих убеждений, даже вопреки непреодолимым препятствиям, мы усиливаем драму, а не разрушаем ее. Идея о том, что добро может в конечном итоге победить зло, неподвластна времени, и истории, которые объединяются вокруг этого тропа — вокруг чистой надежды — могут помочь нам пройти через непрекращающийся натиск бедствий года.

The Birth of Evil (The Circle, #1) Теда Деккера

Black Теда Деккера умопомрачительно великолепен.

Я всегда говорю, что Деккер — гений писательства, но я нечасто так думаю.Он вплетает сообщения в свои триллеры, добавляет интриги на каждую страницу, создает злодеев, которых вы презираете, и персонажей, которых вы можете разочаровать и в то же время сопереживать. И честно? Что меня поражает, так это его сюжеты. Постоянно они оставляют меня с широко открытыми глазами, перелистывая страницы в эмоциональном страхе (до поздней ночи, если я могу).

НО ЧЕРНЫЙ ТАК. ШТОПАТЬ. ХОРОШО. Полный ожидания, w

Модель Black Теда Деккера невероятно блестящая.

Я всегда говорю, что Деккер — гений писательства, но я нечасто так думаю.Он вплетает сообщения в свои триллеры, добавляет интриги на каждую страницу, создает злодеев, которых вы презираете, и персонажей, которых вы можете разочаровать и в то же время сопереживать. И честно? Что меня поражает, так это его сюжеты. Постоянно они оставляют меня с широко открытыми глазами, перелистывая страницы в эмоциональном страхе (до поздней ночи, если я могу).

НО ЧЕРНЫЙ ТАК. ШТОПАТЬ. ХОРОШО. Полный неизвестности, удивления, творчества, реализма, ужаса (в хорошем смысле), правдоподобные персонажи, захватывающий сюжет, захватывающий текст…Деккер бестселлер. Это одни из его лучших.

Я прочитал Black уже дважды — первый раз несколько лет назад. А мне совсем немного понравилось. Достаточно, чтобы дать ему четыре неопределенных звезды и не думать дважды об этом. Но, вернувшись к ней, перечитав ее, я по-новому оценил работу Деккера. Описание одним словом: Невероятно. Я без колебаний ставлю этому камню 4,5 звезды. (Не стесняйтесь посмеяться над моим счетом.)

Что мне понравилось:

Каждый персонаж вполне способен прыгать со страницы и ходить в повседневной жизни. // Есть арки персонажей — не так много, как в других книгах других авторов, потому что это не похоже на сильную сторону / стиль письма Деккера, а реалистичные, определенно правдоподобные (вымышленные) люди, которые принимают решения как реалистичные, определенно правдоподобные (реальная жизнь) люди. Особенно Томас Хантер, ваш случайный бариста и неудавшийся писатель, ставший мировым героем. (И не просто один мир — два совершенно разных и в то же время переплетающихся мира.) Томас увлекателен. Он смешной. А его мужество и мужество иногда поражают и вызывают смех.Злодей достаточно тревожен, чтобы заставить вас побледнеть. Кара и Моник — как раз те героини, о которых мне нравится читать. И множество других вымышленных людей в основном столь же реалистичны, как и упомянутые ранее.

Миростроительство. // Итак, у нас есть два мира, о которых я упоминал выше. Две разные реальности. Переплетенный. Каким-то уникальным и все же связанным вместе. Это очень креативно и умопомрачительно. Умение Деккера в построении мира заслуживает похвалы. Детализированный и при этом не утопающий в деталях, красочный и с вкраплениями.Говорящие белые летучие мыши, цветные деревья и озера, которыми можно дышать, больше не кажутся странностями. По крайней мере, в романе. Это так ярко, круто и ПРОСТО. Я НЕ МОГУ НАСЛАДИТЬСЯ.

Сюжет. // Нужно ли говорить больше? Сюжет — это полномасштабное ожидание, захватывающее дух, расширяющее глаза действие и интенсивность практически на каждой странице.

