Рождение ребенка принесло в нашу семью большие затруднения. У нас с женой - ни матери, ни отца; с первых дней, как она вернулась из родильного дома, нам пришлось управляться самим. Жена, к тому же, сильно болела, и я решился взять сына на себя. Самыми трудными для меня были ночи - я не мог проснуться на крик Олежки.С вечера я говорил Оле: «Ты спи, спи и не обращай внимания. Я встану сам». Но когда я просыпался, она обычно уже пеленала сына. Сев на постели, я пытался протереть глаза... «Ложись, спи», - махала она мне рукой. И, проворчав что-то о том, зачем она меня укладывает, я снова валился на подушку. Что поделаешь - она мать. У нее какой-то особый слух: вроде Олежка еще и звука не издал, а она уже вскакивает, и так быстро - словно бы и не спала. А ведь она больна, врачи приказали лежать. Прошла неделя, пока я все же, взяв себя в руки, или, говоря по-научному, настроившись на волну сына, научился вставать вовремя.
...Ах, какой я неловкий, руки словно бы онемевшие: вчера уронил бутылочку с молоком, и тайком от Оли, как нашкодивший мальчишка, вытирал пол. Не попал соской Олежке в рот, и молоко полилось на подушку. Устаю так, что сегодня на работе задремал прямо стоя. Хорошо, что никто не заметил, и на фирме нет той гонки, которая бывает к концу года. Олежке повезло. ...
Постепенно овладеваю всякими хитростями. Ничего уже не валится из рук. И Оля доверила мне даже варить кашу, одевать сына и гулять. О, я горд!... Олегу идет третья неделя. Оля выздоравливает, но я категорически требую, чтобы она спала ночью. Ей так трудно. Над нею висит защита диплома, а она все время температурит. Надо что-то решать! Я учусь на третьем курсе: отложить учебу надо мне. Ничего не случится, если отец Олега закончит вуз на год позже. ...Сегодня сказал о своем решении Оле. Милая, как она сопротивлялась, как доказывала, что я не должен приносить ей «эту жертву». Но ведь это ради сына. Понемножку буду подрабатывать, и все будет хорошо! Главное, она поправится и закончит университет.
Мне все интереснее с сынишкой. Хочу подвести итоги первых наблюдений. Первые недели мальчик почти все время спал, просыпался только, чтобы поесть, поплакать, если был мокрый. Первые дни жизни были для него мучительными: его нежная плоть, расставшись с материнским теплом, трудно приспосабливалась к холодному воздуху и шершавой жесткости постели. Болел и кровоточил пупок - первая травма. Вероятно, малышу трудно было привыкать и к неподвижности кроватки: поэтому дети и орут, и просятся на руки, чтобы поносили, покачали. Отучать от этого пришлось решительно - а то так и превратился бы отец в няню при качалке. Да, первые дни - это сплошная жалоба пришедшего в неуютный мир нового существа.
Но вот прошло три или четыре недели, и я увидел переживания уже иного порядка. Обычно, когда он просыпался, я всегда поворачивал его кроватку к свету: не так, чтобы свет падал на его лицо и слепил, а так, чтобы Олежка видел мир, освещенный солнцем. И вот малыш уже привык к этому. Однажды я заработался и не подвинул кроватку, и тогда пролились его первые слезы о свете. И когда я, случайно угадав это желание, подвинул и повернул кроватку, сынок улыбнулся. Это была его первая улыбка. Свет и краски: если над кроваткой привязать яркий предмет - Олег будет долго и радостно заниматься его созерцанием. Оля купила ему такого цветастого петуха, что даже мое сердце взыграло. Ему мало смотреть, он тянет петуха в рот. Вероятно, если бы он мог, он потянул бы в рот и солнце.
Потом вступают в силу звуки. Я очень боялся, чтобы из Олежки не вышло нечто, напоминающее ребенка наших соседей, который как тиран в доме: только уснет - все ходят на цыпочках, семья погружена в напряженную тишину! «Тише, Димочка спит». Если кто-то заговорил - ребенок уже проснулся, закричал. Нет, это не дело! Стал приучать Олега к звукам. Мы спокойно разговаривали, когда он спал, иногда слушали музыку или смотрели телевизор, смеялись, ходили обычной походкой, а не прокрадывались на цыпочках, не шикали друг на друга со страшным выражением лица. Приучал Олежку к звукам и с радостью увидел, что ребенок может спокойно спать, не нарушая нормальную жизнь семьи. Потом он стал различать интонацию голоса. Еще не было для него определенной личности, стоявшей за этой интонацией, но ласковое уговаривание успокаивало его. А вот когда в комнате ссорились - пусть даже негромко - он сразу просыпался и начинал плакать. Это всегда так совпадало, что я пришел к выводу, что сердитое слово и злая интонация заряжены какой-то особой возбуждающей и раздражающей энергетикой: ведь он же ничего не понимал, но уже ощущал страх и боль. Постепенно мы стали сдержаннее, обстоятельства толкали к тому, чтобы не было окриков, резкого спора. Вообще, настоящее воспитание начинается с того, что воспитываются отец и мать, вернее - самовоспитываются. Это-то уж, во всяком случае, мы с женой поняли.
Наконец пришла минута, которая на всю жизнь запомнилась мне: сынишка не просто видит свет или предмет, который движется перед ним и за которым он невольно наблюдает, - он увидел человека и узнал его! Это произошло, когда Олежке было шесть недель. Вернувшись с работы и войдя в комнату, я увидел, что малыш лежит голенький поперек кровати и рассматривает свои немыслимо маленькие пальцы на ногах. И вдруг, услышав мой голос, он повернулся и улыбнулся. Он и раньше улыбался, но так, без адреса, «в никуда». Я решил проверить, не ошибся ли я: я отошел за шкаф и постоял там минуту. Когда я снова вышел, то увидел, что сынок ищет меня, поворачивая голову в разные стороны, и, увидев, снова радостно улыбнулся. Сомнения исчезли - он узнал меня! Я подошел к сыну в каком-то счастливом ошеломлении от нового открытия: «Человечек, здравствуй! - прошептал я, зная, что никто не слышит. - Как хорошо, что наше с тобой знакомство началось с улыбки! Желаю тебе счастья!»
Я полюбил сына! Я стал отцом! Если мое прежнее отношение к сыну было скорее отражением моей любви к жене, то теперь, полюбив сына, как-то по-новому стал я относиться и к Ольге. Как - не могу объяснить. Пусть объяснит, кто может. Скажу только, что жена стала для меня уже не просто женщиной, которую я любил, но и матерью моего ребенка. И потому мое чувство к ней стало несравненно больше и значительнее. И сам я становлюсь иным: любовь к Олегу совершенно изменила мое отношение к детям вообще. Раньше меня невыносимо раздражала их резвость. Теперь же не могу спокойно смотреть, как сосед напрасно кричит на шестилетнего сына. Раньше дети были для меня чем-то вроде неизбежной кары, получаемой человеком после женитьбы: не дают спать, мешают заниматься, отдыхать, не дают пойти с женой в гости к друзьям, и толкают его в мирок пеленок и кастрюль. Когда сказал жене, что беру первый год сына на себя, я считал, что иду на самую большую жертву, на какую способен пойти современный отец. Именно потому, что боялся, что этот пришелец увлечет мою жену в мир пеленок и кастрюль, я хотел сберечь ее от этого. Сберечь для себя.
И вдруг оказалось, что из этого маленького мирка, как с плацдарма, открылся передо мной мир, который я раньше не умел видеть и понимать. Раньше я никогда не умел работать ночью и только завидовал другим. Теперь, поспав часа два после работы, могу по три-четыре часа сидеть за столом и заниматься. Никогда моя жизнь не была такой организованной, никогда не было у меня такого умения использовать с толком каждый час жизни, такого душевного равновесия.
Павел М.
По материалам журнала "Ня-ня КМВ" № 1(4) 2019
Адрес редакции: Пятигорск, пр-т Кирова, 70,
тел. 8(928) 293-35, 8 (928) 963-21-11
e-mail: [email protected]
Журнал в продаже в магазине «Мир книг»,
Пятигорск, пр. Кирова, 70, 2-й этаж.