Стиль письма. // Привлекательный, остроумный, реалистичный и, честно говоря, смешной, когда нужно.

Элион. // Прекрасная красота! Я не могу сказать, что достаточно! Взгляд автора на Бога настолько уникален, искренен и БЛЕСТЕН ​​(думаю, я довольно часто использовал это слово. ..). Это дает вам новый взгляд на Иисуса, и мне это понравилось. Так много. Это трогает мое сердце так, как большинство книг не могут.

ПОЧТИ ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ???

Что мне не понравилось:

ЭТО СТАНОВИТСЯ НАСИЛЬНЫМ. // И нет тонны насилия. Но там — это , а часть — это , настолько чертовски, что я даже сейчас съеживаюсь, вспоминая об этом. Это не подробно, но вы получаете картину довольно четко. (Примеры: выстрелы, сломанные кости, сильно изуродованный распятый человек, персонажи, чуть не съеденные живыми существами, и т. д.) Опять же, она есть, но с вкраплениями — и несмотря на все это книга мне очень понравилась!

Это просто… другое. // Это даже не минус. Но помимо того, что Деккер — писательский гений, я также говорю людям, что у него навязчивый вкус. Его рассказы умопомрачительны, и да, гениальны, но не всем они понравятся, и даже некоторые из его, которые я читал, хотя я всегда был хоть немного восхищен книгой, были странными или настолько разочаровывает, что я немного отошел от его романов. Но теперь я вернулся и люблю их больше, чем когда-либо, так что…

В общем, берите! Попробуйте! Это, вероятно, самая рекомендуемая мной книга о Деккере на сегодняшний день, и я бы порекомендовал ее больше всего читателям, которые никогда раньше не читали книги по TD, потому что, поверьте мне, вы будете поглощать эту книгу.

Говорить «Темный» в значении «Плохой» — оскорбительная расистская метафора?

Замечательная детская книга Sulwe Люпиты Нионго и Вашти Харрисон заканчивается осознанием того, что темнота — как в небе, так и в цвете кожи — прекрасна и необходима.Тем не менее, многие из нас продолжают использовать термин «тьма» или «тьма» в качестве метафоры для «плохих вещей», «зла» — или чего-либо негативного.

Это проблематично и имеет серьезные последствия. Пришло время пересмотреть наше использование метафоры «тьма» и отойти от нее. Вот почему.

Что вы думаете?

Зачем прекращать метафору «тьмы»?

№1: увековечивает расизм

Совершенно очевидно, что если наше общество постоянно ассоциирует тьму с плохими вещами, это сказывается и на нашем отношении к реальным людям с более темной кожей. Другими словами, наше использование метафоры «тьма» для обозначения грустных или трудных вещей поддерживает расизм .

Пример, показывающий, почему это оскорбительно

Кажется надуманным? Давайте рассмотрим пример. Скажем, персонаж в книге описан как имеющий «мрачное настроение». Читатели знают, что эта фраза переводится как «плохое настроение». В данном случае «темный» = «плохой».

Далее, скажем, другой персонаж описан как имеющий «темную кожу». Каков логический перевод этого второго описания, учитывая первое? У вас есть это — хотим ли мы, чтобы это произошло или нет (а большинство этого не делает), математический перевод будет « плохая кожа ».» Неа! Это не то, что мы хотим увековечить!

Как бы кто-то, кто использует эту метафору, не настаивал на том, что он не имел в виду, что она перетекает в царство цвета кожи, это так. Даже когда мы пытаемся отключить ассоциацию, коннотация остается в воздухе. Это влияет на наше мышление и чувства и причиняет боль.

#2: это неточная метафора

Еще одна проблема с метафорой «тьмы» для описания негативных вещей заключается в том, что это просто неправда в отношении буквального мира природы и нашего взаимодействия с ним.На самом деле буквальная тьма бесспорно полезна и прекрасна!

Хотели бы вы жить в мире, где ночи не существовало , а на дворе был яркий светлый день 24 часа в сутки 7 дней в неделю? Конечно, нет! Сняты целые фильмы о людях, которые сходят с ума, живя в арктических регионах, где никогда не заходит солнце. Слишком много солнца не очень хорошо.

Подумай обо всех чудесных уголках буквальной тьмы . Темнота успокаивает и успокаивает. Это помогает нам видеть звезды.Он позволяет ночным животным жить, а остальным — спать. Он рассеивает тепло. Это помогает нам ценить день (точно так же, как день помогает нам ценить ночь). Это обеспечивает плащ восхитительной тайны, которую мы можем принять и исследовать. Тьма потрясающая!

Эта пейзажная фотография прекрасна из-за сочетания света и тени. Без темно-зеленых деревьев и теней от облаков это выглядело бы размыто!

Откуда эта метафора?

Некоторые говорят: «Темные цвета просто грустны.

В искусстве — от живописи до фотографии и кино — темные цвета часто ассоциируются с печальными или зловещими чувствами . Например, сцена с серыми облаками, скорее всего, отражает подавленное настроение или предвещает трагическое событие. Следовательно, можно возразить: «Видение темных цветов просто вызывает грустные чувства, поэтому правильно использовать термин «темнота» для описания печали».

Проблема с этим аргументом в том, что он неверен. Конечно, картина с серыми грозовыми тучами, скорее всего, будет грустной, но как насчет великолепной фрески с изображением черного ночного неба, сверкающего звездами и усеянного феями? Визуально окрашенное в темный цвет произведение искусства может быть счастливым и поднимать настроение! Темные цвета , а не естественным образом вызывают у людей грусть. Есть еще одна причина, по которой люди используют эту метафору…

«Тьма» связана со СТРАХОМ

Хотя из предыдущих примеров мы видели, что буквальная тьма часто прекрасна и полезна, нет никаких сомнений в том, что на протяжении всей истории отсутствие света также ассоциировалось с ужасом .

Именно ночью бандиты могли проникнуть в деревни и напасть на них. Именно под маской тьмы совершаются одни из самых страшных преступлений. Именно в черных как смоль комнатах дети взывают к комфорту ночных огней.Именно при отсутствии буквального света люди могут заблудиться или почувствовать ужас от незнания, где они находятся. Нельзя отрицать, что темнота может быть страшной в нашей жизни.

Так почему мы должны перестать использовать эту метафору? Потому что этот страх темноты также исторически был связан с расой — с катастрофическими пагубными последствиями. Снова и снова мы видим жестокость по отношению к людям с более темной кожей, оправдываемую «страхом», который люди — обычно со светлой кожей — говорят, что они чувствовали, что заставляло их применять чрезмерную силу. В подавляющем большинстве случаев этот страх не основан на реальности.

Чем больше мы продолжаем ассоциировать буквальную тьму со страхом («тьма = зло»), тем больше этот страх может проникать в наши реальные человеческие взаимодействия. Нам всем надлежит найти другие слова, помимо метафоры «тьма», для описания вещей, которые вызывают у нас страх или плохие чувства. (Посмотрите на этих красивых чернокожих и латиноамериканских кукол, чтобы показать один из способов научить детей, начиная с раннего возраста, тому, что темные вещи не страшны!)

«Раса до свидания» встречается в религиозных текстах

Одним из аргументов в пользу использования метафоры «тьмы» для обозначения зла (и метафоры «света» для обозначения добра) является то, что она широко распространена в религиозных текстах, таких как Библия, которая была написана задолго до современной концепции расы. .

По этой логике некоторые утверждают, что мы должны продолжать использовать эти фразы в нашей современной устной и письменной речи, потому что они являются историческими и не имеют « ничего общего с современной расой», что означает, что они «не являются оскорбительными».

Проблема с этим аргументом, однако, заключается в том, что только потому, что что-то было создано в старом контексте, это не означает, что оно не может по-прежнему причинять вред сегодня. Если мы осознаем, что речевые или мыслительные привычки с историческими корнями проблематичны, у нас есть сила пересмотреть их в наши дни, если это приведет к более уважительному и любящему миру.

Чтобы было ясно, я НЕ выступаю за буквальное пересмотр исторических текстов . Скорее, я объясняю, что жизненно важно открыто обсудить влияние этих метафор на современность и рассмотреть возможность пересмотра нашего сегодняшнего использования их в НОВОЙ устной и письменной речи. Но как? Читайте дальше…

Мы любим темноту!

Итак, какое решение?

Может быть неприятно, когда термин, к которому мы привыкли, внезапно проблематизируется, и нам приходится его менять. Однако не бойтесь — есть много решений ! Вот несколько идей.

фразы, которые могут заменить «темноту»

Вместо того, чтобы говорить «темные времена» в качестве метафоры для обозначения «негативных времен», попробуйте: «трудные времена», «печальные времена» или «трудные времена». Если вы хотите быть более поэтичным, попробуйте: «огненные времена», «времена, которые режут, как нож» или «времена, которые иссушают наши души».

«Переход на темную сторону» и «Переход на темную сторону»

Вместо часто повторяемой (и проблематичной) фразы «переход на темную сторону» или «искушение тьмой» замените «темный» на «злой». Вместо того, чтобы говорить «Темнеет», просто скажите его значение, которое означает «полный выход из общения» или «полный выход из связи или контакта».

Как только вы начинаете заменять «тьму» или «мрак», не становится ли понятно, насколько важна эта замена из-за ее вредоносной коннотации, и насколько возможен сдвиг диалога? Варианты замены фраз ограничены лишь нашим воображением, а человеческое воображение богато и мощно!

Чему мы учим?

Если вы все еще думаете о замене этой метафоры, представьте себе: вы молодая девушка с красивой темно-коричневой кожей. Вы сидите в первом классе, и учитель читает книгу, в которой описывается, как это было «темное время» в деревне.

– Значит, солнца не было? — спросите вы, — потому что я вижу на картине солнце, поэтому мне не понятно, что это называется «темное время».

«Нет, нет», — отвечает учитель. «Темное время» в данном контексте — это метафора, означающая плохое время».

«Ой, — отвечаете вы, — так темно — это плохо? «Вы оглядываетесь и замечаете, что ваша кожа темнее, чем у детей, сидящих рядом с вами.«Значит ли это, что у меня плохой цвет кожи?»

«Конечно нет!» — с ободряющим смехом отвечает учитель. «Темный» иногда означает «плохой», но это не значит, что у вас плохая кожа! Ваша кожа великолепна!»

«Так почему же в книге слово «темный» означает «плохой»? Откуда мы знаем, когда темнота — это плохо, а когда хорошо?»

Просто подумайте об этой сцене и о том, как бы вы себя чувствовали, будучи той маленькой девочкой. Разве не было бы более человечно, если бы учитель начал книгу, активно объясняя следующее?

«В прошлом люди использовали термин «темный» для обозначения «плохого», но мы больше так не делаем.Теперь мы осознаем красоту и важность тьмы».

Темные тени идеально сочетаются со светом, создавая красоту этой сцены.

Остановка «тьмы»

Да, требуется немного усилий и интеллектуального потенциала, чтобы изменить укоренившиеся модели речи, но если эти изменения могут принести пользу нашим собратьям — и помочь сделать наш мир более инклюзивным, антирасистским и любящим местом — разве все это не будет стоит усилий?

Каково ВАШЕ отношение к «темной» метафоре?

А ты? Каков ваш опыт использования метафоры «тьма» и ее коннотаций, и не пора ли нам изменить ее? Поделись !

Автор, Лилли Маршалл, ростом 6 футов, сертифицированным учителем английского языка Национального совета из Бостона, работает преподавателем в государственной школе с 2003 года.